Бхагаван Раджниш - Возвращение к истоку. Передача светильника

• Название: Возвращение к истоку. Передача светильника
• Автор: Бхагаван Раджниш
• Издательство: Нирвана
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2003
• ISBN: 5-94726-028-5

Ошо, известный также как Багван Шри Раджниш - просветленный Мастер нашего времени. «Ошо» означает «подобный океану», «Благословенный».

В этой книге представлены два цикла бесед. Первый - «Возвращение к истоку» - посвящен притчам дзен. «Просветление - это отрыв от прошлого. Запомните, что именно вы никогда не станете просветленным. Вам придется уйти. И только когда вы удалитесь, только когда вы сойдете с пути, придет новый человек.»

«Передача светильника» - это беседы, состоявшиеся в 1986 году в Уругвае, во время всемирного тура Ошо. «Когда все человечество придет к такой точке, где каждый примет себя, каким он есть, исчезнут практически девяносто процентов всех несчастий, потому что у них не будет фундамента, и ваши сердца распахнутся сами по себе, и из них польется любовь.»

---

Эти брамины самый эгоистичный народ, и Гитлер не случайно сделал выбор в пользу названия, которое брамины дали индуистам, то есть термина «арийцы». Гитлер назвал собственный народ арийцами. Это слов означает самого благородного человека, лучшего. Итак, брамины стали источником всего фашизма в мире. Гитлер -это всего лишь побочный продукт, ответвление. У Гитлера мастером был Ницше, который превозносил браминов. Величайшим брамином, и, разумеется, самым безумным, абсолютно невротичным, стал Ману. Он разделил индуистское общество, ввел моральные нормы и создал иерархию. Ницше превозносил Ману и говорил: «Ману величайший мыслитель из всех, когда-либо рождавшихся в мире!» Но Ману был одним из самых больных в психическом отношении людей. Он стал источником всего фашизма.

Итак, Будде было очень трудно учить людей никем не становиться, почти невозможно. Будду окружали брамины. Идея о своей особенности так обыкновенна, что уже вошла в кровь каждого человека, а брамины истово оберегают и лелеют свои эго, они не собираются быть обыкновенными. Нельзя и предположить, что брамин будет готов сделать что-то своими руками. Для него это грязная работа, ее выполняют грязные люди, то есть неприкасаемые, шудры, к которым запрещено прикасаться. К этим людям нельзя не только прикасаться, нельзя попадать даже в их тень.

Даже в наше время, в двадцатом веке, в Индии есть деревни, в которых дворник или сапожник, идя по улице, обязан громко объявлять: «Я шудра, неприкасаемый. Я иду по этой улице», чтобы мог остановиться брамин, собирающийся выйти из дома на улицу, ведь по этой же самой улице идет неприкасаемый. В этот миг вся улица становится грязной. Если же тень неприкасаемого, идущего по улице, ляжет на брамина, значит, шудра совершит против брамина преступление. Его могут наказать за такой проступок, привлечь к ответу, даже приговорить к смерти! В прошлом убили много таких людей. Преступление шудры совершалось не только тогда, когда его тень падала на брамина, но и тогда, когда его тень накладывалась на тень брамина.

Будде было почти невозможно научить людей осознавать красоту обыкновенности. Будда родился среди людей, которые были законченными эгоистами, поэтому буддизм не смог выжить в Индии. Здесь остались капли его учения, да и то из-за влияния Будды, благодаря его личности, силе, благодаря самому его естеству. Но как только Будда умер, вскоре его учение полностью вытравили. Поэтому Бодхидхарме пришлось перебраться в Китай. Но почему в Китай? Он мог поехать в Бирму, на Цейлон, в Афганистан, в любую точку мира. Почему же именно Китай?

На то была особая причина, ведь в Китае в то время была подходящая почва. Лао-цзы и Чжуан-цзы подготовили в Китае почву. Они создали особую атмосферу, ауру, поскольку жили как обыкновенные люди. Если бы вы прошли мимо Чжуан-цзы, то не смогли бы узнать его до тех пор, пока не приобрели очень глубокое понимание, пока не пережили бы сатори, проблеск вечного. Только тогда вы смогли бы понять, что вы прошли мимо Лао-цзы или Чжуан-цзы, и только тогда. Они ничем внешним не выказывали свое качество.

Вы можете узнать папу римского, потому что на нем богатые одежды. В нем ничего нет, вся красота только вовне. Если бы папа римский вошел в комнату в обычной одежде, никто не смог бы узнать его. Если бы в комнату вошел Чжуан-цзы, его смогли бы узнать только немногие люди, обладающие определенной глубиной понимания. Чжуан-цзы ведет себя как обыкновенный человек, то есть удит рыбу, рубит дрова, выполняет всякую домашнюю работу. Он будет делать все, что нужно для жизни. Он не кто-то особенный. Учение Будды расцвело в Китае, там оно достигло совершенства. Нансен - это соединение Будды и Лао-цзы, слияние буддизма и даосизма. А дзен - это соединение всего, что прекрасно в Будде и Лао-цзы. Поэтому нет ничего подобного дзен, так как два потока, невероятно мощных, сказочно прекрасных, в полной мере от неведомого, соединились. Раньше такое соединение никогда не возникало. Сливались другие религии, но они делали это как враги. Эти части конфликтовали, сталкивались друг с другом. Что-то получалось даже из такого столкновения, но подобное явление не может быть прекрасным. Такой рост лишен естественности.

Например, в Индии произошла встреча индуистов и мусульман, в результате случилось столкновение. Новообразование стали называть суфизмом, это замечательные люди. Но складывается впечатление, словно ребенок родился в результате изнасилования, а не из-за любви.

Соединение учения Будды с Дао произошло благодаря любви. Эти учения просто влюбились друг в друга, столкновение не произошло, просто они гармонично подошли друг другу. В Дао чего-то недоставало, и в буддизме была какая-то незавершенность. Эти учения просто дополнили друг друга, они стали новым существом. Два учения исчезли, и родилось нечто новое. Проявлением нового явления стал Нансен. А теперь попытайтесь понять эту притчу:

Однажды знаменитый китайский мастер дзен Нансен рубил огромным топором деревья в лесу у храма.

Вы не можете поверить в такое поведение мастера, вам такое и в голову не придет! Вы не можете вообразить, чтобы Будда рубил лес или валил деревья. Будда сидит под деревом, это верно, но ни в коем случае не рубит его. Вы не можете вообразить, чтобы Будда что-то делал. Вы видели его изображения. В мире миллионы его изображений, но всякий раз он тихо сидит, закрыв глаза. Это изображения бездеятельности, медитации, но только не медитации в деятельности, нет. Вы не сможете найти образ какого-либо мастера дзен, который сидел бы с закрытыми глазами, потому что мастер дзен всегда что-то делает. Такой момент отсутствовал в буддизме, и его привнесло в учение Будды Дао.

Жизнь должна быть уравновешенной между действием и бездействием. Если вы абсолютно активны, то упускаете что-то внутреннего порядка. Если вы абсолютно неактивны, то упускаете что-то внешнего порядка. У внешнего мира своя красота, в нем нет ничего плохого. На Западе пытаются быть активными, как можно более активными. Активность стала частью образа жизни западных людей. Так люди сделали множество изобретений, они создали чудеса, но полностью потеряли, забыли свою внутреннюю суть. На Востоке люди слишком бездеятельны; если вы оглядитесь здесь по сторонам, то увидите, что страна пришла в упадок. Открыть глаза в Индии и обозреть окрестности, значит получить очень неприятное переживание.

Поэтому я знаю, почему Будда закрыл глаза. Почему вы всякий раз видите, что Будда сидит под деревом, смежив веки и боясь открыть глаза? Потому что кругом царит бедность и несчастье. Но это порочный круг. Пусть вы закрываете глаза, но несчастье все равно не устранить, смежив веки. Здесь нужно что-то предпринять.

На Востоке люди обратились к внутреннему миру и утратили связь с внешним существованием. Они потеряли равновесие. А дзен - это совершенное равновесие. Мастер дзен медитирует, а потом отправляется в лес рубить дрова, так как скоро наступит зима. Он выполняет много дел, как обыкновенный человек. Он не представляет собой ничего особенного. Нансен - это один из очень редких людей, которые достигли высшего пика, как, например, Будда, Магомет, Иисус, и он продолжает рубить дрова.

Когда Нансен сильно постарел, его спросили: «Как вы себя чувствуете?» Он ответил: «Замечательно. Я рублю дрова, ношу воду в ашрам, готовлю еду, работаю в саду. Мне очень хорошо».

Послушайте... заготавливая дрова, Нансен остается самим собой. Он деятелен, но его ум абсолютно безмолвен. Когда Нансен несет воду в ашрам, протекает некая деятельность, но в самом процессе никого нет.

Если вы сможете действовать так, чтобы в вас никого не было, тогда вы войдете в сферу сказочной красоты, потому что деятельность высвобождает энергию, а безмолвие наслаждается текущей энергией. Действуя, вы устремляетесь во внешний мир, становитесь громадным небом, но в своей глубине вы никто, безмолвие. Безмолвие расширяется вместе с вашей деятельностью. Нансен, несущий воду в ашрам, - это безмолвие, несущее воду в ашрам. Нансен, рубящий дрова, - это безмолвие, рубящее дрова.

Вы не можете даже представить себе, какое блаженство возникнет, если вы сможете действовать без внутреннего актера, то есть без эго. Если вы можете просто действовать и переходить от поступка к поступку без расчетов и отождествления: мол, именно я выполняю эту работу, именно я сделал то и это, не накапливая «я» через активность, если вы можете переходить от одного вида деятельности к другому в качестве безмолвия, пустоты, тогда на вас изливается невообразимое благословение. Вы чувствуете, что все существование делится с вами своими тайнами, потому что через деятельность вы соединяетесь с ним, потому что через безмолвие вы можете видеть, созерцать существование, радоваться ему и касаться его.

Благодаря безмолвию вы становитесь чувствительными, а благодаря активности вы устанавливаете связь с существованием. Внутри чувствительность, а вовне связь - вот равновесие. Тогда у вас есть два крыла. В ином случае вы станете летать с одним крылом, у вас будет или активность, или безмолвие. Но одного крыла недостаточно. Вы просто похлопаете единственным крылом, но с помощью одного крыла не сможете высоко взмыть. Вы не сможете подняться в небо, не сможете перенестись далеко, для этого вам потребуются два крыла. Действие и бездействие уравновешивают друг друга. Это и есть уравновешенность.