Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя

• Название: Триста миллионов лет спустя
• Автор: Василий Соловьев
• Жанр: Научная Фантастика

---

К профессору кидаются три фигуры: Забродин, Градов и Алимкулов.

Они несут старого профессора по тесному коридору мимо двойного ряда дверей... Тупик. Здесь Градов нажимает в серой стене рычаг. Участок стены начинает опускаться вниз... Открывается ниша и дверь в ее глубине.

Под синим небом сверкают над облаками гигантские рефлекторы ЦСУ Центральной станции управления. Гудят под ветром массивные фермы, вросшие в приземистое железобетонное основание... Вдруг участок стены начинает опускаться вниз... Открывается ниша... дверь! Из двери Забродин, Градов и Алимкулов выносят Бахарева.

От приземлившегося невдалеке вертолета бегут Мажид Сармулатов и Дарья Матвеевна в белом халате.

Бахарев открывает глаза.

- Почему несете? - спрашивает он. - Не надо нести! Я сам...

Он опускает ноги на землю и действительно идет, поддерживаемый Градовым и Забродиным.

Когда старик видит бегущих навстречу Мажида и врача, он останавливается и, сжав лицо ладонями, задумывается...

- Что случилось?.. Куда вы меня?

- Немедленно вниз, в долину! - кричит Дарья Матвеевна. - Ему нельзя оставаться в горах! Я предупреждала!..

Оказывается, - об этом можно было догадаться и раньше - Центральная станция управления ракетой находится не в самой ракете, а на Земле.

Над облачным полем, кренясь прозрачной кабиной книзу, летит вертолет.

За рулями - Мажид Сармулатов.

Сзади над лежащим Бахаревым склоняется Дарья Матвеевна.

- Не очень резко, но вниз, вниз! - просит она пилота.

Мажид молча кивает, и вертолет погружается в туманное месиво облаков...

- Как вы смели?!. Назад! В ЦСУ! - протестует Бахарев. - Мажид, вы слышите, что я приказал?!

- Среди больных приказываю я! - отвечает Дарья Матвеевна. - Вам нельзя оставаться в горах.

- Мне надо! Надо! Вы понимаете, что там происходит?! - разгневанно кричит старик.

- С вашим сердцем? С вашим давлением? Нельзя! Нельзя! Это очень трудно понять?!

- Мне надоело слушать одно и то же! - морщится Бахарев. - "Сердце давление", "сердце - давление".

- Разве не все равно, как называется болезнь, из-за которой вы можете не узнать об итоге экспедиции на Венеру? - с расстановкой спрашивает старая женщина, и Бахарев сразу никнет.

- Ну-ну, - бурчит он, - нечего пугать старика. Стариков утешать надо. Мне вредно волноваться...

Дарья Матвеевна кладет руку на лоб профессора.

- Алексей Павлович, - печально говорит она, - мы друг о друге знаем все. Я знаю, как ждешь ты посадки на Венеру...

- Мне надо знать, на что я истратил последние двадцать лет жизни... может быть, всю жизнь, - тихо признается Бахарев.

- Так слушай меня, старый товарищ, - грустно и очень искренно говорит Дарья Матвеевна, - еще одно... только одно путешествие в горы... и ты больше ничего и никогда не узнаешь о своей ракете.

Оба задумываются о серьезном и грустном... Вертолет над степью. Внизу городок планетной обсерватории.

- Связь с ракетой восстановлена? - спрашивает Бахарев.

- Да, восстановлена. Она летит там! - раздраженно и с непонятной обидой машет рукой старая женщина. - Летит твоя ракета.

Помещение центрального поста. Огонек ракеты снова ползет по линии трассы. На большом экране по-прежнему сияет "двойная звезда": Земля и ее верный спутник. Словно ничего не случилось.

- Что же было?! - спрашивает Забродин Градова, когда он, тщательно просмотрев показания всех приборов пульта, возвращается на свое место.

- Разбита солнечная электростанция ракеты, - мрачно отвечает Градов.

- У нас осталась атомная электростанция, - облегченно вздохнув, успокаивается Забродин.

- Кроме того, разбит запасной бак рабочей жидкости.

- Что это значит?

- Если мы начнем тратить запасы жидкости на работу электростанции, у нас не останется ее для посадки на Венеру!

- Это катастрофа?.. - слышится голос журналиста Алимкулова.

- Это убьет Бахарева, - поворачивается к нему Градов, - он не должен узнать об этом.

- Что делать?.. Иван Митрофаныч, вы командир корабля! - говорит Забродин.

- Давайте думать вместе, - отвечает Градов. - Вы теперь начальник экспедиции...

На двери, там, где обычно вывешивают "Без доклада не входить" и прочие негостеприимные надписи, висит табличка:

"Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА"

Дарья Матвеевна снимает ее.

Это производит большое впечатление на Мажида. Низенький медлительный казах с горящими черными глазами порывисто шагает к старой женщине:

- Надо перелить кровь? Возьмите мою. У меня хорошая кровь. Я родился и вырос в степи!

Из глаз Дарьи Матвеевны выкатываются две скупые слезинки. Она привлекает к себе Мажида.

- Вы любите его, юноша... помогите мне оградить этого неугомонного старика от волнений. Спокойствие сейчас единственное лекарство, которое ему поможет.

- Никого не пущу! - клятвенно обещает Мажид. - Спать буду на этом пороге!

Обложенный подушками, Бахарев лежит на диване в своем рабочем кабинете при Планетной обсерватории. Сейчас особенно заметно, что старому ученому далеко за семьдесят лет, что он нездоров. Может быть, болезнь зажгла глаза старого ученого таким лихорадочным огнем? О чем думает он? Что его тревожит? Отсвет каких волнений делает старческие глаза такими выразительными?

"Можно обмануть старую женщину, можно обмануть всех, но... нельзя обмануть самого себя, - думает ученый. - Я уже стар и... "это" может прийти и завтра и через час... Значит, я обязан рассказать миру о своей догадке, убедить людей. Но как это сделать?.. Мне никто не поверит. Даже посмеются. И все же я обязан это сделать! Может быть, этой догадкой измерится впоследствии вся ценность моей жизни..."

О чем тревожится ученый? Он беспокойно ворочается в постели, протягивает руку к тумбочке и берет толстую тетрадь и авторучку.

- Если я подробно... последовательно расскажу, как я пришел к своей догадке, мне поверят, должны поверить! - бормочет ученый.

Он пытается что-то написать в тетради, но ослабевшие руки не слушаются. То тетрадь, то ручка выпадают из них. И Бахарев даже стонет от обиды, от отчаяния, от бессилия.

Скрипит дверь, на пороге - Мажид. Он подходит к постели, берет тетрадь и ручку и уносит на стол.

- Нельзя, Алексей Павлович, - строго говорит Мажид, - работать нельзя. Волноваться нельзя!

- Нельзя волноваться, - соглашается Бахарев, - и вот, чтобы я не волновался... придвинь диктофон.

- Дарья Матвеевна... - опять было начинает Мажид, но Бахарев улыбается и перебивает его:

- А мы, голубчик, ничего не скажем Дарье Матвеевне. Ей тоже вредно волноваться...

Мажид еще некоторое время крепится, стараясь сохранить на лице строгое выражение, но потом не выдерживает и улыбается...

Диктофон у постели ученого. Близко придвинув микрофон к губам, Бахарев протягивает руну и щелкает выключателем.

Вертятся бобины, протягивая ленту.

Бахарев сосредоточивается...

- Все началось с того, что мне никто не поверил. Отвергли результаты моего двадцатилетнего труда...

Глаза ученого, взгляд которых обращен в прошлое...

Через газетно-журнальное мелькание просвечиваются антенны, устремленные в безоблачное небо.

Все, что мы видим, - это воспоминания Бахарева. Вот он стоит, склонившись над лентой, и лихорадочно перебирает ее руками. Лента, испещренная загадочными значками, - во весь экран. Снимки этой ленты - на страницах газет и журналов. И дикторы всех частей света волнуют своих слушателей сенсацией:

- Новый радиотелескоп Планетной обсерватории принял загадочные сигналы с Венеры!

- Сигналы с загадочной планеты!

- Самая близкая и самая загадочная планета!

- Кто расшифрует загадочные сигналы?

- Растения-радиостанции!

- На Венере есть жизнь! Так утверждает знаменитый Бахарев!

- На Венере нет и не может быть жизни. Даже сам профессор Бахарев не обнаружил там воды и кислорода, - слышен властный голос академика Забродина.

Длинной указкой он постукивает по схеме, висящей перед ним. На схеме изображены Земля и Венера, соединенные двойной пунктирной линией. Забродин продолжает:

Я предлагаю не совершать посадки на Венеру. Пусть ракета приблизится к планете, несколько раз облетит ее, произведет соответствующие наблюдения и вернется назад, на Землю... В заключение могу добавить: гипотезу профессора Бахарева о природе Венеры отвергаю не только я. Гипотеза профессора Бахарева не отражает мнения большинства астрономов-планетчиков!

- В подобных вопросах большинство не всегда оказывается правым! - с живостью, свойственной темпераментным людям, отзывается Бахарев. Он стоит у своей схемы экспедиции на Венеру. Здесь планеты соединены не двойной, а одинарной линией. - И докажет это экспедиция не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру, уважаемый Федор Платоныч!

Мы переносимся в квартиру Бахарева. Профессор лежит в кровати, в его руках микрофон. Усталые, больные глаза. Крутятся бобины, протягивая ленту. Бахарев думает мгновение и, напрягаясь, говорит в микрофон: