Луи Буссенар - Приключения в стране львов

• Название: Приключения в стране львов
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-86218-003-6

В романе «Приключения в стране львов» рассказывается о похождениях двух отважных охотников, героев целой серии произведений писателя, — Виктора Гюйона по прозвищу Фрике и спортсмена-миллионера Андре Бреванна.

_{Художник Александр Махов}

---

Жандарм побледнел.

— Доктор говорит, ничего опасного нет, но шесть недель нужно лежать, а это для энергичного человека очень тяжело. С вашей женой тоже случилась неприятность.

— Вот что, Фрике. Я вас очень люблю и очень дорожу нашей дружбой. И ради этой любви, ради этой дружбы дайте слово никогда при мне не упоминать о сей особе. Я ее имени не желаю больше слышать. Хорошо?

— Извольте, но только должен сначала сказать…

— Довольно. Ни слова. Вы обещали.

— Ну, как угодно. В конце концов: не мое это дело.

Разговаривая, друзья шли по длинной-предлинной улице, застроенной по обеим сторонам многочисленными хижинами и обсаженной красивыми тенистыми деревьями.

Бамбуковые жилища, крытые пальмовыми листьями, имели даже нарядный вид.

Позади них вся поляна была очищена от пней, и на ней в изобилии росли бананы, маниока, сорго, просо.

Французы подошли к дому, который был побольше других. У дверей стоял часовой, молодецки сделавший на караул. Барбантон отдал честь.

— Прошу сюда, — пригласив он юношу.

ГЛАВА 14

Претендент на престол. — Три недели в ожидании. — Барбантон и орлиный взгляд. — Не на что прицепить знаки отличия. — Тревога. — Бой. — Армия в плену.

Через единственную дверь Фрике и жандарм вошли в просторную комнату, где стояли два огромных дивана, сплетенных из пальмовых листьев, несколько грубых скамей, разнородные, совершенно случайные европейские вещи и множество сундуков.

На одном из диванов сидел по-турецки негр во фланелевой жилетке и в матросских брюках с трехцветными подтяжками.

Вокруг разместилось его окружение — без всякой одежды, но в полном вооружении. Перед каждым воином стояло по посудине с сорговым пивом — было так жарко!

Человек на диване милостиво подал вошедшим правую руку, поглаживая левой свою поджатую ногу. Величественным жестом пригласив гостей сесть рядом, он ласково обратился к Фрике:

— Здравствуй, муше!

— Здравствуй, Сунгойя. Ты великолепен. Рад тебя видеть.

— И Сунгойя рад видеть белого вождя. Белый вождь поможет Сунгойе одержать победу.

— Сделаем, что можем, хотя ваше величество и убежало довольно бесцеремонно с «Голубой Антилопы».

— Мой пошел с Бабато… Бабато — большой генерал.

Чернокожим свойственно коверкать иностранные слова и в особенности имена собственные.

— О да, мой жандарм — выдающийся военный и притом глубокий теоретик, — продолжал все в том же шутливом тоне молодой человек.

— Великий вождь муше Адли не приехал?

— Нет. Он выезжает только в случаях особой важности.

(Про сломанную ногу парижанин не счел нужным сообщать.)

— Но для победы нам будет довольно и одного Барбантона. Не правда ли, генерал?

— Разумеется, — отвечал польщенный жандармский унтер. — К тому же главное уже сделано.

— Действительно, я ожидал застать вас сражающимся, а вы тут преспокойно благодушествуете, спихнув прежнего правителя трона. Очень рад за Сунгойю; ведь это, выражаясь деликатно, наш бывший служащий, а теперь — глядите-ка! — какая важная персона.

Про себя же юноша подумал: «Вот бы ему напомнить, как он стащил у генеральской супруги медальон-фетиш. Но не буду. Да и Барбантон не желает слушать… Странная, однако, бывает судьба: мой товарищ попадает в генералы, а лотерейный билет его жены превращается в талисман для негра-претендента и дает ему нравственную силу для государственного переворота. Тут есть над чем подумать».

— Произошло все очень просто, — пояснил главнокомандующий. — Когда мы плыли в пироге, Сунгойю всюду узнавали и провозглашали королем. Тому и я отчасти содействовал — Сунгойя проведал о моем мундире, лежавшем в чемодане, и заставил надеть его. Мундир — великое дело не только во Франции, но даже здесь. Обаяние его громадно. К нам отовсюду стали стекаться люди — число приверженцев росло как снежный ком.

— Снежный ком и негры. Хорошенькое сопоставление. Мне нравится.

— Одним словом, собралось такое большое войско, что мы без единого выстрела вступили в столицу.

— Значит, нам незачем больше здесь оставаться?

— Напротив, впереди еще много дел. Мы, в сущности, в осаде, хотя это и незаметно. Каждый час надо ждать нападения. Вот почему я и обнес все дома заборами, а солдат ежедневно обучаю военным приемам. Мало победить, надобно победу удержать и упрочить.

— Это так, — подтвердил Сунгойя, кое-что понимая по-французски.

— Ну а потом что?

— Потом? — переспросил Барбантон. — Будем почивать на лаврах, охотиться, кататься на лодке, а когда кончится желтая лихорадка, вернемся на яхту. Полагаю, на сегодня аудиенция кончилась. Мы посидели на диване у Его Величества и поэтому считаемся сановниками первого класса. Формальность очень важная: нам теперь все должны повиноваться.

— Значит, я тоже вошел в состав здешнего правительства?

— Без сомнения, мой дорогой! Теперь у нас с вами полное равенство в государственных чинах.

— В военном отношении я охотно вам подчинюсь и буду добросовестно исполнять все ваши приказания. — Насмешник Фрике оставался верен себе. — Однако хотелось бы отсюда уйти. Здесь козлом пахнет.

— Простимся и пойдем ко мне в хижину. Она рядом, дверь в дверь. У входа тоже стоит часовой.

— Надеюсь, теперь их будет два, хотя бы для того, чтобы не позволять любопытным копаться в моих вещах… Идем, стало быть? До свидания, Сунгойя; до скорого, милейший монарх…

__________

Третью неделю молодой человек жил в туземном поселке. О неприятеле ничего не было слышно, но его присутствие чувствовалось повсюду.

Ежедневно разведчики доносили о встречах с подозрительными личностями. Сунгойе давно уже пришлось бы сражаться со своим соперником, не будь при нем двух белых.

Этот вооруженный мир, оборона от невидимого врага действовали юноше на нервы хуже открытой войны.

А Барбантон оставался невозмутимым и уговаривал парижанина запастись терпением. Тот неизменно отвечал, что и так слишком долго терпит.

Старый унтер все больше и больше входил в роль великого полководца и принимал наполеоновские позы: то целыми часами держал руку просунутой между пуговицами кителя, то упирался ею в бок, как изваяние на старинной бронзовой колонне.

Во время учения он окидывал солдат орлиным взором, а те смотрели на него со страхом и обожанием. Давно уж он не был так счастлив. Но жалобы друга изрядно портили ему радужное настроение. Ведь «генерал» так много сделал для усиления обороны! Научил туземцев не класть в ружье порох целыми горстями — от этого оно портится и даже может разорваться, употреблять свинцовые, а не железные или чугунные пули, благодаря чему стрельба сделалась куда результативнее; он обучил солдат шагу и другим приемам (хотя для предстоящей битвы это и не имело большого практического значения, но очень укрепляло дисциплину и приучало четко исполнять команды). Чернокожие, привыкшие сражаться по вдохновению, без всякой тактики, теперь уяснили, что из двух враждебных отрядов победит тот, который будет лучше повиноваться своему вождю.

Для молодого человека дни тянулись бесконечно долго. А жандарм не замечал их вовсе.

Не желая останавливаться на полдороге, он решил пройти со своими солдатами курс стрельбы, научить их рассыпаться в цепи…

— Дайте мне десять тысяч таких воинов[68], и я завоюю Африку, — изрек он однажды, приняв сразу обе наполеоновские позы — и аустерлицкую и ту, что на колонне.

— Очень хорошо, — одобрил не без досады Фрике. — Двиньтесь долиной Нигера до Тимбукту, покорите Сунгойю, Мессину, Гурму, Боргу, Сокото, Борно, Багирми и Вадаи. Захватите, пожалуй, мимоходом Дарфур и Кордофан. Сделайте подножку абиссинскому негусу[69], пройдите долиной Нила и задайте перцу египетскому хедиву[70]. Выполните все это, но только не томите меня!

— С удовольствием, дорогой мой, но надобно подождать, когда соберутся эти десять тысяч.

Возразить было нечего. Юноша умолк.

У него на минуту мелькнула жестокая мысль — оставить этого Александра Македонского из Судана на произвол судьбы и вернуться на яхту. Но разведчики все время доносили, что река заблокирована.

От скуки молодой человек принялся учиться мандингскому языку.

Бывали, впрочем, и веселые минуты. Об одном эпизоде Фрике не мог вспомнить без хохота.

Барбантону хотелось, чтобы его ополчение как можно больше походило на европейское войско, и он ввел чины.

Лаптота сразу произвели в капитаны. Других куранкосов, смотря по толковости и исполнительности, — кого в сержанты, кого в капралы. От рядовых они теперь должны были отличаться нашивками. Нашивки нашиваются на одежду. А раз одежды нет?

О, знаки различия можно вытатуировать на руке, под плечом… Но тогда унтер-офицерское звание останется за человеком на всю жизнь.