Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

• Название: Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе
• Автор: Ронни Касрилс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-88010-214-9

Книга Ронни Касрилса — первое издание на русском языке, приоткрывающее занавес тайны над деятельностью спецслужб Африканского национального конгресса (АНК).

Автор — активный участник подпольной борьбы против режима апартеида, ставший начальником военной разведки АНК, повествует без всякого вымысла о захватывающей подпольной деятельности, о реальных событиях своей жизни, не уступающей по остроте восприятия «шпионским» книгам.

Книга, написанная живым и доступным языком, рассчитана на массового читателя.

---

Наш учебный курс основывался прежде всего на нашем собственном опыте. В числе предметов были политика, секретная связь, «листовочные бомбы», выявление слежки, поведение на допросах, простейшие приёмы изменения внешности и то, что Джек называл «чёрным ходом». Всё это было направлено на то, чтобы дать нашим людям наивысший шанс выжить во враждебной обстановке во время выполнения наших подпольных заданий. «Чёрный ход» Джека являлся планом побега из Южной Африки в чрезвычайной ситуации. Мы настаивали на том, что самой первой задачей, которую должен был решить каждый наш новобранец по прибытии в Южную Африку, перед тем, как приступить к выполнению заданий — была разработка плана побега: изменение внешности, деньги, «безопасные дома», маршрут побега.

Мы давали хорошую смесь теории и практики. Необходимо было читать и обсуждать книги не только об освободительной борьбе. Мы давали нашим новобранцам книги «117 дней» Рут Ферст, «Тюремный дневник» Альби Сакса и другие книги, авторы которых прошли через предварительное и одиночное заключение.

Курс секретной связи включал в себя широкий круг вопросов — от письма невидимыми чернилами до использования тайников и разнообразных приёмов встреч со связниками, применяемых в подпольной работе.

Тайник — это место или контейнер, где прячутся материалы. Он используется оперативными работниками, чтобы передавать деньги, сообщения, документы, оружие, не вступая ни с кем в контакт и этим уменьшая риск. Если бы мы использовали тайник, то, возможно, Шина Хосе не поймали бы.

Курс организации личных встреч включал в себя условия и меры предосторожности, которые необходимо соблюдать при «регулярных», «запасных», «чрезвычайных», «мгновенных» и «слепых» встречах, а также механизм «запуска» таких встреч. «Слепой» контакт представлял из себя встречу двух незнакомых ранее людей на заранее договоренном месте и подразумевал необходимость использования опознавательных сигналов и паролей.

В качестве упражнения я давал Раймонду, например, указание ждать связника рядом с универмагом в Хэмпстеде в назначенное время. Он должен был читать газету «Таймс» и держать в руках пластиковый пакет из универмага «Вулвортс» — два опознавательных знака.

Товарищ, который помогал мне и которого Раймонд раньше никогда не встречал, должен был подойти к нему с условной фразой: «Здесь продают датские пирожные?».

Раймонд должен был дать заранее обусловленный ответ: «Нет. Должны быть, Вы ищете Линдиз».

«А, хорошо. Почему бы Вам не выпить чаю со мной?» — должен был быть ответ и оба должны были уйти вместе.

От этих занятий мы получали удовольствие и проверяли наших подопечных искажая условные фразы. Раймонда могли спросить: «Можно ли купить датские пирожные в Вулвортс?». Если он не замечал ошибки и принимал приглашение незнакомца на чай, то считалось, что упражнение провалено, и ему говорили, что он попал в руки врага.

Эти упражнения вместе с выявлением слежки за собой были наиболее интересной частью подготовки, предоставляющей широкие возможности для творчества и для действий на свежем воздухе после всех этих комнатных дискуссий.

Район Хэмпстеда с его контрастом между суетливым торговым центром и замкнутым жилым районом, множеством разноцветных трактиров, уличных рынков, конюшнями и аллеями, лугом, парками и игровыми площадками, а также удобной английской традицией «делай, что хочешь, приятель, только не задевай меня», представлял все необходимые для нас возможности.

Мы требовали от наших подопечных находить подходящие места для тайников как внутри зданий, так и на лугу, а затем смотрели, можно ли найти эти тайники на основании карт, которые мы учили их рисовать. Я просил их оставлять в тайниках деньги, чтобы побудить их выбирать по-настоящему надёжные, защищённые от непогоды места. Мы учили их оставлять невинные сигналы в общественных местах, указывающие на то, что тайник «заряжен». Это могла быть отметка мелом на столбе уличного освещения, рисунок краской на стене или разноцветная ленточка, привязанная к забору.

Мы также учили наших людей проверяться на слежку, не оглядываясь через плечо — все эти приёмы я применял по возвращении в Южную Африку в 1989 году. Этого можно было добиться, посмотрев в зеркало в магазине или в отражающее стекло, через естественные движения, такие как остановка, чтобы спросить дорогу, или движение по извилистой дорожке, наблюдение за улицей изнутри магазина, имитация звонка по уличному телефону — всё это были способы заиметь глаза на затылке.

После того, как мы объясняли, как действует наружное наблюдение полиции безопасности любой страны, как определить наличие «хвоста», и как «отрываться от хвоста» и так далее, наши бесстрашные курсанты получали время, чтобы подготовиться к практическим занятиям.

К концу курса они должны были подготовиться к «слепой» встрече. Они должны были определить условия для встреч — время, место, опознавательные сигналы, пароли. Они должны были организовать «проверочные» маршруты протяженностью в несколько километров, по которым они должны были передвигаться пешком и на автобусах, чтобы выяснить, следят за ними или нет. В реальной ситуации, если вы обнаруживаете «хвост» по пути на секретную встречу, то железное правило состоит в том, чтобы отменить встречу. Мы часто использовали это упражнение как торжественный заключительный акт обучения, на котором новобранцы должны были получить последние инструкции об их задании в Южной Африке. Я обычно ждал в назначенном месте в обговоренное время в импровизированном гриме, готовый исполнять роль связника. В случае с Раймондом, он так и не появился.

Странность заключалась в том, что мы договорились, что за Раймондом никто следить не будет. И тем не менее, хотя он чрезвычайно пунктуально являлся на другие встречи, сейчас не было никаких признаков его. Особенно тревожило то, что буквально на следующий день он должен был отправиться в Южную Африку. Я подумал, что он попал в дорожное происшествие, и начал бродить по улицам Хэмпстеда в поисках его. Наступили сумерки, моя тревога возрастала. Я поспешил к нему домой.

Он открыл дверь без малейшего беспокойства на лице. Я скоро узнал, что он подумал, что обнаружил «хвост» и, как положено, отменил встречу в полном соответствии с тем, чему его учили.

— Но там был этот парень в белом свитере типа «поло», — настаивал Раймонд, объясняя, что он использовал трактир «Джек Стро Касл» в Хэмпстеде, как один из проверочных пунктов, откуда этот человек слишком явно следил за ним.

— Не только это, — продолжал Раймонд, — он даже попытался заговорить со мной. Ты говорил, что «хвост» никогда не сделает этого, поэтому я подумал, что это один из твоих трюков.

Я разразился хохотом, сказав Раймонду, что он, должно быть, привлёк чей-то «другой» интерес. Это место было излюбленным притоном гомосексуалистов.

Не успел Раймонд улететь в Дурбан, чтобы занять пост преподавателя юридического факультета Дурбанского университета, как Брайан Бантинг организовал мне встречу с ещё одним выпускником.

Мой партнёр должен был сидеть на скамейке около станции метро «Хэмпстед».

— Как я его узнаю? — спросил я Брайана Бантинга.

— Парень похож на тебя. Только на десять лет младше, — мягко ответил он.

Так я впервые встретился с Дэвидом Рабкиным. Он был из Кейптауна, но уехал из Южной Африки ещё будучи школьником во времена Шарпевилля, когда его родители — либерально настроенная пара — решили эмигрировать в Англию. Как и Раймонд, он был блестящим и честным интеллектуалом, который предпочитал обсуждать теорию, но с трудом справлялся с технической стороной вещей. В отличие от Раймонда он никогда не пытался отвлечь меня и прилежно сражался с техническими заданиями, которые я давал ему, и лишь после этого поднимал теоретические вопросы.

Я доложил на совещании на Гудж Стрит об успешном ходе подготовки и отметил, что Дэвид был одним из лучших товарищей среди всех моих учеников. Док всегда осторожно относился к таким проявлениям энтузиазма и обычно лаконично комментировал: «Время покажет».

Примерно за два месяца от отъезда Дэвида, он внезапно сказал мне, что собирается жениться и надеется, что его жена будет работать вместе с ним. У меня сердце упало. Что скажут Док и другие, когда я расскажу им о такой крупной перемене в жизни оперативника, о котором я вроде бы знал так много? Я знал, что Док, хотя и не выступал открыто против работы в подполье семейных пар, но придерживался убеждения, что часто такой вариант не срабатывал.

Я встретился с Дэвидом и его невестой Су Моррис, жительницей Лондона, в трактире «Булл энд Буш». В то время она была энтузиасткой с прической «лошадиный хвост», которая ожидала увидеть, как она сказала, «чёрного джентльмена в костюме и в котелке». Её основное представление об АНК сложилось из фотографии 1912 года, на которой были изображены отцы-основатели АНК. Я ввалился в джинсах, в куртке-анораке и с буйной шевелюрой. Дэвид предупредил её, что она не узнает от меня ни о каких аспектах подпольной работы (в которую они должны были включиться), которые «им не нужно было знать». Когда же она спросила, какова численность подпольной сети, я остановил её вопросом, готова ли она работать, даже если «вы двое являетесь единственной ячейкой». Она послушно кивнула, и на этом всё закончилось.