Казимир Дзевановский - Архангелы и шакалы

• Название: Архангелы и шакалы
• Автор: Казимир Дзевановский
• Издательство: Издательство «Наука» (Главная редакция восточной литературы)
• Жанр: История
• Год: 1968

В книге польского журналиста К. Дзевановского рассказывается о работе польской археологической экспедиции в Судане – на территории древней Нубии. Там, в местечке Фарас, польские археологи обнаружили подлинные шедевры древней живописи – византийские фрески VI-X веков нашей эры. Автор, сопровождавший экспедицию, подробно описывает ход работ, сенсационные открытия, находки. Попутно приводится множество интересных этнографических подробностей.

---

23. Мариан (?)+1039 (?), на престоле 33 (?) года. Именно здесь в списке епископов оставлен пробел.

24. Меркурий+1058 (на престоле 19 лет)

25. Петр+1062

26. Георгий+1097

27. Хаэль+1124

28. Иисус+1169

29. Тамер+1181

На этом список епископов кончается. Впоследствии церковь была или разрушена (есть некоторые следы этого), или, во всяком случае, превратилась в род цитадели, находившейся фактически в условиях постоянной осады. Впрочем, в конце списка содержится еще одна загадка. Так, в гробнице епископа Тамера обнаружены останки другого человека. Был ли это какой-то неизвестный фарасский епископ эпохи вражеского вторжения, когда не было уже ни времени, ни средств, чтобы похоронить его в отдельной гробнице? Или это останки какого-то еще человека? Неизвестно...

Исследованием надписей в церкви занимается, как я уже писал, коптолог магистр Якобельский, бородатый Стефан. У него масса работы. Пока что обнаружено несколько сот разного рода надписей, от подписей под фресками и евангельских текстов до выцарапанных острым орудием имен строителей. Некоторые совершенно незаметны, и, лишь когда лучи солнца освещают их под определенным углом, можно обнаружить, что некогда в этом месте было что-то написано. Как раз сегодня один из участников экспедиции нашел новую надпись, видную лишь ранним утром, чем немало смутил Стефана.

– Целых полгода всматриваюсь я в эту стену, но ничего так и не заметил...

Исследование надписей – это вопрос времени. Каждую стену приходится разглядывать месяцами, в разное время дня и при различном освещении. И всякий раз там открывается что-то новое.

Когда-то, до моего приезда в Фарас, Якобельский целыми неделями разыскивал следы епископа Мариана. Помогал ему в этом англичанин Шор, научный сотрудник Британского музея, прикрепленный своим учреждением к нашей экспедиции (красноречивое свидетельство славы, которую она успела снискать). У обоих археологов эти поиски превратились постепенно в подлинную одержимость. Ни о чем другом они не могли уже говорить Как вдруг однажды, когда Якобельский оперся рукой на одну из стен церкви, произошла маленькая катастрофа – сорвалась часть штукатурки. Изумленные исследователи обнаружили, что там что-то написано. Под штукатуркой виднелась новая, неизвестная надпись, очень отчетливая и удобочитаемая. Лица у обоих зарделись. Они углубились в чтение. Там было написано:

«Господа Якобельский и Шор! Ау-ау! Ищите меня на небе. Епископ Мариан».

Все это вызвало сенсацию в лагере. И лишь веселая улыбка Юзефа Газы, специалиста по снятию фресок и обработке старой штукатурки, свидетельствовала, что... надпись эта, возможно, вовсе не тысячелетней давности.

Глава седьмая. Смерть в Фарасе

Событий этих двух дней я скоро не забуду. На всех нас они произвели тяжелое, удручающее впечатление. Мы как-то сразу забыли, что мы – археологи или журналисты, что приехали из далекой Европы и должны вернуться туда, что мы здесь чужие. Вспомнить о том, что мы не только специалисты в своих областях, но прежде всего люди, было необходимо, жаль лишь, что это произошло в результате трагического случая. Если бы не это...

Европеец, приезжающий в Африку, должен неустанно, неусыпно следить за собой, за своими мыслями и поведением. Здесь нельзя раствориться в толпе, исчезнуть, жить только своей личной жизнью и ничем не отличаться от окружающей среды. Белый всегда выделяется среди других людей. У него другой цвет кожи, другая одежда, иное поведение и иные привычки. Никогда, будь то на улице или в кафе, в поезде или на речном пароходе, в гостинице или в археологическом лагере, – никогда европеец не остается незамеченным. За ним внимательно наблюдают. Чаще всего с любопытством, иногда благожелательно, а нередко и враждебно. Но наблюдают за ним всегда. Человек, который у себя на родине привык быть скромным и незаметным, здесь возбуждает всеобщий интерес, становится важной персоной, на которую все обращают внимание. Он понимает, что он вовсе не такая уж важная персона, что эти люди просто терпят его. Он знает это, но может вскоре забыть о том, что знает. Его быстрее и вежливее обслуживают в ресторанах; когда он входит в магазин, все замолкают, а когда на железнодорожной станции он просит билет второго класса, то приводит в изумление кассира, полагающего, что европеец должен ездить только первым классом. Европеец должен жить в самых лучших отелях, должен есть самые лучшие блюда в самых лучших ресторанах, должен путешествовать с наибольшим комфортом. Европеец должен всегда давать всем понять, что он приехал в Африку по необходимости, что он не мог поступить иначе. Когда представится к этому возможность, когда обязательства, которые он несет по отношению к своей собственной родине, не будут больше требовать его пребывания в этой ужасной, дикой и жаркой стране, тогда европеец снова вернется восвояси, где будет жить без забот, в условиях мягкого климата, где нет пыли и грязи, среди культурных и образованных людей, каждый из которых, представьте, говорит по-английски.

Таким должен быть европеец, так как других белых здесь нет, попросту иначе не бывает, по крайней мере никогда не было до сих пор. Ну, а если этот европеец совсем другой человек? Если у себя дома он не был лордом, если он не богат и у него нет никаких аристократических замашек и, самое главное, если он никогда не принимал свой белый цвет кожи за нечто выделяющее его среди других людей и дающее ему особые права, соблюдения которых нужно добиваться всегда, при всех обстоятельствах, считая их основой всех основ и чем-то само собой разумеющимся? Такой белый человек вызывает подозрения. Думают, что он неискренен, притворяется, стремится достигнуть каких-то скрытых целей, а поэтому нужно быть с ним настороже, нужно обращаться с ним, как со всеми другими белыми, но не дать себя обмануть, смотреть в оба, ибо здесь что-то не так: среди белых не бывает таких простых, прямых людей, ничего не скрывающих, не имеющих денег, связей, больших возможностей. Так не бывает. Никогда раньше не бывало.

Итак, белый человек прибывает в Африку. Он далек от мысли, что его родина – это лучшая страна в мире и что его континент и все существующие на нем порядки и есть вершина того, чего в состоянии достигнуть человек. Он прибывает сюда и с самого начала чувствует, что его окружает именно такая атмосфера традиционного отношения к белым. Это сквозит в глазах людей, с которыми он разговаривает, и тех, которые с ним не разговаривают, а лишь присматриваются к нему. Он ощущает направленные на него пытливые взоры. Как же он поступает в этих условиях? Если у него есть здравый смысл, он стремится вырваться из такой атмосферы, но, чтобы достигнуть этого, требуется много ума. Этого нельзя добиться словами, или крепко пожимая протянутые руки, или даже уступая место старшим, или подчеркивая, что вам все это нравится. Вам не поверят. Нужно здесь долго жить и работать и всегда поступать так, как у себя дома, при условии, что дома вы поступали умно и справедливо, честно и дружелюбно.

Утром пришла хорошая весть. Из Вади-Хальфы вернулся муж женщины, которую мы осматривали в садике, когда Газы проделывал свои гимнастические трюки. Он прибежал, рассыпаясь в благодарностях. Глаза его светились радостью. Хотя мы и мало сведущи в медицине, но оказались правы: это был аппендицит. Когда женщину привезли в Вади, врачи сразу положили ее на операционный стол. Оказалось, что она подоспела чуть ли не в последний момент. Через несколько часов было бы уже поздно. Не удивительно поэтому, что нас распирала гордость. Молодой нубиец видел женщину после операции, она чувствовала себя хорошо, не было никаких болей, а врачи сказали, что через неделю она вернется домой. Мы добились успеха. Дело не только в том, что укрепилась вера в наши способности и слова, – мы достигли большего, убедив людей, что в случае тяжелой болезни спасения следует искать в больнице. Эта истина отнюдь не очевидна для жителей Фараса.

Мне рассказывали, каких высот достигает порой домашняя традиционная медицина здешнего населения; это вам не заклинания или шаманство старух, которые встречаются, разумеется, здесь, так же как они встречаются и в польских деревнях. Иногда это подлинная мудрость. Говорили, что нубийцы не боятся скорпионов. Редко бывает, чтобы отвратительное насекомое ужалило кого-либо из местных жителей, но даже когда это случается, то не влечет за собой никаких тяжелых последствий. Почему? Вот что я узнал. За достоверность не ручаюсь, но рассказывал мне об этом человек, хорошо знающий здешние края.

Итак, когда нубийскому младенцу уже около года, его родители отправляются на поиски скорпиона. Долго искать не приходится. Но это должен быть маленький, молодой скорпион, у которого еще небольшой запас яда. Найдя такого скорпиона, родители кладут его в постель ребенка и следят, чтобы скорпион не сбежал. Они ждут до тех пор, пока скорпион не ужалит дитя. Ребенок хворает после этого день или два, но смерть ему не грозит, так как скорпион был очень молод. Эту же процедуру повторяют, когда ребенку исполняется восемь или девять лет, но и скорпион должен быть тогда несколько старше и более ядовит. В третий раз это проделывают, когда ребенок подрастает и ему уже около 15 лет. Тогда выбирают более крупного, хотя и не совсем еще взрослого скорпиона. Пройдя смолоду через три такие «прививки», нубиец приобретает иммунитет против яда этой пакостной твари. Так мне рассказывали, но не знаю, верно это или нет. Не подлежит, однако, сомнению, что нубийцы не боятся скорпионов, и никогда не приходилось слышать, чтобы кто-либо из них серьезно занемог от их укуса. Другое дело змеи. Они опасны для всех, а в Нубии их очень много.