Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

• Название: Жизнеописание Петра Степановича К.
• Автор: Анатолий Вишневский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-87789-065-7

Петр Степанович К. – герой и в то же время соавтор этой книги. В молодости Петр Степанович не рассчитывал на долголетие, больше мечтал о славе, а выпало ему как раз долголетие – 95 лет. Его жизнь вместила в себя всю историю государства, в котором протекали его дни, так что он многое успел повидать и обдумать. Читатель получит счастливую возможность ознакомиться с различными обстоятельствами жизни Петра Степановича, а также с наиболее интересными из его мыслей, записанных им самим. Автор уверяет, что все повествование – до последней точки – основано на документах, он даже хотел заверить их у нотариуса, но в последний момент почему-то передумал. Но правдивость жизнеописания Петра Степановича К. от этого не пострадала.

Для широкого круга читателей.

---

Что это был за поезд! Нет, Иван Григорьевич прав, не признавая брак без венчания! На самом деле: нельзя же так незаметно жениться и выходить замуж, выходить замуж и жениться, как этого хотят коммунисты! Пойдешь в загс, запишешься, распишешься, дадут бумажонку – и дело в шляпе. Ну, конечно же, это чепуха… несолидно даже. То ли дело: на Иване Григорьевиче надет твидовый темно-синий костюм, пальто, шарф, гамаши новые и серая каракулевая шапка; он сидит чертом на санях, военная косточка, а лошади прут, прут, выбрасывая из-под копыт клочья снега. Зина немножко раньше уехала и другой дорогой, чтобы карачовцы не подумали, что жених и невеста едут с одного двора. На Зине – фата, белое платье, восковой венок, окаймляющий, правда, низковатый лобик, на ногах серые замшевые башмаки и такие же, серые, заграничного фильдеперса, чулки. Иван Григорьевич сознавал, что здесь принимают участие не только он, Иван Григорьевич, и Зина, но посмотрите: целая кавалькада!

– Хоть панику наведем, – так думал Иван Григорьевич, томно посматривая на карачовцев, высыпавших на улицу посмотреть небывалую свадьбу: в Карачовке были свадьбы простые, мужицкие, а это же поехали венчаться паны!

Самого венчанья и того, как поезд возвращался домой, мы, пожалуй, описывать не будем, ибо это читателя мало заинтересует. Правда и интересного-таки ничего не было, если не считать того, что Петр Степанович на пари взялся выдержать одной рукой венец от начала до конца венчания и что подруга Зины шепнула ей:

– Ты бы хотя бы для приличия заплакала, а то твой подумает, что ты с радостью за него замуж выходишь.

Зина, с трудом, правда, выжала слезу и хотела, было, подруге сделать какое-то замечание, но махнула рукой и решительно стала на коврик перед аналоем, и стала раньше Ивана Григорьевича, ибо твердо верила: если невеста станет первой на коврик, то муж будет у нее под башмаком, а не наоборот.

XI

Петр Степанович приятельствовал с Иваном Григорьевичем, любил поболтать с ним, сообща поругать советскую власть и такое прочее, а все-таки, в глубине души, он думал, что против него, Петра Степановича, Иван Григорьевич слабоват, хоть он и был чуть ли не полковником у Симона Петлюры. «Что он знает, кроме гопака и вышитых украинских рубашек?» – как бы спрашивал себя Петр Степанович, сравнивая интересы Ивана Григорьевича с волновавшими его самого мировыми вопросами. Хотя, отвечал сам себе, стараясь быть честным, Петр Степанович, кое в каких делах Иван Григорьевич разбирается совсем неплохо. А то, что он, конечно, не сможет, подобно Петру Степановичу, написать, к примеру, «В омуте жизненной лжи», то таких людей, что смогли бы это сделать, вообще маловато на свете. С точки зрения теории вероятностей, странно было бы, если бы два таких человека сошлись в их небольшом уездном городе, а один такой человек, Петр Степанович, здесь уже был.

Ивану Григорьевичу это, конечно, было невдомек. Он совсем недавно, например, говорил Петру Степановичу: прокормить всех этих комиссаров рабочие и крестьяне, худо-бедно, смогут. Но кто им напишет «Тараса Бульбу»? Да он просто не видел, что за человек стоял перед ним!

Такое непонимание обижало Петра Степановича, а теперь его немножко задело и то, что Иван Григорьевич женился, тогда как сам он все еще был неженатым и как бы отставал от своего приятеля, сдавал ему позиции. А ведь он давно уже подумывал о женитьбе, за Иваном же Григорьевичем он ничего такого прежде не замечал.

Может быть, поэтому, а, может быть, по другой какой причине, но сделалась с Петром Степановичем после свадьбы Ивана Григорьевича странная перемена. Буквально на следующую ночь приснился ему такой сон, будто сидит она в полоборота, – с черными, как терен, глазами, с прекрасными черными волосами, с пробором с левой стороны; все лицо и руки имеют прекрасный темноватый цвет кожи; подбородок, такой нежный… и усмешка, и сидит она и как будто бы не участвует в разговорах, а только наблюдает, улыбается, и снова наблюдает. Не дают покоя Петру Степановичу ее печальные, задумчивые, прекрасные глаза! Манят его, зовут, ласкают Петра Степановича… Протянул Петр Степанович руку, хотел нежно погладить ее волосы, но рука бессильно опустилась: кругом стены, кровать, стол и окно, а ее нет…

Вы догадались, о ком мечтает Петр Степанович? Это он мечтает о Кате. Катя ему засела в голову. Вы понимаете, чем здесь пахнет? Почему начал так рассуждать человек? Влюбил… нет, мы пока это оставим, ибо сам Петр Степанович никак не освоится со своими чувствами, ибо они, эти чувства, появились только вчера, на свадьбе. Еще вчера Петр Степанович, собственно, и не подозревал назревающей бури в душе. А сегодня вот начинает образ Кати преследовать его, вытесняя все остальное в голове. К сведению наших читателей, любивших уже и еще не любивших: как прекрасно то время, когда человек только начинает любить! Вернись, вернись то время золотое! (это для тех, кто любил), скорее, скорее приходи то время, когда начинаешь любить! (для тех, кто еще только собирается). Какие прекрасные ощущения, чистые, светлые… Не опишешь святых ощущений, а их только можно переживать. Это те времена, когда все существо вмиг обновляется, празднует, молится перед прекрасным образом вашей избранницы! Волосы, лоб, брови, ресницы, глаза, нос, губы, шея…, складки платья ее, даже туфли, пусть и истоптанные, кажутся вам чем-то божественно прекрасным… И идете вы, хотя бы во сне, по глубокой земной, прекрасной долине, смело идете в приятные тенета, а вокруг благоухает вечный май: пчелки разные поют свой нежно жужжащий гимн, порхают бабочки, цветы приятно, открыто и честно смотрят вам в глаза… Для Петра Степановича такие переживания не новость: были, были уже такие переживания. Но то – не то… Вот теперь – по крайней мере, Петру Степановичу так казалось, – переживания действительно настоящие, а те, прежние, как-то померкли и не стоили даже воспоминаний.

Но Петр Степанович, как вам известно, – человек рассудительный: рядом с новыми чувствами, одурманивающими мозг, появляются и мысли практического порядка: Петр Степанович твердо решил жениться на Кате.

Но только вот Катя, Катя как на это посмотрит?

Катя, надо сказать, пока и не подозревала, что такой серьезный человек, человек, говорящий больше об атомах, человек материалистичного склада, начал питать к ней нежные чувства. Кто бы мог подумать на Петра Степановича! Катя даже почти забыла уже, что ездила с Петром Степановичем на свадьбу к Ивану Григорьевичу, и по-прежнему продолжала писать союзные бумаги, буква в букву, таким же порядком, как она делала это вот уже два года. И вдруг… зовут к телефону Катю… Оказывается, Петр Степанович просит разрешения к ней приехать домой. Странно! Человек не ездил, не ездил – и вдруг хочет приехать! Зачем? Неужели опять у кого-то свадьба?

Приехал Петр Степанович к Кате в 8 часов вечера, когда солнце давно перестало светить в Задонецке, передвинувшись в сторону Америки. Катя грелась возле печки, накинув платок на плечи, и с недоумением прислушивалась, как Петр Степанович в кухне снимал галоши, полушубок, ставил кнут в уголок и сморкался – вероятно, в платок, – готовясь войти в комнату. Вошел.

– Здравствуйте, – удивленно ответила Катя, пожимая руку гостю и поправляя тут же сползающую шерстяную шаль.

– Не ожидали сюрприза? – развязно сказал Петр Степанович, чтобы с чего-нибудь начать, и, очевидно, осваиваясь, уселся в истрепанное кресло. – Я человек прямой, Катя, и буду говорить прямо: я хочу на вас жениться.

– Да бросьте, Петр Степанович, шуточки шутить, – смеясь и краснея, ответила Катя, – вы лучше скажите: большой ли мороз на дворе?

– Мороз? Та-ак… Так вот, Катя, говорю серьезно: я хочу вам сделать предложение. Сегодня у нас что? Пятница? Ну, так вот: на той неделе, в пятницу, давайте перевенчаемся. А?

– Петр Степанович! совсем вам не подходит шутить! – смущаясь, воскликнула Катя.

– Ей-богу не шучу! – в свою очередь воскликнул Петр Степанович, в подтверждение чего он подошел вплотную к Кате и взял ее руку.

– Сядьте, сядьте, пожалуйста, – отымая руку, смущенно попросила Катя. Если вы не шутите, то я вам скажу прямо, что в моих расчетах не было выходить замуж, а особенно за вас. Я вас не люблю, вы мне чужой и вообще страшно…

– Что значит «не люблю?» Надо же выходить замуж? Надо же мне жениться? Выбор мой пал на вас, и вам, вообще, надо дать веские доказательства, так сказать, вашего нежелания. Почему за меня нельзя выходить замуж?

– Ну, как-то уж все это быстро! Да вы и шутите, Петр Степанович, – неловко себя чувствуя, сказала Катя.

– Вот те и на! Приехал бы это за три версты шутки шутить, – серьезно произнес Петр Степанович. – Почему шутки? Вы мне нравитесь, приданого мне не нужно, ибо и у меня ни черта нет, а… Вы подумайте, Катя… – просительным тоном обратился скорее к столу, нежели к Кате, Петр Степанович.

– Нельзя же, Петр Степанович, все так быстро! – резонно воскликнула Катя. – Посмотрим: приезжайте почаще ко мне, познакомимся, и возможно, что вы сами откажетесь от меня.