Гуннар Гуннарсон - Адвент. Повесть о добром пастухе

• Название: Адвент. Повесть о добром пастухе
• Автор: Гуннар Гуннарсон
• Жанр: Литература 20
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7516-122

Рождественская повесть выдающегося исландского писателя Гуннара Гуннарссона (1889–1975) основана на реальных событиях. Каждый год в начале Адвента (ожидания Рождества) уже немолодой Бенедикт отправляется в горы собирать потерявшихся овец, чтобы спасти их от гибели. Помогают ему верный пес Лев и баран-вожак Железяка. На этот раз им придется бороться в заснеженных горах не только за чужие, но и за собственные жизни.

На русском языке издается впервые.

Перевод: Т. Шенявская

---

Погода Бенедикта, скорее, не радовала; похоже, она будет меняться, и не к лучшему. Он пригляделся к луне: ну да, их снова ожидает снег, если не кое-что похуже. Вот и Железяка совсем не в духе. А он-то знает. Один Лев радовался с щенячьей беззаботностью, крутил хвостом, вел себя как дома, наслаждался жизнью. Бенедикт чуть было не рассердился, когда его увидел: вот попугай! Но потом опомнился, ласково взял за ухо: «Дурачок ты!» Ему все никак не удавалось взбодриться, его больше не радовали ни земля, ни небо, он стоял в угасающем свете дня и уже не мог уговаривать себя месить ногами снег вверх по склону. Он слишком разбирался в погоде, чтобы подавить в себе дурные предчувствия. Может, ему следовало остаться дома? Он ощущал тяжесть своей котомки, снял ее и поставил на камень, к которому привязывают лошадей, повернулся к двери. Но стучать ему не пришлось, и, насколько он помнил, никогда не приходилось, по крайней мере, в воскресенье на Адвент. Дверь открылась, и вышла Сигрид, хозяйка.

– Мир этому дому, – поздоровался Бенедикт, и его холодная, костлявая рука на мгновение прижалась к ее теплым пальцам.

– Ну, здравствуй, гостем будешь. – Хозяйка бросила взгляд на проносившиеся гряды облаков и в шутку добавила – А мы уже начали надеяться, что ты не придешь!

– Не дождетесь, – ответил ей Бенедикт. – А вы, часом, выставить на улицу меня не думали?

Он тоже собирался сказать в шутку, но его выдал голос, раскрыв то, что он хотел скрыть. Чтобы исправить ситуацию, Бенедикт принялся счищать с ног снег. Лев тут же не упустил возможности поздороваться с хозяйкой, он помнил, как уже гостил здесь, в Краю, и теперь обсуждал собачьи новости с местными псами. Хозяйка подошла к Железяке и почесала его за ухом, баран вытерпел, но с таким видом, что она не смогла сдержать улыбки:

– И не припомню, когда в последний раз твой Железяка был в хорошем настроении, но таким хмурым, как сегодня, я его давно не видела!

Бенедикт что-то пробурчал себе под нос.

– Это из-за погоды? – спросила Сигрид. В ней что-то не вязалось с радостным тоном.

Бенедикт стоял, наклонившись вперед, счищал с себя снег, ответил немногословно, и хорошо слышны были только последние слова:

– Он – один из великих пророков.

– По нему и видно.

– Вовсе нет, – возразил Бенедикт, обидевшись за барана. – Сам он так не думает, если ты это имеешь в виду.

И в этот самый момент спокойно и не торопясь подошел Петур, хозяин, чуть позже своей жены, как это повелось в Краю в первое воскресенье Адвента. А сразу за ним их старший сын, Бенедикт. Из-за спины у него выглядывала ватага ребятишек разного возраста, но их тут же загнали в дом, на улице холодный резкий ветер. «А Бенедикт скоро придет».

Бенедикт пожал руки отцу и сыну, глядя им в глаза. Это было своего рода ритуалом. Больше он ни с кем так не здоровался. Сын был его близким другом, возможно, единственным. Почему его назвали Бенедиктом, никто не знал. Этого имени в роду ни у Петура, ни у Сигрид не было. Оно редко встречалось в этой части страны. А в округе только у них.

– Ты наверняка захочешь сначала отвести Железяку под крышу, – сказал хозяин. Он стоял около барана с приветливым видом, но был тактичным и знал толк в овцах, не стал трогать барана, хотя так хотелось. – Если мне не изменяет память, то он ест и пьет только из твоих рук?

– Ну, это сильно сказано, – ответил Бенедикт в оправдание Железяки. – Он у меня животинка вежливая и умеет себя вести, хотя, конечно, со своими капризами. Пойдем, Железяка!

Хозяйка вернулась в дом готовить еду, и из-за двери донесся запах вареного мяса, кофе и блинов. Трое мужчин, однако, не торопились. Они не спеша повели барана к овчарне, где для Железяки каждый год готовили «гостевую комнату», позаботившись о том, чтобы у него была вода, ясли, свое отдельное место, чтобы его не затолкали и ему не пришлось бы есть наперегонки с собратьями, но в то же время чтобы он мог с ними пообщаться. Воду принесли заранее, и она немного согрелась. Ясли наполнили свежим ароматным сеном.

Железяка, скромно опустив морду в воду, утолил жажду. Потом приступил к вкусному сену. Петур посмотрел на него, затем перевел взгляд на Бенедикта:

– Стало быть, вам кажется, что погода подходящая, чтобы пойти в горы? И тебе, и ему?

– Спроси лучше Железяку, – ушел от ответа Бенедикт. – Я всего лишь человек, и разум у меня человеческий.

– Человеческий разум не так уж плох, если пользоваться им осторожно, – заметил хозяин. Железяку он явно уже спросил и получил ответ, а вопрос задал скорее из вежливости.

На этом их разговор закончился. Они тщательно закрыли двери, чтобы внутрь не намело снега, и спокойно направились к дому при слабом свете луны, который и светом трудно было назвать, свет, граничащий с темнотой. То и дело из таинственной черной ночи налетали резкие, свирепые порывы холодного ветра. Удивительно, как во тьме люди теряют друг друга из вида. Однако это одиночество отличается от того, которое ты ощущаешь в горах, – здесь, внизу, где живут люди, ты не совсем один, слышны чужие голоса, вблизи ощущается дыхание, бездонная пустота наверху, в космическом пространстве, и внизу, в каменистых глубинах, не леденит кровь в жилах.

В прихожей их ждала горящая свеча. Свет, который горит только для себя, почти как одинокий человек, никчемная душа, но вдруг кто-то приходит – и все меняется. Так и свет этой свечи. Стоило трем мужчинам подойти к дому, как у него появилось назначение. Бенедикт взял свою котомку и повесил на крюк; в углу стоял туго набитый сеном мешок. Бенедикт вынул из него клочок сена, понюхал, потом немного приподнял мешок.

– Вы, похоже, больше думали о брюхе Железяки, чем о моей старой, измученной спине, когда набивали его так.

В ответ хозяин только рассмеялся. Входя в комнату, он двумя пальцами притушил фитиль – свечу не оставили прозябать, не принося никому никакой пользы, а милостиво взяли с собой, чтобы пробудить к новой, полезной жизни, когда понадобится. К тому же это был вопрос экономии.

Они прошли в комнату к хозяйке и ребятишкам. Бенедикту как гостю накрыли на откидной доске под окном, дымящаяся баранина в горшке, пюре из репы, здоровая и вкусная пища в холодное время, настоящее рождественское угощение.

– Можно подумать, что я ухожу в пустыню, – пошутил Бенедикт; для него горы вовсе не были пустыней, он шел туда в двадцать седьмой раз.

Этого он не сказал, не упомянул, что это памятный год, вроде как юбилейный, но в мыслях повторял как припев: в двадцать седьмой раз.

– Ну, когда ты уйдешь из Края в горы, то долго горячей пищи не увидишь, – хозяйка следила за тем, чтобы он наелся вдоволь. – Так что запасайся впрок. О Льве мы уже позаботились.

Лев лежал в углу, свернувшись калачиком, белый с черными и желтыми пятнами. Услышав свое имя, он поднял голову и дружески помахал хвостом этим большим существам, которые помнили о нем, хотя он спал, и ценили его. Но тут же снова свернулся и заснул – наслаждался покоем, пока есть возможность.

Гость и хозяева некоторое время сидели и разговаривали, как вдруг раздался стук в дверь, три удара, похоже, гости на ночь, хотя всем в округе было известно, что в Краю в первое воскресенье Адвента ждут только Бенедикта. На мгновение они замолчали и переглянулись. Затем Бенедикт-младший встал и пошел открывать.

– Должно быть, люди из Гримсдаля, хотят дойти с тобой до горного пастбища, еще не забрали своих овец с лугов у Ледниковой реки, – предположил Петур и вышел вслед за сыном.

– Не думаю, что дело только в этом. Я сильно удивлюсь, если они не попросят тебя помочь собрать их овец, со Львом и Железякой, – раздраженно сказала хозяйка. Она терпеть не могла, когда людям садились на шею, злоупотребляя их добротой. И почему они не оставят Бенедикта в покое, почему мешают ему заниматься свои делом? – Но ты пойдешь своей дорогой и будешь делать то, что собираешься, чтобы закончить раньше, чем кончится еда, обещай мне, – продолжила она, положив ему добавку мяса и пюре из репы. Это она приготовила только ему, другие пусть довольствуются тем, что еще осталось в кладовке.

Как ни трудно было Бенедикту кому-нибудь отказывать, и в первую очередь Сигрид из Края, этого он ей пообещать не мог, слишком хорошо он себя знал. Он просто сидел молча и жевал.

– Они сами виноваты, что не собрали овец вовремя, – продолжала хозяйка в том же тоне. – А если ты возьмешься им помогать, потеряешь несколько дней.

– Потеряешь… это как посмотреть, – ответил Бенедикт, растягивая слова.

Обсуждать неприятные, но неизбежные обстоятельства было ему не по душе. Если кому-то нужно собрать овец, которым угрожает опасность, и они – Лев, Железяка и он сам – могут помочь, и без них точно не обойтись, значит, их долг помочь. Любому, кто в этом нуждается. Он вздохнул, непредвиденные трудности всегда неприятны, но чему быть, того не миновать.