Джон Фаулз - Дневники Фаулз

• Название: Дневники Фаулз
• Автор: Джон Фаулз
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-038781-6 (ООО "Изд-во АСТ") 978-5-9713-6116-9 (ООО "Изд-во "АСТ МОСКВА")

История жизненного и творческого пути Джона Фаулза, рассказанная им самим.

Странствия по Европе и страстная, трудная любовь к замужней женщине…

Ранние стихи, пьесы и рассказы…

Возвращение в Англию — и начало становления Фаулза как писателя…

Вот лишь немногое, о чем повествует первый том «Дневников» Джона Фаулза, книги, которую по достоинству оценили и самые авторитетные критики, и читатели.

---

6 апреля

Последний вечер с Салли. Мы пошли в «Бриджуотер-армс», немного выпили и договорились встретиться еще раз — в полночь. Опасная задумка, да и необходимости в ней не было, но я уже устал от жестких правил, от слепого повиновения, порождающих удушающую атмосферу в Эшридже. Эти правила нужно время от времени нарушать; наш план мы разрабатывали, испытывая приятное возбуждение. В полночь Салли вылезла из окна нижнего этажа, мы забрались в заднюю комнату строения на Липовой аллее — в восторге от этого приключения. Настоящие дети — застенчивые и самоуверенные, горделиво восставшие против взрослого мира. Сбросив одежды, забрались в постель, целовались, ласкали друг друга, шептались, потом засыпали, но любовью не занимались. Такую ситуацию можно встретить у Казановы, или Дефо; есть особое удовольствие в том, чтобы ходить по самому краю. Обнаженные, позволяющие себе все, кроме последнего. У нее плотное, крепкое, восхитительное тело. Это было настоящее прощание. По прошествии времени оно покажется постыдным, но сейчас — теплое, волнующее — роза в ночи. Унылые крики грачей на рассвете; слабость после бессонной ночи; и вот я en route[477] к Э.

20 апреля

Эшридж без девушек — существование без воображения, это возможно, но неприятно. Умеренная тоска по Салли. Решительная попытка закончить книгу о Греции; волнение по поводу будущего. Я объявил, что в сентябре покину Эшридж, но не имею ни малейшего представления, что буду делать дальше. Нужно время для творчества и деньги, чтобы помогать Э. Непримиримое противоречие. Я прочитал здесь первую лекцию — значительный прогресс по сравнению с лекционной деятельностью в Пуатье. Тест я прошел — мне не скучно, этот опыт не внушает мне отвращение, а скорее удивляет.

Теперь трехнедельный отпуск, который я проведу в Хэмпстеде.

10 мая

Все закончилось. Как быстро пролетели три недели, каким нереальным может быть прошедшее время. Когда-то наполненные три недели превратились в пустую шелуху, забытые пространства.

В Хэмпстеде; спокойная жизнь, одни в квартире. В основном период глубокой, счастливой любви; ссоры, придирки, обиды, но надо всем мощный поток неподдельной любви. Это не означает, что я уверен в Э., а свидетельствует скорее о том, что мы любим друг друга так естественно и глубоко, как только можем. Крепкая физическая основа, но и духовная связь прочная — более прочная, чем мы это осознаем. Временами между нами вспыхивает ненависть, однако доказательство нашей любви в стремлении как можно скорее помириться и в самой пылкости ссор, невозможности долго дуться и копить обиды. Каждый предельно чувствителен к словам другого; мы знаем, какие из них являются проверкой, какие правдой, какие глупой выходкой, какие оплошностью.

Вернулся в Эшридж сегодня словно в наркотическом опьянении; все еще пребываю с Э. — близкой, сердечной, удивительно подлинной, остаюсь в неподдельном, приносящем наслаждение мире личных отношений, постоянных открытий, непреходящей искренности. Из личного, нежного мира любви я перенесся в этот старомодный эталон общественной жизни — консервативный, публичный; как далек он от истинного существования — безжизненный, бездушный и такой же жалкий, как изможденная, мертвенно-бледная, призрачная плоть монаха, — сущее богохульство перед лицом живого мира. Как англичане любят жить в обществе! Даже в частной жизни они не отделены от него, маленькие общественные ячейки — не личности, не сами по себе. Одно мгновение с Э. значительнее тысячи лет жизни в Этридже. Там ты искренний и в мире с собой; здесь постоянно имеешь дело с ритуалами и стереотипами. Для меня мучительно приспосабливаться к пошлости, отвратительно потворствовать лжи. Мое пребывание здесь бессмысленно.

И в то же время голубые воды весело плещутся у берега, поют птицы; природа полна очарования.

12 мая

Теплые деньки, небо голубой шерстью окутало землю; по вечерам с юга дует легкий ветерок; ароматы; тени; огромное белое облако восковых цветов магнолии сияет в лунном свете — наделенные восточным колоритом, они романтически прекрасны, но пахнут конской мочой. Только что звонил Э. — почувствовал себя одиноким. Она ежедневно видится с Р., и я ревную. Каждый день ожидаю, что всему придет конец. Как-то она сказала:

— Что ты волнуешься? Я тебе досталась в самый свой расцвет.

Думаю, это правда. Раньше она бы мне не понравилась — слишком молода, слишком привередлива и непостоянна; и позже тоже — она скоро постареет, износится. Впрочем, у нее безграничные ресурсы привлекательности, но сейчас она находится на самом пике женской красоты.

14 мая

Двадцать четыре часа с Э.; временами я думаю, что наша связь трагедия; любовь растет, и одновременно неумолимо возрастает чувство безнадежности, связанное в основном с финансовым положением. Я абсолютно не уверен в будущем. Но знаю, что любой ценой хочу сохранить Э., и при этом не могу смириться с необходимостью делать карьеру, предпринимать бессмысленные усилия. Я всей душой возненавидел систему — не могу подчиняться, подстраиваться под чужие требования, признаю только самодисциплину. Несмотря на растущее недовольство собой, хочу писать. Здесь совсем нет времени на такую работу — невозможно сосредоточиться. Книга о Греции, переданная наконец агентам, до смерти мне надоела. Получилось не то, чего я хотел, а мысль о доработке вызывает отвращение. Но как же сильно я люблю сейчас Э., как скучаю по ней! Она — единственный нормальный человек во враждебном окружении. Раньше я мог беспечно соглашаться на разную работу, считая это неотвратимым злом. Но моя теперешняя жизнь, мои желания сделали прошлые компромиссы совершенно невыносимыми. Это из-за страсти к Э.; мучительные поиски истины не приемлют статичных положений, они превращают тебя — с психологической точки зрения — в вечного странника, неудовлетворенного, нигде не обретающего покоя.

Наше взаимное чувство, сердечность, пыл, любовь, страсть — вот истина, все остальное — ложь и пустота.

Р. наконец нашел хорошую работу, живет во французской семье. С трудом верится, что Э. не вернется к нему и что наша любовь сейчас не такая интенсивная, потому что она осознает (возможно, подсознательно) неизбежность расставания. Ее ли это вина? Меня глупейшим образом мучает ревность к Р. Все из-за нашей близости; когда два человека так слились друг с другом, как мы, остальной мир представляется серым и холодным, чудовищно серым и холодным. Разлука хуже смерти.

Э. — само сочувствие, и никакого самоконтроля. Все чувствует, все замечает. Однако между ее проницательностью и умением выразить себя — глубокая пропасть молчания. У нее почти детский страх перед миром.

В женщинах — недостающая половина мужского интеллекта. Они как очки исправляют нашу неизбежную (ведь мы ограничены полом) близорукость. И противоположный взгляд верен. Женщина идеальный компаньон хотя бы для того, чтобы полноценно постичь мир. Мужское общество излишне: оно или представляет более ограниченный взгляд на проблему, или несколько улучшает его. В любом случае это несносно.

15 мая

Рецензия из «Пирн, П. энд X.» на мою книгу о Греции неблагоприятная. Пережил шок — хотя шансы были небольшие, но надежда умирает последней. Мне все еще трудно принять важный факт относительно моих литературных притязаний — я имею в виду то, что до двадцати одного года я в творческом смысле ничего собой не представлял, да и в последующие годы у меня были ошибки и провалы. Хочется сравнивать себя с современниками. Но нужно отказаться от этого удовольствия: в течение многих лет меня ждет горькое разочарование. В статье «дебит»: «Это не книга, а скорее ряд глав с вкраплениями симпатичных, но не очень оригинальных комментариев».

«Редко когда отказывается от банальных замечаний».

«Череда мест, скучных обедов и случайных знакомств».

О моей прозе: «Она не приковывает внимания читателя, не захватывает… в целом гладкая и вразумительная, но не более того, а ведь некоторые темы, чтобы прозвучать в полную силу, требуют значительно более тонкого художественного решения».

И наконец: «Слишком сумбурная книга, чтобы ее издавать».

В статье «кредит» — по поводу школы: «Книга сразу выигрывает, становится более сочной там, где автор проявляет свою личность, где он уверен в себе», — то есть там, где я становлюсь «не просто вдумчивым туристом, а… частью пейзажа».

«Я боюсь оказаться несправедливым к автору — ему не так уж многого недостает, чтобы написать хорошую книгу, но уверен: здесь нет той чарующей силы, которая оживила бы и внесла искру Божью в его пылкое восхищение красотой, прошлым страны, понимание драматического напряжения в чужом для него мире. И хотя все это у него есть, что само по себе замечательно, но не складывается в картину такой свежести и силы, чтобы доставить высокое наслаждение».