Эмиль Кио - Фокусы и фокусники

• Название: Фокусы и фокусники
• Автор: Эмиль Кио
• Издательство: Искусство
• Жанр: Развлечения
• Год: 1958

И в цирке и на эстраде зрители очень любят смотреть фокусников.Это кажется совершенно закономерным: хороший фокусник всегда вовлекает зрителей в действие, делает их не только свидетелями, но и участниками своих номеров.И это не только потому, что два-три добровольца выходят на арену или на сцену, чтобы ассистировать артисту, но главным образом потому, что фокусники, пожалуй, как никакие другие артисты требуют активных зрителей.Книга знаменитого фокусника, родоначальника цирковой династии Эмиля Федоровича Кио.Содержит сведения об истории жанра и массу практических советов для начинающих иллюзионистов

---

Вместе с Чинизелли руководство цирком осуществляли И. С. Радунский и М. А. Станевский (Бим-Бом) - известные музыкальные клоуны. Чинизелли возглавлял художественную часть, Станевский взял на себя всю административную сторону, а Радунский - финансовую.

Программа в цирке была сильная. Отличную работу демонстрировали акробаты с подкидной доской - десять Кантоне. Чинизелли выводил на арену двадцать дрессированных лошадей и показывал высшую школу верховой езды. Талантливым, хотя и грубоватым клоуном был Фрико Станевский, ставший впоследствии главным директором всех цирков в буржуазной Польше.

"Гвоздем программы", как тогда выражались, были Бим-Бом. Трудно забыть эту талантливую пару! Как живой, стоит перед глазами красавец Станевский - "Бом". Он и на манеже был красив. Ничего утрированного, гротескового в его облике не было. Элегантный костюм, почти полное отсутствие грима - таким был внешний вид Бома. Только парики он менял, выходил то в рыжем, то в зеленом, то в красном. Эффектен был и Радунский - Бим с напудренным лицом в "бриллиантовом" клоунском комбинезоне, искрящемся при свете лампионов. Успех эта пара всегда имела огромный, хотя надо сказать, что от злобы дня они отходили все дальше и дальше, обращая главное внимание на музыкальное исполнение на эксцентрических инструментах.

Я исправно исполнял в цирке обязанности не только билетера, но и контролера, кассира, униформиста, был даже берейтором, помогал Чинизелли дрессировать лошадей. В цирке Чинизелли главное внимание обращалось на конюшню. В программу обычно включалось пять-шесть номеров с лошадьми. В каждом отделении было минимум два-три конных номера.

Закулисная часть цирка строилась так, чтобы лошади оказались в самых благоприятных условиях. Да и называлась закулисная часть "конюшней". Слово укрепилось в цирке прочно. И если кто-нибудь показывал свой номер неудачно, публика кричала ему: "На конюшню!" Кстати, и нынешний артист зачастую употребляет слово "конюшня" вместо того, чтобы сказать "закулисная часть". Такова сила традиции.

Люди в цирке Чинизелли были поставлены в условия более тяжелые, чем лошади. Почти все артисты - и мужчины и женщины располагались в одной гардеробной тут же в конюшне, где не было пи столов ни стульев. Одевались стоя и так же стоя гримировались.

Странными кажутся теперь нравы старого цирка. Многие артисты были очень суеверны. Участники воздушных номеров, например, перед тем как выйти на манеж, целовались - это они прощались на случай, если разобьются. Многие перед выходом крестились. Панически боялись в цирке цифры "13" - считалось, что она приносит несчастье. Обучение артистов нередко сопровождалось побоями, Чинизелли на конных репетициях разрешал себе замахиваться на взрослых и даже пожилых берейторов хлыстом. Грубо обращались также и с животными. Это нередко приводило к печальным результатам.

Вспоминается такой случай. У нас выступал со слонами дрессировщик Росси. Я каждый день навещал животных и угощал их морковью или яблоками. Слоны очень привязались ко мне, и, когда приставленный к ним старик рабочий заболел, мне пришлось некоторое время за ними ухаживать. Затем к слонам взяли другого служителя - молодого парня. Ему объяснили, как надо обходиться с животными, и сказали, что если почему-либо хочешь слона наказать, нужно дернуть его специальным крючком за ухо (это у слона самое чувствительное место).

Новый рабочий оказался человеком грубым и жестоким. Слонов он не любил и мучил их, дергая за уши чаще, чем нужно. Об этом в цирке знали, но никто не считал необходимым вмешиваться. На мои же протесты рабочий не обращал внимания. Развязка произошла в день отъезда Росси. Я вошел в вагон, куда грузили слонов, и вдруг увидел на полу лужу крови. Я страшно испугался, выбежал из вагона и позвал людей. Пришел Росси. Он сразу понял, в чем дело. Оказывается, когда рабочий находился в вагоне, один из слонов прижал его к стенке и раздавил. Дерево, железные перекладины - все было погнуто: с такой силой животное придавило к стенке вагона своего недруга.

А между тем слоны по своей натуре - животные добродушные и покладистые. Странно, но этакая махина очень боится мышей. Если слон увидит крошечную мышь, он может сорваться с цепи. Поэтому, когда слоны находятся в цирке, нужно следить, чтобы там не было ни крыс, ни мышей.

Работая в цирке, я, несмотря на все трудности, все больше влюблялся в это искусство и не мог уже без него жить. Мы своими руками сооружали легкое парусиновое здание шапито. Многочисленные канаты и веревки, которыми крепилась парусина, оставляли на руках царапины и мозоли, но зато как весело становилось на душе, когда под куполом вспыхивали яркие лампы, освещая посыпанный свежими опилками манеж. Артисты цирка шутя говорили, что манеж, на котором они работают, заколдован: тот, кто переступил его, уже не в силах с ним расстаться. В этой шутке немало правды.

Мечислав Антонович Станевский, видя мое усердие, сделал меня своим помощником. Но административная работа не очень увлекала меня. В это же время старый гимнаст Краузе начал формировать труппу для воздушного полета. Народу не хватало, и Станевский предложил мне:

- Вы, я вижу, прыткий, попробуйте, полетайте.

Не боги горшки обжигают! Почему бы мне и в самом деле не. попробовать полетать в воздухе, под куполом?

И вот я - гимнаст в труппе у Краузе. Вместе с другими затянутыми в трико молодыми людьми я выхожу на манеж и карабкаюсь по веревочной лестнице под купол, туда, где в туманной мгле поблескивают стальные тросы трапеций. Но - увы! - полетчик из меня получился неважный. Я это чувствовал и сам и вскоре попросился о выходе из труппы.

Но я уже не мог расстаться с мечтой стать цирковым артистом. Что ж, не получилось в труппе -попробую работать один. И через некоторое время я подготовил номер, который афиша называла "Десять минут между жизнью и смертью".

Он состоял из трех трюков, исполнявшихся высоко под куполом, на трапеции. Первый трюк заключался в том, что я балансировал на стуле, задние ножки которого были поставлены на два стакана, в свою очередь стоявшие на трапеции. Ап! Стаканы и стул выскальзывали из-под меня, я летел вниз, вслед за ними, но в последний момент удерживался на трапеции, цепляясь за нее ногами, Второй трюк был такой: я усаживался на стул, поставленный на трапеции, подбрасывал вверх папиросу, ловил ее ртом, закуривал и принимался читать газету. Третий трюк: я сидел на стуле, который опирался одной ножкой на стакан.

Номер имел успех, и, может быть, я и остался бы воздушным гимнастом, если бы не одно существенное обстоятельство. Дело в том, что работа в воздухе требует от артиста строгого режима: нельзя обедать позже двух часов, надо много гулять, отдыхать перед выступлениями. Я же был молод, легкомыслен, режима не придерживался, и кончилось тем, что я вынужден был расстаться с работой под куполом.

- Послушай, Эмиль,- сказал мне однажды наш цирковой факир Бен-Али,- почему бы тебе не стать иллюзионистом?

- Кем? Фокусником? Ни за что!

Такое категорическое утверждение имело свое основание.

Первый раз я увидел выступление фокусника Боско-второго на сцене маленького, теперь уже не помню какого, театрика. Этот фокусник был, так сказать, с "кулинарным" уклоном. Он приготовлял в цилиндре яичницу, потом неведомо откуда доставал кремовый торт, мгновенно превращал кофейные зерна в горячий клокочущий напиток. Подобным образом он накрыл целый стол и пригласил "почтеннейшую публику" отведать его кушанья. Все это показалось мне очень скучным.

Итак, вспомнив, какую тоску нагнало на меня выступление Боско-второго, я наотрез отказался от заманчивого, с точки зрения Бен-Али, предложения стать фокусником.

Интересной фигурой был этот Бен-Али. Появился он у нас в цирке в тот период, когда я был помощником у Станевского по административным делам. В мои обязанности входил подбор новых номеров. Я встречался с артистами, договаривался с ними о работе. Про Бен-Али (понятно, что это был псевдоним) мне сказали в Варшаве. Мне так горячо рекомендовали его, что я решил во что бы то ни стало заполучить эту загадочную личность, только что, как мне объяснили, перенесшую жестокий запой.

Я отыскал факира в каком-то подвальном помещении, где он лежал на кровати, уставившись в потолок. Выяснилось, что факир уже вторые сутки ничего не ел.

- Хотите работу? - предложил я. - Где?

- У Чинизелли.

- Двадцать процентов со сбора,- категорическим тоном произнес факир, спуская ноги с кровати.

- Хорошо,- ответил я, немного поколебавшись, и добавил:

- Что вам нужно еще?

- Халат, чалму и иголку.

Оказалось, что факир остался без костюма и реквизита. Я достал для него все, что было нужно, заказал литографированные афиши и привез факира в Вильнюс, где тогда гастролировал наш цирк.