Феохарий Кессиди - Гераклит

• Название: Гераклит
• Автор: Феохарий Кессиди
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

Книга повествует о жизни и творчестве одного из родоначальников диалектики — Гераклита Эфесского. В ней освещаются различные стороны его мировоззрения в контексте социально-политической и духовной жизни античных полисов на рубеже VI–V вв. до н. э. Работа основана на изучении первоисточников и современной историко-философской литературы о древнегреческом мыслителе.

---

Мы попытаемся восстановить биографию Гераклита на основе тех скудных данных, которые не вызывают сомнения или представляются более или менее заслуживающими доверия. Согласно Диогену Лаэртскому (IX 1; ДК А 1, 1), акме Гераклита приходится на 69-ю Олимпиаду (504–501)[3]. Это значит, что Гераклит родился около 544–541 гг. Указанные сведения Диогена, восходящие к Аполлодору, признаются приблизительно верными. Вместе с тем одни исследователи считают, что философ родился около 541–540 гг., другие отодвигают дату его рождения к последней трети VI в. Дата смерти Гераклита неизвестна. Из сообщения Диогена (IX 3; ДК А 1, 3) следует, что Гераклит умер в возрасте шестидесяти лет, т. е. около 484–481 гг. В какой степени верна эта дата — судить трудно. С некоторой долей уверенности можно предположить, что Гераклит умер несколько позже, примерно в 475 г.

По данным этимологии, имя «Гераклит» (Herakleitos) происходит от имени богини Геры (Hera) и слова «славный», «прославленный» (kleitos), т. е. означает нечто вроде «Гераслав». Диоген Лаэртский (IX 1) сообщает, что по одной версии отца Гераклита звали Блосоном, а по другой — Гераконтом. Сам Диоген склонен считать первую версию более достоверной. Все источники единодушно утверждают, что Гераклит происходил из малоазийского греческого города-государства Эфеса.

Эфес входил в число двенадцати ионийских полисов и был основан в XI в. (Геродот I 145–147). Название «Эфес» город получил по имени одной из мифических амазонок (Страбон XI 505; XII 550). Эфес располагался в плодородном районе реки Каистрос, впадающей в Каистрийский залив (ныне залив Кушада, северо-западнее о. Самос). Окружающие город возвышенности, покрытые южной растительностью, придавали ему особую красоту. Местность украшал также предмет гордости эфесян времен Гераклита — знаменитый храм Артемиды, находящийся неподалеку от городской стены и считавшийся одним из чудес света. Его, согласно легенде, в 356 г. (в ночь рождения Александра Македонского), желая прославиться, сжег Герострат.

Не подлежит сомнению принадлежность Гераклита к царскому роду. Согласно Страбону (XIV 632; ДК А 2), представители царского рода, генеалогия которых восходит к основателю Эфеса Андроклу, сыну афинского царя Кодра, назывались «царями» (басилевсами) и пользовались в Эфесе некоторыми церемониальными привилегиями (председательство на спортивных играх, право ношения царского жезла и пурпурной одежды, должность жреца Элевсинской Деметры) вплоть до I в. до н. э. В одном из источников (см. ДК А 1, 6) говорится, что из-за «гордыни» Гераклит уступил своему брату царский титул, который он должен был унаследовать от своего отца. Большинство исследователей считают это сообщение правдоподобным. Относительно же мотивов отказа высказываются всякого рода догадки. Некоторые ученые (например, Э. Целлер) полагают, что Гераклит отказался от сана царя в знак протеста против торжества демократии в Эфесе. С. Н. Муравьев же придерживается мнения, что отречение позволило Гераклиту «влиться, на равных правах с прочими „лучшими“ гражданами, в гущу политических событий…» (44, 14). Вполне возможно, что Гераклит не хотел играть «декоративную» роль в общественно-политической жизни своего полиса, но с мнением С. Н. Муравьева трудно согласиться. Известно, что в Древней Греции, как и везде, в политической борьбе никто и никогда не пренебрегал малейшими преимуществами, в том числе чисто символическими и «декоративными». Решение Гераклита отказаться от титула царя могло быть продиктовано чем угодно, но только не желанием влиять на ход политических событий с менее выгодной позиции.

Говорят (ДК А 3), что Гераклит убедил тиранна Меланкому сложить с себя власть. Обычно исследователи не доверяют этому сообщению, в частности выражают сомнение относительно существования в Эфесе в эпоху Гераклита тиранна Меланкомы. С. Н. Муравьев, напротив, ссылаясь на Геродота (VI 43), согласно которому персидский полководец Мардоний низложил (в 492 г.) всех ионийских тираннов и установил в соответствующих городах демократическое правление, полагает, что в Эфесе при персидском владычестве правил тиранн, по-видимому Меланкома, который, как и остальные ионийские тиранны, был свергнут Мардонием. Задаваясь же вопросом о том, «в чем лично провинился Меланкома в глазах персов», С. Н. Муравьев полагает, что Меланкома был повинен «скорее всего… в оппортунистических шатаниях» (44, 18). С. Н. Муравьев продолжает: «И тут Гераклит, которому было около 28 лет и который жаждал развернуться, возможно, и убедил Меланкому сложить с себя власть, не дожидаясь приказания перса, в надежде, что удастся протолкнуть к власти „своего“ человека, например Гермодора…» (там же).

Создается впечатление, хотим мы того или нет, что Гераклит был своего рода незадачливым комбинатором или, пожалуй, политическим интриганом. Горя желанием «развернуться» на политической арене Эфеса, он начал с того, что отрекся от звания басилевса, затем решил уговорить «оппортуниста» Меланкому сложить с себя власть и, наконец, предпринял энергичные шаги, чтобы поставить у власти «своего» человека. Но эта затея провалилась, возможно, потому, что эфесяне вовремя разгадали его, Гераклита, маневр и своекорыстные замыслы и изгнали его ставленника — Гермодора.

В своих поисках недостающего исторического материала из жизни Гераклита С. Н. Муравьев, на наш взгляд, чрезмерно увлекся и выдвинул излишне рискованные догадки. То же касается и версии С. Н. Муравьева о мотивах изгнания Гермодора, согласно которой эфесяне, почуяв в лице Гермодора «угрозу новой тираннии», не доверились «аристократу Гермодору, который к тому же явно стремился ограничить их неумеренную роскошь и запретить им кое-какие слишком грубые средства обогащения…» (там же, 20). К такого рода выводам С. Н. Муравьев приходит на основании комбинирования псевдогераклитовских писем (сочиненных около I в. н. э.) и высказываний Гераклита (фр. В 29 и В 125 а). Далее С. Н. Муравьев утверждает, что Гермодор и Гераклит считали борьбу с варварами бессмысленной. Но коль скоро Гермодор и Гераклит столь трезво оценивали обстановку, даже, по мнению Муравьева, «противились… действиям Эфеса на стороне восставших ионийцев» (там же), то спрашивается, почему Гермодору и Гераклиту в столь неподходящий момент надо было превозносить древний «кодекс чести»[4]. Зачем этим «персофилам», хотя и не очень «убежденным», понадобилось во время восстания ионийцев призывать к воинской доблести? Выходит, что ионийские полисы, не посчитавшиеся с обстановкой и поднявшие восстание против Персии, возрождали древний кодекс чести на деле, а Гермодор и Гераклит, противодействовавшие поддержке повстанцев эфесянами, стремились возродить тот же кодекс, но только… на словах (чего же еще следовало ожидать от расчетливых «оппортунистов»?).

Если уж говорить о человеке, который, «учитывая обстановку», считал борьбу (восстание ионийских полисов) против великой и могущественной Персии бессмысленной и безнадежной, то о нем нам говорит Геродот (V 36). И этим человеком был не Гераклит, а милетский историк (логограф) и географ Гекатей, тот самый Гекатей, которого Гераклит относил к числу тех, кого «многознайство» не научило уму (В 40).

Едва ли не единственным лицом, о котором эфесец отзывается с похвалой (В 39), был Биант — мудрец из Приены, который, согласно Геродоту (I 170), во избежание персидского порабощения предложил всем ионянам переселиться на о. Сардон (Сардиния) и основать там общий город-государство. Современный греческий ученый К. Георгулис (см. 77, 1007), касаясь вопроса об антиперсидских настроениях Гераклита, ссылается на его хвалебную оценку Бианта, а также на отрицательный смысл, который философ вкладывает в слово «варвар» во фрагменте В 107.

Вполне естественно предположить, что, за исключением тираннов — ставленников персидского царя, все население греческих полисов (независимо от принадлежности к аристократической или демократической партии) тяготилось персидским господством.

Все попытки установить роль Гермодора в истории Эфеса и причины его изгнания пока не дали никаких результатов; и мы в сущности не располагаем никакой заслуживающей доверия информацией, кроме той, которая идет от самого Гераклита: «Следовало бы всем взрослым эфесцам удавиться и оставить город подросткам, ибо они изгнали Гермодора, мужа меж них наиполезнейшего, сказав: „Пусть не будет среди нас ни один наиполезнейшим, а если такой найдется, да будет он на чужбине и с чужими“» (В 121).

В поисках ответа на вопрос о причинах изгнания Гермодора (вероятно, посредством остракизма) ряд исследователей (например, Маркович, см. 102, 70, 251) предполагают, что Гермодор, возможно, претендовал на единоличное правление, о чем с некоторой долей уверенности можно заключить из демократически звучащей мотивировки изгнания: «пусть не будет среди нас ни один наиполезнейшим» (т. е. пусть ни один из граждан не будет единоличным правителем, даже если он пользуется наибольшим влиянием и в этом смысле является «наиполезнейшим»). В этой связи исследователи обращают внимание на высказывания Гераклита (В 33, В 49), в большинстве случаев одобряющие единоличную форму правления. Как бы там ни было, само изгнание Гермодора могло произойти в условиях демократии.