Unknown - Когда птицы молчат (СИ)

• Название: Когда птицы молчат (СИ)
• Автор: Unknown
• Издательство: «Самиздат»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

Это жестокий роман. Здесь едва ли найдется место романтическим чувствам. (Хотя чего только не случается с задумкой автора в процессе ее претворения в жизнь) Только страсть, отчаяние, предательство, боль. Самые низкие инстинкты. Здесь нет главных героев - у меня не повернется язык охарактеризовать так действующих персонажей. В их поступках мало героического. Они живут так, как могут. Совершают поступки простив своей воли, идя на поводу у эгоистичных желаний. Хотя Она знает, что делает ошибки. Страдает и причиняет боль близким. Но не может противостоять неведомой силе, захватившей ее. А Он... Что же, Он берет только то, что хочет. Банальный адюльтер перечеркивает Ее жизнь. Выворачивает все наизнанку. Но без Него ее существование лишено смысла. Она угасает в череде будней. Без Нее Его жизнь была полной и яркой. Во всяком случае, он так считал. Но эта женщина по какой-то причине задевает его за живое. Он не верит в любовь, он ее презирает. Он истязает Ее и прекрасно это осознает. Но даже когда проходит время, понимает, что не может оставить Ее в покое.  Однако это не просто секс, страсть, наваждение. Все гораздо запутаннее. Обоих отношения ведут к краю пропасти. Стоит сделать еще один маленький шаг и этот вдох станет последним.

---

Что это?

Ульи. Пасека.

А откуда мед? Не вижу большого множества цветов.

Тимьян.

А где он?

Да вот же, вокруг цветет.

Это сиреневое?

Да.

И вкусный мед получается?

Вроде ничего.

Беру себе на заметку попробовать еще и здешний мед. Я не сладкоежка, но уж очень интересно.

Дорога продолжает виться вокруг горы, встречные машины, кажется, пытаются столкнуть нас в пропасть. Во всяком случае такое создается у меня впечатление, потому что из-под колеса подо мной вылетают камни и гравий и катятся по почти отвесному склону вниз. Страшно.

Вижу внизу, метрах в тридцати, белое пятно. Присматриваюсь и понимаю, что это мертвая чайка. Наверное, она умерла от старости. Вокруг нее пританцовывают два козленка, играют друг с другом, словно не замечают неподвижной птицы.

Есть что-то невыразимо прекрасное и пугающее в том, как близко, рука об руку, идет красота и уродство, жизнь и смерть, счастье и горе.

Телефон в моей сумочке молчит уже несколько дней, хотя я постоянно держу включенным Скайп. Иногда волнение становится почти невыносимым.

Зато мужчина рядом со мной тихо подпевает песне, льющейся из динамиков. И тут же на сердце теплеет, я смотрю на волевую линию челюсти, на потемневшую кожу и хочу подпевать вместе с ним – так мне хорошо.

Контрасты этого дня держат меня на грани стресса. Даже если железо постоянно охлаждать и нагревать, в конце концом оно не выдержит. А я точно не железная.

Но я просто не могу сейчас рассыпаться. Не хочу, чтобы из-за моей истерики мы повернули назад.

Откидываю голову назад и позволяю солнцу поцеловать меня в губы, в шею, в щеки. Да, так лучше, мне уже лучше.

Когда мы добираемся до конечной точки нашего путешествия, я не замечаю никаких шикарных видов. Только относительно равнинную местность и автомобильную стоянку.

А дальше что?

А дальше сбудется твоя мечта. Пеший туризм, - усмехается Сергей.

Здесь даже нет приличного кафе с нормальным туалетом. Я прошу ключи от дамской комнаты у владельца хибары, сложенной из пальмовых листьев, которая, очевидно, считается баром из-за деревянной стойки вдоль одной стены. То место, куда я попадаю, даже не претендует на звание уборной. Экстремальное заведение, коробка с крышей, угнездившееся почти на самом обрыве. Сквозь дощатые стены пробиваются лучи, а нужду нужно справлять в абсолютно неудобной позе, как в школьном туалете, и здесь нет даже унитаза.

Намек на дикость этих мест, а возможно, даже суровость, я поняла.

Ну что, возьмем такси?

Какое такси? О чем ты?

Осло-таки, - смеется Сергей.

Это что еще… - я осекаюсь, потому что вижу под простеньким навесом двух осликов. Сверху на крыше навеса с торца приколочена деревянная табличка с надписью «Taxi».

Нет, не нужно, пойдем пешком, - смеюсь я.

Пешком так пешком.

Почва под ногами сухая и красноватая. При каждом шаге небольшое облачко бурой пыли поднимается сантиметров на десять и ложится на светлые мокасины. Куда идти – понятно сразу. Края тропинки обозначены белой краской.

Вот и автостоянка скрылась из поля зрения, а впереди – только выжженная земля, поросшая низким колючим кустарником.

Сергей идет впереди, я смотрю на его широкие плечи, обтянутые голубой футболкой, на крепкие икры, сильные ноги.

За плечами рюкзак с нашими вещами и провизией, спина не гнется под его весом. Возможно, для него это не тяжесть, обычная поклажа. Возможно, он так же легко переживает наш роман.

Сейчас, когда в моей душе образовалась трещина, когда вдруг любовь начинает сочиться из нее, как кровь, мне хочется, чтобы хоть что-то осталось на дне, чтобы кроме горечи на языке сохранился привкус экзотического тимьянового меда.

Подъем заканчивается внезапно, и я замираю. У меня перехватывает дух от картины, появившейся меж каменистых утесов. Круглый остров, чем-то напоминающий брошенную шляпу. От него к берегу тянется отмель, светло-желтая песчаная полоса, по бокам она становится голубой, а потом и вовсе сливается с морем.

С одной стороны острова вода кажется темно-синей, с другой – бирюзовой. Невероятное зрелище.

Место, где сходятся три моря, - поясняет Сергей. – Во всяком случае, так говорят. Именно Балос заставил меня полюбить Крит.

Великолепно, - шепчу я. Губы растягиваются в улыбке, все тяжелые мысли отступают. Я влюбляюсь в это место так же стремительно и неотвратимо, как дует соленый ветер Средиземноморья.

Мы продолжаем продвижение вперед, точнее - вниз. Начинается спуск по каменным ступеням, вырезанным в горной породе. Бухта постепенно открывается моему взору все больше.

Да … Только человек с черствым сердцем останется невосприимчивым к такому чуду природы.

Невероятные цвета – от едва окрашенного голубым до насыщенного синего оттенка вода, почти белый песок и серые каменные глыбы.

Тонкие высокие пучки травы торчат из песка, плавно покачиваясь на ветру. Я, наконец, ступаю с камней на пляж. Сбрасываю обувь и зарываюсь пальцами ног в теплый мягкий песок.

И тут что-то прорывает внутри меня, как тогда, когда я впервые проснулась на Крите и вышла на террасу перед виллой Сергея. Вскидываю руки вверх, начинаю прыгать и вопить, как безумная. Чувство абсолютного восторга переполняет меня. И я жалею, что не умею петь. Иначе уже пела бы во весь голос какой-то торжественный, ликующий гимн.

Я в самом красиво месте на земле. Я в раю! И имя ему – Балос.

Как ребенок, бегу к кромке воды. От суши до острова тянется мель, по которой можно ходить, даже не намочив купальник. Я пробежала по чистейшей воде метров пять, а мне все по щиколотку. Белый песок под ногами усиливает впечатление, что я стою не в море, а в каком-то вычищенном до блеска бассейне. Плюю на свой белый развевающийся сарафан и плюхаюсь в воду, громко смеясь и повизгивая. Почти растягиваюсь на мели, ощущая под собой долгожданную прохладу.

Слышу звук затвора и удивленно смотрю на Сергея. В его руках громоздкий Nikon. Его зубы сверкают в улыбке, пока пальцы нажимают на кнопку.

Я думала, у нас неписанное правило – не снимать друг друга и не говорить о будущем. Это как оставить явные доказательства, которые могут обличить нас, намек на что-то, что может дать надежду нам обоим. Ненужные воспоминания, когда сердце будет молить о пощаде и просить о забвении.

Не снимай меня.

Почему?

Не надо.

Но я хочу.

Зачем?

Он молчит. Смотрит, как по моему лицу стекают соленые капли, как под намокшим, прилипшим к телу сарафаном проступает белый купальник. Потом сбрасывает обувь и подходит ко мне, приседает в воду, обнимает за талию одной рукой, в другой высоко держит фотоаппарат, направленный объективом на нас, и тихо говорит, глядя на меня:

Чтобы никогда не забыть.

Клац! Клац! Затвор щелкает, а он целует меня без остановки, и голова кружится, как на карусели.

Кто-то на английском предлагает сфотографировать нас. Пара средних лет улыбается, глядя на нас, мокрых и наверняка пылающих, как печка зимой. Сергей соглашается и минут пять мы дурачимся и позируем перед камерами.

Потом благодарим любезную пару из Англии, которая, как оказалось, здесь не только на отдыхе. Том – фотограф, получил задание от своего журнала и решил прихватить жену с собой на Крит.

You are very beautiful couple, - говорит, улыбаясь Том. – Honey moon?

Но его жена вдруг толкает его в бок. Она заметила, что на моем пальце кольцо есть, а вот у Сергея его нет. При этом она напряженно крутит пальцами золотой ободок на левой руке, глазами указывая мужу на его собственное обручальное кольцо.

Чертовы побрякушки! Нужно было снять его еще после Старбакса.

Фотограф смущается, мы еще раз благодарим его за помощь и прощаемся.

Сергей поворачивается ко мне, всматриваясь в лицо. Наверное, он думал обнаружить там смущение, обиду, негодование. Но я улыбаюсь. Для меня стало привычным делом скрывать свои чувства под маской счастья и благополучия. Не хочу портить момент, не хочу говорить о муже, хочу любить это море, это место и этого мужчину.

Мы долго рассматриваем почти полностью прозрачных маленьких рыбок, плавающих на мелководье. Я и заметила-то их только по тени, отбрасываемой на дно. Слева от острова череда небольших каменных рифов. Хочу пойти туда, но Сергей не пускает – говорит, что там могут быть морские ежи, а наступить на них – значит забыть об остатке отдыха и проваляться в постели несколько дней.

Небо какое голубое! Ну смотри же! – я лежу в воде, которая не покрывает полностью моего тела. Сергей где-то рядом, играет с завязками моего купальника.

Да видел я это небо. Мне на тебя хочется смотреть.

Когда ты там его успел рассмотреть? Глянь только, как оно синеет ближе к горизонту. А какой контраст с морем! Видимо, сейчас особо удачное освещение, солнце почти в зените.