Марина Кимман - Флейта Нимма

• Название: Флейта Нимма
• Автор: Марина Кимман
• Жанр: Фэнтези

Все герои этой книги что-то ищут. Эль Аллегри, художник — инструмент совершенного творчества, Винф Искагинн, представитель северной народности ойгуров — лекарство от сна снежных бабочек, Лемт Рене, из страны Мэф — свое место в жизни.

В какой точке пересекутся их пути, и к чему это приведет: к разрушению мира, или чему-то совершенно новому?

---

Богачи и аристократы кутались в плащи из роскошной, белой и даже на вид очень теплой ткани, кто-то ходил в мехах. При этом обувь у них больше всего напоминала сандалии, и надевали они ее прямо на голые ноги.

Наш путь несколько раз пересекли рабы. Они были привязаны друг к другу и шли, сгорбившись, не смотря по сторонам и вздрагивая каждый раз, когда конвоиры подгоняли их ударами кнута.

Еще я видел ойомейцев-альбиносов, преимущественно женщин. Их запястья были покрыты татуировками в виде красных завитков. Они сидели с задумчивым видом, прислонившись к стенам глинобитных домов, иногда прикладываясь к бутылке, иногда затягиваясь самокруткой. Прохожие перешагивали через них и шли дальше, как будто переступили через камень, а не человека.

Я разглядывал альбиносов с таким жгучим интересом, что Винфу пришлось меня одернуть.

— Кто они? — спросил я, когда подозрительный переулок остался позади, и мы — как-то внезапно — оказались на рыночной площади. Она очень походила на стихийные массовые гуляния: на огромной площади раскинулись цветастые шатры, под которыми сидели женщины самых разных национальностей. Некоторые из них были закутаны в несколько покрывал, и при этом они умудрялись с удивительной ловкостью продавать свой товар и разменивать деньги.

— Альбиносы? Сливные порока, — Винф поморщился. — Ойомейцы верят, что если кто-то будет грешить больше, чем они, то с них меньше спросится после смерти, — он подошел к одному шатру, очевидно заинтересовавшись странными коричневыми косточками. — Сколько?

Торговка, толстая, черноволосая и с немного косящим глазом, придающим ей хитрый вид, оценивающе взглянула на Винфа. Похоже, она видела перед собой дикаря с далекого Севера, не больше.

— Сотню.

— За все?

— За стакан.

Винф покачал головой и потянул меня в сторону.

— Эй, подожди, добрый человек, за половину отдам! — засуетилась торговка. Ойгур махнул рукой.

— Дерут же. У нас эти семена стоят… да почти ничего не стоят! — на глаза ему попался еще один альбинос, на этот раз мужчина. Он пытался украсть яблоко с прилавка, а торговец делал вид, что ничего не замечает.

— Здесь считается, что если человек родился альбиносом, то ему предназначено быть сливным порока, — поморщился он. — Уродливый обычай… Все, пришли.

Он указал на двухэтажное здание из желтой глины, с рисунком горы на вывеске и надписью "Гел-Гирис". Когда мы вошли, никто не обратил на нас внимания, если не считать местного охранника. Он, как и Винф, был ойгуром, что явилось для меня своего рода откровением: никогда не думал, что из этого народа могут происходить столь… скажем так, развитые физически люди. Полукровка?

Мы примостились за одним из крайних столов.

В "Гел-Гирисе" обедали самые разные люди: семья зажиточных торговцев, жуликоватого вида тип возле входа, компания чернобородых мужчин, явно не местных, что-то отмечала, судя по количеству пустых бутылок, скопившихся под их столом и чересчур громким возгласам.

Неподалеку от нас сидела женщина, по чертам лица — ойомейка, но ее одежда казалась совершенно неуместной для столицы: меховой жилет, грубые ботинки и, что удивительно, штаны, из кожи. Рядом на столе лежал лук и колчан со стрелами.

Я заметил, что гости таверны время от времени посматривали на нее. С чем-то вроде: "к этой лучше не подходить".

Честно говоря, тоже бы не стал с ней связываться. У женщины было каменное лицо. Она не ела, только пила, уставившись в одну точку перед собой, и каждый раз грохала об стол кружку так, что гомон таверны на время замолкал.

Люди входили и выходили из зала — настолько привычная картина, что, в конце концов, перестаешь разглядывать посетителей, не говоря уже о том, что для меня это была первая возможность нормально поесть, за две недели. Поэтому я пропустил начало истории.

Не было никакой драки, ни даже никаких намеков на ее начало, но вдруг все замолчали и перестали жевать. Я обернулся, чтобы посмотреть, что случилось.

Тишина стояла почти осязаемая. Женщина с каменным лицом смотрела на девушку…

Откуда она здесь взялась, эта "сливная порока"? Она явно была в ярости: покрасневшее лицо, прищуренные глаза и едва заметная дрожь тела. Впрочем, румянец вполне мог свидетельствовать о том, что она пьяна, и бутылка в татуированных красным руках подтверждала эту версию.

Это неприятно резало глаз. На вид девушке было не больше пятнадцати-семнадцати, не рано ли? Даже для сливной порока.

Женщина встала. Я увидел, что она опоясана мечом. По словам Винфа, обычно им не позволяли носить оружие. Максимум — небольшой кинжал, но его не должно было быть видно, иначе могли оштрафовать.

— Мы не принимаем альбиносов, — сказала она, глядя на девушку. Судя по всему, разговор этот случался не в первый раз.

— Но я все прошла! Все испытания! Вы даже представить себе не можете, чего мне стоило… — от переизбытка чувств девчонка начала трясти бутылкой.

Из нее выплеснулось немного вина.

Женщина скрестила руки. Я глянул на ойгура: на его лице было написано любопытство. Он не отрывал взгляда от странной парочки в середине обеденного зала.

Винф заметил мой взгляд и покачал головой.

— Девчонка-то не так проста, — прошептал он.

Я подумал про себя, что "простой" она не казалась мне с самого начала.

— "Сливные порока" должны оставаться в Ойомее, а не приносить свою грязь в семью тикеге, — фраза прозвучала резко, как треск разрываемой ткани. Все окончательно замолчали, даже на кухне перестали стучать посудой.

Женщина, кажется, тоже это поняла.

— Ты нам не подходишь, — попыталась она смягчить свою речь, но у нее не получилось.

Девушка задохнулась от гнева.

— Зачем? Зачем вы допустили меня к испытаниям?! — крикнула она. — Вы же видели, кто я! Зачем тогда?!

Она грохнула бутылку о пол. Посетители Гел-Гириса вздрогнули — все разом — и начали перешептываться, вышибала двинулся в сторону странной парочки, но они, поглощенные ссорой, не обратили на эти маневры ни малейшего внимания.

Женщина поджала губы и попыталась принять неприступный вид, но вместо этого неопределенно передернула плечами. Ей явно было неуютно.

Лицо девчонки пошло некрасивыми пятнами, и она заплакала. Сочувственных взглядов я не заметил, наоборот, ойомейцы смотрели на это чуть ли не с вожделением, в то время как иностранцы отворачивались, не желая видеть чужих слез. Мне странно было видеть такое равнодушие, — даже мне, выросшему в насквозь лживом государстве Мэф.

Я привстал, собираясь — не знаю, правда, каким образом — помочь ей, но Винф усадил меня обратно и приложил палец к губам.

Девушка вдруг перестала плакать. Она посмотрела на женщину напротив себя, затем, наклонив голову и скрестив руки, закрыла глаза. Выражение лица стало безмятежным, словно океан ясным летним вечером.

Женщина, увидев это, побледнела. Буквально в одно мгновение.

Оглядев трактир, она вдруг громовым голосом выкрикнула:

— А ну-ка все, выметайтесь отсюда!

Никто не двинулся с места. Тогда она, не говоря ни слова, пошла к выходу, задев по пути вышибалу. Причем очень быстрым шагом.

Тут уже все засомневались: если такая грозная женщина уходит, значит, оставаться действительно не стоит.

Окна в "Гел-Гирисе" были такие маленькие, что пролезть в них не стоило даже и пытаться. Возле выхода сразу образовалась давка. Я метнулся к ним, надеясь пролезть хотя бы сбоку, но Винф потянул меня в сторону кухни.

Гвалт стоял оглушительный, и, казалось, ничто не в силах его перекрыть. Но это я услышал сразу.

Комариный писк. Настойчивый и противный, он становился все громче и громче. В конце концов, все люди в таверне услышали его и замолчали, чтобы, переглянувшись, ломануться в дверь с еще большим напором.

Я оглянулся: у девчонки в районе груди появился красный светящийся шар, из которого в разные стороны вырывались тонкие молнии.

Гнев, почему-то пришла в голову мысль.

Винф дернул меня с места — заглядевшись, я почему-то забыл о том, что надо убегать. Ему не удалось сдвинуть меня: несмотря на противный звук, в этом зрелище было что-то невыносимо притягательное. Я не мог уйти.

Шаг, еще шаг… Я подошел к девушке и коснулся светящегося шара. От него отделилась молния, лизнула кончики пальцев. Ощущение было скорее приятное.

Девушка открыла глаза. Они были странного цвета: зеленоватой воды, неуловимо менявшей оттенок то в голубую, то в серую сторону.

Я придвинул руку еще ближе к шару, и все молнии устремились к моей ладони. Затем он вспыхнул и пропал, вместе со звуком.

Девушка обмякла.

В таверне воцарилась тишина. Кроме нас, больше никого не осталось, если не считать Винфа, на лице которого я имел счастье наблюдать выпученные глаза. Ничего себе.

Не знал, что он так может.