Борис Витман - Синдром удава

• Название: Синдром удава
• Автор: Борис Витман
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: О войне
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02127-Х

Б. В. Витман — участник Отечественной войны, ученый, человек необычной судьбы. Ему пришлось пройти фронт, разведку, плен, побеги, столкновения с фашистской контрразведкой и нашим СМЕРШем, познать тюрьмы и концлагеря — нацистские и советские. События, участником и свидетелем которых оказался автор, до сих пор замалчивались или подавались в искаженном виде... О них и рассказывает Б. В. Витман в этой книге.

---

Опьянение ударило внезапно и резко, как враг. Первый барьер неизведанного был преодолен, но радости это не доставило. Все сделалось каким-то расплывчатым и шатким. Зато пропало ощущение робости и неуверенности в себе. Мои огрубевшие на войне , ладони вдруг обрели необыкновенную чувствительность. Сквозь тонкую ткань кофточки даже при легком касании ощущались теплота и упругость ее тела. Это заставляло трепетать во мне каждую клетку и вызывало ответную реакцию. Только теперь я заметил, что мы остались одни. Петро с Клавой куда-то исчезли, словно растворились в густых сумерках. В них растворилась и окружавшая нас реальность. Все дальнейшее происходило словно в тумане и больше было похоже на совершенно невообразимый сон...

Нет, спирт не помощник в познании мира. Не помощник и в познании женщины. Тут нужен спиритус — дух мира, преданный самому высокому духу любви.

Проснулся на рассвете. Рядом была Аня. Она крепко спала. Даже безмятежно... Значит, все, что произошло этой ночью, не приснилось.

Я досадовал на себя за то, что был больше пьян, чем опьянен случившимся, и упустил что-то очень важное, что-то такое, что не повторяется, что прошло мимо меня и никогда уже не вернется. И все же было сознание того, что эту, может быть, последнюю в жизни ночь мы вырвали из цепких лап войны, и она принадлежала только нам двоим.

Осторожно, чтобы не разбудить Аню, поднялся, вышел из помещения. Заглянул в соседние строения. Осмотрел все развалины — ни Петра, ни Клавы нище не было.

Послышался шум моторов. К зданию подъехало несколько автомашин. Впереди легковая с офицерами, за ней штабной автобус и несколько грузовиков. Я подбежал к легковушке и обратился к Старшему по званию — это был майор, — объяснил ему, что смог. Майор знал наш полк и сказал, что, судя по всему, его отсекли. И даже если полк еще не полностью уничтожен, то пробиваться к нему бессмысленно. Майор приказал следовать с его колонной. Раздалась команда: «По машинам!» Не помню, как мы прощались и были ли секунды для прощания с Аней... Вскочил в кузов уже отъезжающего ЗИСа, и пыль закрыла это последнее убежище.

Так всегда уезжают солдаты — наспех, будто ненадолго, и чаще навсегда.

3. Харьковская трагедия

Колонна осторожно продвигалась вперед. Вокруг было относительно тихо, только издали доносился орудийный грохот. Миновали какое-то село и выехали в открытое поле. Внезапно сбоку, из перелеска, на нас обрушился минометный залп. Машины приостановились. И тоща, передав по колонне команду: «Делай как я!» — головная машина, а вслед за ней и остальные повернули под прямым углом вправо и устремились развернутой цепью к перелеску. Оттуда навстречу нам ударили пулеметные и автоматные очереди. Машины мчались вперед по полю, не обращая внимания на встречный огонь. Свистел ветер, свистели мины и пули, ревели моторы. Перелесок был уже совсем близко. Мы открыли ураганный огонь из автоматов и винтовок. И хотя стрельба из движущихся по неровному полю машин не могла быть прицельной, все же наши отчаянные и дружные действия ошеломили фрицев, и огонь с их стороны притих. Но тут же возобновился с новой силой.

Очень скоро почти все машины оказались выведенными из строя. Рядом с нашим ЗИСом разорвалась мина. Водитель был убит, несколько человек получили ранения. Я выбрался из кузова и вместе с другими продолжал бежать вперед, пригибаясь, падая и вскакивая вновь.

Но мы так и не смогли прорвать цепь гитлеровцев и вынуждены были отойти назад, чтобы ночью снова повторить попытку прорыва. Однако фашисты всю ночь, не жалея ракет, освещали подступы к своим позициям, и все попытки прорваться, кроме новых жертв, ни к чему не привели.

Едва начало светать, в небе появилось два самолета. Когда они приблизились, от их фюзеляжей отделилось два темных предмета, и сразу же над ними раскрылись купола парашютов. Кто-то, не разобравшись, крикнул:

— Немецкие парашютисты!

Не сразу сообразили, что это наши самолеты сбросили нам боеприпасы. По ним открыли огонь, расстреляв последние патроны. А парашюты ветром отнесло в расположение немцев.

Утренний ветер окончательно очистил небо. Предстоял жаркий день. Первые лучи солнца осветили поле ночного боя. Чернели подбитые машины, в невысокой траве лежали неподвижные тела. Среди них я увидел майора. Он лежал вниз лицом, с зажатым в вытянутой вперед руке пистолетом.

Тишина воцарилась над полем, но она была недолгой. Послышался гул моторов. Показалось несколько бомбардировщиков. Выстроившись в цепочку, они сделали круг над нами, а затем, пикируя с ревущими сиренами, по очереди сбрасывали бомбы прямо на нас. В открытом поле остатки колонны были хорошей мишенью. Снова из леса раздались выстрелы. Ответить на них было нечем. Не дожидаясь, пока нас добьют или заберут в плен, мы стали отходить к лощине, где проходила дорога. Задержались у брошенного грузовика! Чудом удалось завести мотор. В кабине оказался автомат с нерасстрелянным дискрм. Услышав шум двигателя, к грузовику уже бежали те, кто остался в живых, В этот момент снова появились «юнкерсы». Все бросились прочь от машины. Снова земля содрогалась от взрывов бомб. Когда самолеты улетели, к машине вернулась небольшая горстка бойцов, среди них уже не было нашего водителя. Мотор еще работал. Мне пришлось сесть за руль. Рядом со мной оказался сержант. Мы двинулись по дороге, но навстречу, наперехват, выбежали немецкие автоматчики.

Сержант высунулся из кабины и дал очередь из автомата. Я нажимал до отказа на газ, чтобы отъехать подальше от этого злосчастного места, но чем быстрее мы двигались, тем стремительнее приближались к развязке.

Дорога шла под гору. Впереди, в низине, на огромной ровной площадке, окруженной голыми холмами, я увидел бесчисленное множество наших бойцов, повозок и машин. С каждой минутой их количество увеличивалось. Они вливались в эту огромную чашу со всех сторон, словно потоки воды после ливня. Сейчас лощина напоминала кратер вулкана, заполненный бурлящей массой, готовой выплеснуться через край. Неразбериха царила полнейшая. Что делать и куда податься — никто не знал. Кругом на холмах немцы, а внутри этого ужасного котла — наши, растерянные, мечущиеся, не имеющие шанса выжить, без боеприпасов, без горючего, без продовольствия.

У меня на глазах пустил себе пулю в висок генерал (кажется, это был командующий 6-й армией — Городнянский)...

В небе снова послышался нарастающий гул моторов. С каждым мгновением он становился все мощнее. Приближались бомбардировщики. Будто туча саранчи, они закрыли небо. И началось светопреставление...

Взрывы сливались в сплошной грохот. На смену отбомбившим эскадрильям прилетали новые.

Я укрылся в свежей воронке, знал, что вторичное попадание в ту же воронку маловероятно. Туда же спрыгнул еще один солдат. Он сразу плюхнулся на дно лицом вниз, прикрыл голову руками. Я же, как делал это обычно во время бомбежек, лег на откос воронки лицом вверх так, чтобы видеть направление падающих бомб. Делал это по привычке, усвоенной еще из занятий боксом: видеть направление удара, встречать его с открытыми глазами, уходить от удара или блокировать его. Следя за надвигающейся волной «юнкерсов», я видел, как из-под фюзеляжей появлялись одна за другой, с одинаковым интервалами, черные точки бомб. Они устремлялись вниз по параболе, и можно было приблизительно определить место их приземления. Но вот я заметил, что несколько бомб летит прямо на нас...

— Уходим! Здесь накроет! — крикнул я, вскочил и бросился бежать. Взрывной волной меня кинуло на землю.

Когда отгремели разрывы и дым рассеялся, я вернулся к воронке. Она быль разворочена прямым попаданием. На дне, перемешанные с землей, виднелись куски шинели и сумка от противогаза... Метрах в тридцати от воронки лежало окровавленное тело того самого солдата. Он был еще жив. Я хотел перевязать его, но к нему трудно было подступиться — он весь был иссечен осколками и истекал кровью. Я не знал, как помочь ему. Попытался позвать кого-нибудь на помощь, но куда там — каждый, используя короткую передышку, старался поглубже зарыться в землю. Если не было лопаты — скребли грунт касками или штыками, а то и просто руками... Новая воздушная атака заставила меня снова прижаться к земле.

В этом огненном смерче даже мертвые не обретали покоя. Вместе с живыми их швыряло взрывной волной, кромсало уже искореженные тела. Они подскакивали, падали, вздрагивали от новых разрывов и попаданий осколков.

Когда бомбардировщики улетели, тишина установилась лишь на миг. Ее разорвали орудийные и минометные залпы. Воздух наполнился ревом снарядов и воем мин. Они летели со всех сторон, добивая то, что еще уцелело. От непрерывного грохота в ушах стоял звон. Кругом дым и пламя, кровь и стоны. Сознание уже плохо воспринимало то, что творилось вокруг.