Михаил Толкач - На сопках Маньчжурии

• Название: На сопках Маньчжурии
• Автор: Михаил Толкач
• Издательство: Русское эхо
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9938-0008-0

Повествование о работе военных контрразведчиков основано на воспоминаниях и архивных документах. Автор благодарен генерал-майорам К. Ф. Фирсанову и А. Е. Данько, полковникам П. А. Зайцеву и В. В. Кочеткову, майору В. Я. Жуканину, старшему лейтенанту А. Е. Павлову, которые в годы Великой Отечественной войны и в последующие периоды истории нашего государства охраняли его безопасность, а также бывшим жителям города Харбина Н. Л. Труфановой и М. К. Щуренко. Автор признателен литераторам С. М. Табачникову, В. Н. Мясникову, И. А. Максимову за их советы и пожелания после прочтения рукописи «На сопках Маньчжурии»».

Описываемые события происходили в Забайкалье, Маньчжурии, в районе Улан-Удэ и Читы в конце 1944 — весной 1945 годов.

---

— Хозяйство Люшкова было в пределах Дальневосточного края! — Васин удивлённо посмотрел на генерала. — Да и когда то было!

— Ошибаетесь, товарищ майор! Методы, навыки сокрытия военных, государственных тайн нашими органами Люшков расписал и расписывает доныне японцам во всех тонкостях, не сомневайтесь, Климент Захарович! Уверен, комиссара госбезопасности проверяли кадровики несчётно раз.

— То — Люшков. А наша забота — Фёдоров. Просто, как пара пустяков.

— Обжегшись на молоке, дуем на воду?

— Я исполняю служебную инструкцию, Тарас Григорьевич. Распадковая — особо важный объект! По плечу ли Фёдорову ноша?

— Инструкция… Дело делать — вот наша первейшая инструкция! — Чугунов не мог и не хотел завершать на этом разговор. С именем Люшкова у него были связаны свои боли. — Люшков был старшим начальником в пограничном районе — не хухры-мухры! Не чета нашему Фёдорову. — Чугунов грузно повернулся в кресле. — У тебя сколько орденов, Климент Захарович?.. Один «Знак Почёта». А молотишь в органах сколько? Лет за двадцать. У Люшкова было три высших ордена и все — за ГПУ и НКВД… Опозорил нашу службу, мерзотник! Вот вам и кристально чистый чекист! Вот вам и сличение биографий…

Разговор о Люшкове вызвал у Васина бурю чувств и горьких воспоминаний. В Хабаровске в конце июля 1937 года появился из Азово-Черноморского края комиссар госбезопасности третьего ранга. Первым арестовал своего предшественника, всех его заместителей.

В одиночной камере очутился и Васин как участник правотроцкистской организации, будто бы существовавшей в системе органов НКВД Дальнего Востока. Шрам на лбу — память о допросах! И теперешний генерал Чугунов получил тогда партийное взыскание за «потерю революционной бдительности».

— Разрешите продолжать? — отринул тяжкие картины прошлого Васин. Он сжимал в руках папку так, что побелели пальцы.

— Извини, Климент Захарович! Тронул ненароком больное…

— Чего уж там! Из песни слов не выкинешь. — Васин с разрешения генерала перечислял меры по охране от постороннего глаза начавшейся стройки в Распадковой. Генерал молча слушал, делал пометки в блокноте.

— Иногда думаю, что мне известны все твои уловки и приёмы сокрытия секретов. — Чугунов жестом остановил Васина. — Мы очень давно служим вместе. Послушав тебя сейчас, ещё раз убедился: умеешь!

— Ладно вам, Тарас Григорьевич! — Васин в смущении извлек из кармана платок и принялся вновь потирать им свою лысину.

— Ты что-то потеешь? Не хвораешь ли, Климент Захарович?

— На Распадковой не поберёгся. Там, как в трубе, сквозит.

— Ноги — в горчицу. Малинового варенья на ночь…

— Древние учили: излечись сам! — скупо усмехнулся Васин, намекая на состояние генерала. Тот понял его.

— Вернёмся к Фёдорову. Откройте свой взгляд на его возможности.

Майор замялся. Он не мог точно определить своё отношение к капитану. Сомнения — личное восприятие человека. А верны ли они? Казалось бы, чувства долга обязаны управлять поведением обоих. Следовало бы ощущать локоть друг друга — сотрудники одной службы!

— По первым впечатлениям, ждёт и не дождётся часа, чтобы вернуться на «гражданку».

— Так то ж по первому, Климент Захарович… Считаешь, у Фёдорова в прошлом имеется что-то, мешающее ему исполнять воинский долг чекиста?

— Из запаса капитан… Обкатать требуется по нашей линии.

— Бдительность… мнительность. — Чугунову, занятому мыслями о Распадковой, не по душе было отвлечение Васина на поиск изъянов в биографии капитана, судьбой предназначенного охранять секретный объект в тайге. Генерал знал, что Васин требователен до предела. Не всякому дано служить самозабвенно, как служит сам майор. Люди, призванные войной из запаса, нуждались в обучении, им необходимо какое-то время на вживание в армейские будни.

— Не слишком ли вы строги, Климент Захарович?

— Уроки Люшкова учат нас бдительности! Да и время для натаскивания новичков нам не отведено, как видите.

— Не отведено! Тут ты — в десятку! Не отведено время и для выискивания крамолы в наших рядах. — Генерал надел очки на переносье. — Климент Захарович, условимся, что сегодня вы последний раз давали запросы на подпись. Уважьте мою просьбу: не дёргайте без нужды запасников. Избавьтесь, пожалуйста, от болезненной подозрительности! Ей-ей, они дельные, проверенные-распроверенные не единожды мужики! А то ведь на сей счёт народ не зря трунит: «Скажи человеку десять раз, что он — свинья, и он захрюкает!».

— Замечание учту, товарищ генерал! Разрешите вызвать капитана Фёдорова для уточнения новой обстановки?

— Пусть приедет! Ему полезно пообщаться с опытными контрразведчиками. — Генерал имел в виду Васина.

Майор принял намёк как должное и, будто бы вспомнив, спросил:

— Слышал, прибыло пополнение из спецшколы, подходящие ребята?

— Практика покажет. А тебе подавай готовеньких? Ладно, ладно, Климент Захарович, не вставай на дыбки!

— Может, назначить к Фёдорову стажёра?

Тарас Григорьевич разгадал манёвр Васина: «Пользуется ситуацией, чтобы доукомплектовать отделение!».

— Быть по-вашему! — Чугунов, почувствовав лёгкий озноб, поднялся, пересёк кабинет и замер у окна. — Есть у меня лейтенант на примете.

Проводив взглядом майора, Чугунов снова пытался набрать тепла в солнечных лучах. Тарас Григорьевич размышлял о сложившейся обстановке. По имеющимся во вверенном ему отделе «Смерш» данным, полученным из закордонных источников, из фактов участившихся прорывов через границу вражеских лазутчиков, из обзорных справок Главного Управления военной контрразведки «Смерш» генерал делал вывод: японская разведка не ослабляет усилий в сборе информации о Забайкалье.

Противник не может не предугадывать перспективу очутиться в огневом контакте с советской стороной — на западе его союзники идут ко дну! Накопление военного снаряжения в Распадковой, узнай о нём японцы, несомненно станет дополнительным толчком к такому прогнозу. Сигналы отсюда не исключаются: наблюдатели, вероятно, где-либо затаились! Острый интерес штаба войск Квантунской армии к намерениям советской стороны непременно выявится в учащении засылки агентуры…

Немного согревшись, Чугунов вернулся на рабочее место. Среди бумаг, приготовленных помощником в отдельной папке, он обнаружил странички, исписанные твёрдым почерком, без помарок.

По прибытии пополнения в отдел «Смерш» генерал принял лейтенанта Сидорина, плечистого, со светлыми глазами крепыша. В ходе ознакомления Тарас Григорьевич завёл речь о сопредельной стороне. И тут выяснилось, что выпускник спецшколы нетвёрдо ориентируется в оперативной обстановке, связанной с противостоянием военной разведки вероятного противника и контрразведки Красной Армии.

— В Харбине до ста тысяч русских эмигрантов. Тысячи беженцев из прежней России. Ярые монархисты, офицеры белого движения и казаки атаманов Семёнова и Анненкова, барона Унгерна. — Тарас Григорьевич оценивающе посматривал из-под очков на молодого офицера. — Из сих закромов японцы черпают кадры шпионов и диверсантов, нацеленных на нас. Я дам указания архивному отделению ознакомить вас с необходимыми материалами. Вам, товарищ лейтенант, предстоит своего рода дипломная работа. Представите мне обзорную справку…

Теперь генерал сосредоточенно читал листки лейтенанта Сидорина, по своему обыкновению делая пометки на полях.

«В апреле 1918 года в Харбине организовался «Дальневосточный комитет защиты Родины и Учредительного собрания». Возглавил его генерал Хорват Д. Л., управляющий Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД).

12 августа 1918 года во Владивостоке высадился японский десант в 16 тысяч солдат и офицеров, позднее интервенционистский корпус пополнился до 150 тысяч человек.

27 ноября 1918 года есаул Семёнов Г. М. получил телеграмму из Токио: «Японское общественное мнение не одобряет Колчака. Вы протестуйте против него.

2 апреля 1919 года колчаковский министр иностранных дел, находившийся в Париже, получил из Сибири сообщение: «Имеются свидетельские показания о соглашении, заключённом Семёновым с Японией, предоставляющем в распоряжение последней все золотые прииски Забайкалья».

Под давлением японцев Колчак 23 декабря 1919 года назначает генерал-майора Семёнова Г. М. главнокомандующим всеми войсками Дальнего Востока, а 4 января 1920 года указом адмирала Колчака вся полнота военной и гражданской власти на территории Российской восточной окраины передана Семёнову Г. М.

В начале 1920 года в отделение Российского госбанка в Харбине поступило золото Российской империи, попавшее к атаману Семёнову Г. М. В марте 1920 года из Харбина японские военные вывезли сокровища через Дайрен в Японию.

В начале сентября 1920 года Семёнов Г. М. улетает из Читы на аэроплане. 21 октября 1920 года семёновцы убежали из Забайкалья и через Маньчжурию по КВЖД направились в Приморье для борьбы с Советской властью.