Гуннар Гуннарсон - Адвент. Повесть о добром пастухе

• Название: Адвент. Повесть о добром пастухе
• Автор: Гуннар Гуннарсон
• Жанр: Литература 20
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7516-122

Рождественская повесть выдающегося исландского писателя Гуннара Гуннарссона (1889–1975) основана на реальных событиях. Каждый год в начале Адвента (ожидания Рождества) уже немолодой Бенедикт отправляется в горы собирать потерявшихся овец, чтобы спасти их от гибели. Помогают ему верный пес Лев и баран-вожак Железяка. На этот раз им придется бороться в заснеженных горах не только за чужие, но и за собственные жизни.

На русском языке издается впервые.

Перевод: Т. Шенявская

---

– Потеряешь… это как посмотреть, – ответил Бенедикт, растягивая слова.

Обсуждать неприятные, но неизбежные обстоятельства было ему не по душе. Если кому-то нужно собрать овец, которым угрожает опасность, и они – Лев, Железяка и он сам – могут помочь, и без них точно не обойтись, значит, их долг помочь. Любому, кто в этом нуждается. Он вздохнул, непредвиденные трудности всегда неприятны, но чему быть, того не миновать.

– Припасов они тебе не прибавят, поверь мне, – напомнила ему Сигрид. Она знала, как он несговорчив и упрям, когда нужно прислушаться к доводам разума и позаботиться о себе.

– Ты думаешь, я не запасся как следует? – самоуверенно спросил Бенедикт.

– Упрямец ты и больше ничего!

Вошли незваные гости, расселись.

Это и правда были Хакон из Гримсдаля и два его работника. Они не удивились, увидев Бенедикта:

– Все верно, ты же в это время всегда ходишь в горы прочесывать пастбища.

– А вас, должно быть, к нам наверх сегодня погода заманила? – съязвила Сигрид.

– Нет, вы только послушайте хозяйку! – рассмеялся Хакон. – Заманила… красиво сказано; загнала – ближе к истине. Если у тебя овцы на горном пастбище поздней осенью, аут уж не до церемоний. Кроме того, мы и нашему Бенедикту завтра поможем, у него ведь ноша тяжелая, – правда, парни? Мы же не слабаки. А еще, думаю, нас ждет завтра попутный ветер, когда будем подниматься по склонам, так что дело налаживается.

– Может быть, – спокойно ответил Бенедикт. – А ветер всегда лучше в спину, чем в лицо. Особенно в горах.

– С тобой, со Львом и с Железякой, – он не сказал «с троицей», но по тону было понятно, что это слово чуть не слетело у него с языка, – у нас хотя бы есть надежда, что мы найдем горную хижину и останемся живы, – пошутил Хакон. – Другой вопрос, сможем ли мы спасти овец.

– Надо было забрать их еще неделю назад, если не раньше, – вставил Бенедикт, не повышая тона; он не собирался никого обвинять, просто констатировал факт.

– Человек предполагает, а Бог располагает. Разве не так, дорогой мой Бенедикт?

Но Бенедикт этого уже не слышал – он прислушивался:

– Мне послышалось?

Но нет, все так и было: ураган бил по замерзшим крышам, хлестала снежной крупой ревущая метель, словно полчище злых духов мчалось в ночной тьме. Когда в комнатушке под дерновой крышей темной ночью слышишь такое неистовство, к погоде начинаешь относиться как к живому существу. Зима, конечно, чудовищная, но она живая, яростная, диким весельем на земле она дает знать, что вернулась домой и ей здесь вольготно. Железяка, как обычно, знал, чего ждать. Бенедикт резко поднялся – пора идти спать.

Оставшиеся в горах овцы – их наверняка засыпало снегом, и они так и будут укутаны белой периной, пока он их не найдет и не приведет домой. И конечно, нелепо надеяться, что им хватит ума направиться в горы, да и буря не позволит, но, когда неистовство погоды достигает высшей точки и небо сливается с землей, это – единственная возможность спастись. А с другой стороны, если полезут на горы и холмы, то могут там замерзнуть насмерть. Теперь надо лечь и попытаться заснуть или, по крайней мере, лежать и не слушать глупой болтовни. Нельзя делиться своими заботами с другими. У каждого своих хватает.

Наконец в маленькой комнатке на хуторе у самых гор все уснули. Снаружи бушевал ветер в своем всевластии и радости разрушения. Бесчисленные бедствия бушевали по всему миру, происходили странные и необъяснимые вещи. А здесь, в этом отдаленном уголке земного шара, где неистовствовало только небо, текла мирная жизнь. На камнях теснится мох и лишайник – жизнь, по установлению Творца, вот уже неисчислимые лета превращает камень, извергнутый кратерами, в почву, превращает огонь из недр земли в травы и растения, на которые летом под утро ложится роса, а осенними ночами – иней. Человеку же полезно время от времени спать.

Понедельник, как говорится, – день тяжелый. О наступившем понедельнике лучше и не скажешь. В Крае ему радовались только дети, они были на седьмом небе, поскольку Бенедикту пришлось остаться. Он воспринял это спокойно, был дружелюбен и делил свой день между Железякой и ребятней. Если он не ходил присматривать за бараном, что в такую погоду отнимало массу времени, то сидел среди ребятишек, вырезал из дерева животных, птиц, человечков, корабль с мачтой, бушпритом, рулем и шлюпкой и при этом рассказывал сказки и истории.

Хакон и его парни коротали время за картами, то и дело взбадриваясь картофельной водочкой, и то и другое, как заявил Хакон, укрепляет сердце и прибавляет душевного здоровья, так и сказал:

– Укрепляет сердце и прибавляет душевного здоровья…

А сердце немного щемила тревога за овец у Ледниковой реки, но пути Господни, как известно, неисповедимы, а удача редко изменяет тем, к кому привязалась, это не раз проверено. Иногда он просматривал газеты, его волновали новости. За границей вон люди, а не овцы гибнут от холода, тысячами умирают от голода и нищеты. Жизнь по ту сторону океана вывернута наизнанку. Вот где задача для Бенси! От голода и нищеты там умирают даже летом при ясном солнце. Можно подумать, что это грубая ложь, но здесь написано черным по белому. Хвала Всевышнему за наши края. И столько людей – в тысячи раз больше, чем живет по всей Исландии, с прилегающими островами и шхерами [3] , – ходят без работы в больших странах, шатаются, засунув руки в рваные карманы, и никому до этого нет дела. А ведь что плохого, когда у человека в достатке еды и одежды? Что скажете, парни? И это не пустые выдумки. Газеты грабительски дорогие, но никто не может сказать, что они того не стоят! Особенно если читаешь бесплатно. Но негоже предаваться лени, малодушию и заграничной безработице. Пойдем, парни, сразимся! А ты и на этот раз не хочешь быть четвертым, Бенси? Тогда сыграем втроем, со слепым! [4]

Втроем со слепым – эту игру Бенедикт знал уже несколько лет, но не за откидной доской с раскрашенными листочками в руках.

Так прошел день.

Утром во вторник Бенедикт встал рано. Дул такой же холодный ветер, сильный и резкий, но непогода немного утихла, было не так темно, как вчера, и, кроме того, он уже стал привыкать к непогоде. Стоя в ночной тьме, Бенедикт подставил метели щеки, еще теплые после сна, сначала одну, потом другую. Это уже не осадки, не снегопад, а поземка, с которой, конечно, нелегко иметь дело, но есть вероятность, что она днем уляжется. Хорошо бы тогда уже пройти часть пути. Бенедикт заторопился в дом, разбудил людей из Гримсдаля и сказал, что собирается в дорогу.

– Вы со мной?

– У тебя что, не все дома? – закричал Хакон, вылез из кровати, прислушиваясь и принюхиваясь к погоде. – Ты явно не в себе!

Бенедикт не удостоил его ответа, быстро собрался. Пойдет с ним Хакон или нет – пусть сам решает.

– Под твою ответственность? – спросил гримсдальский бонд.

– Я отвечаю за Железяку, Льва и самого себя, как же иначе, – ответил Бенедикт.

– Поспешишь – людей насмешишь, – бросил Хакон, но собрался в дорогу, ругаясь себе под нос. – А если ты не хочешь брать на себя ответственность за нас, то, может, позволишь моим парням освободить тебя от мешка с сеном? Ну ладно, Петур и Сигрид – большое вам спасибо! И будем надеяться, что вернемся домой живыми, не то наши неупокоенные души причинят вам еще больше беспокойства. Карты не забудьте, парни!

Бенедикт вытащил из мешка небольшой кусок материи, накрыл спину Железяки, чтобы снег не оседал в его шерсти и не мешал идти. Гримсдальский бонд поинтересовался, нет ли у него случайно с собой ризы и для Папы-пса.

Бенедикт пропустил его болтовню мимо ушей, обвязал Железяке рога веревкой: «Пойдем, приятель!»

Железяка явно не хотел идти. И Хакон, со своей стороны, не скрывал, что считает животное умнее его хозяина. Но здесь командовал Бенедикт. И они отправились в путь.

Осознав всю серьезность происходящего и что его предостережения игнорируют, Железяка больше не выказывал протеста. Почувствовав на рогах веревку, он ускорил шаг, побежал рядом с Бенедиктом, как собака, стараясь показать тому, что упрямился не из страха или непослушания. Но настроен этим утром он был недобродушно, и Льву приходилось держаться подальше. Стоило только ветру подхватить его и бросить на Железяку или ему под ноги, пса ждал острый рог. Но Лев не подавал виду, что расстроен или раздражен, он ведь во всем был истинным папой римским, ему и в голову не приходило вцепиться в барана в ответ, он хорошо понимал, что происходит. Если другие собьются с пути в такой массе снега, он найдет дорогу домой.

К счастью, метель мела четверым путникам почти прямо в спину; поэтому, когда они благополучно взобрались на верхний край склона, где начиналось холмистое плоскогорье, идти стало легче. Снег здесь наверху был плотный, не давал провалиться, только тонкие копыта Железяки постоянно разъезжались. Люди взяли с собой по бутылке горячего кофе и теперь остановились и пили, укрывшись за каменной глыбой. Пока они преодолевали склон, темнота покинула мир, и только метель застилала дорогу, да так, что, казалось, они топчутся на месте. Но они продвигались. Шаг за шагом, в правильном направлении, только вперед. Время от времени они узнавали галечную гряду, камень или ложбину и убеждались, что не сбились с пути. Постепенно буря стихла, они стали различать очертания ближайших холмов, затем гор, хотя и неотчетливо – метель под низкими мохнатыми облаками смазала все контуры, однако земля уже начинала обретать форму и привычный вид.