Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

• Название: Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы
• Автор: Теннесси Уильямс
• Издательство: «ПРОГРЕСС» «ГАММА»
• Жанр: Драматургия
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-004007-7

Предлагаемая книга крупнейшего американского писателя и драматурга Теннесси Уильямса (1911–1983) могла бы иметь подзаголовок «Теннесси Уильямс, шокирующий Америку»: здесь собраны «запретные» и «полузапретные» плоды его творчества — интервью, пьесы и рассказы, в которых он предстает как «крутой» автор.

Крупнейший американский писатель драматург ХХ века Теннесси Уильямс (1911–1983) всегда представал перед русскоязычным читателем сильно подрумяненным»: его шокирующие пьесы либо вообще у нас не ставились, либо шли с большими купюрами; из рассказов выбирались самые невинные, переводчики опускали не только «крепкое словцо», но и тщательно вымарывали целые абзацы из его произведений.

А между тем Уильямс нередко эпатировал самих американцев, которые считают его одним из самых «крутых» писателей страны. Предлагаемая книга могла бы иметь подзаголовок «Теннесси Уильямс, шокирующий Америку»: здесь собраны «запретные» или «полузапретные» плоды его творчества.

---

Но давайте сначала поточнее определим время действия, потому что, хотя мистер Круппер и приходил в «Джой Рио», наверное, тысячу раз, этот случай — уникальный, и не только для него, а и еще для одного персонажа, которого тоже надо представить, прежде чем мы встретимся с ним в обществе мистера Круппера.

Тогда нам придется вернуться на несколько минут назад, ко времени, когда в кинотеатр вошел юноша неопределенной наружности (как его звали — не имеет значения), который, конечно, и понятия не имел о том, что это за великолепное здание; пришел просто чтобы часок-другой здесь поспать. Потому что он был иногородний, гостиница была ему не по карману, а он страшно боялся, что его заберут за бродяжничество и заставят выполнять общественные работы бесплатно, за скудный обед. Он очень хотел спать, настолько хотел, что передвигался скорее инстинктивно, чем сознательно. В этот день в «Джой Рио» шел вестерн, актеры на экране без конца скандалили и палили друг в друга из ружей; поэтому юноша стремился укрыться от оглушающего и ослепляющего экрана, уйдя куда-нибудь подальше. Поднялся в бельэтаж — там было темно, но все еще шумно; тогда он решил взобраться еще выше, слегка удивившись, когда ему это удалось. Наверху было еще темнее и тише. На повороте лестницы во мраке он неожиданно увидел обнаженную женскую фигуру; дотронулся до ее холодных пальцев, пощупал впадинку между ног — она оказалась на удивление твердой, и только тогда понял, что это статуя — фигура нимфы, поставленная в нишу. Юноша поднялся еще выше, и тут сон окончательно сморил его; ко времени, когда он, как слепой, ввалился в ложу, черное, пушистое одеяло сна уже накрыло его. А через несколько минут именно в эту ложу вошел старик, чью мрачную тайну хранили стены «Джой Рио».

Чтобы больше сюда никто не входил, мистер Круп-пер давал билетерам приличные чаевые; так было и на этот раз, Юноша в это время уже лежал в кресле и храпел: голова впереди, ноги раскинуты, а руки почти касаются пола. Мокрый рот широко раскрыт — оттуда доносятся свистящие звуки, правда, слишком тихие, чтобы мистер Круп пер мог их услышать. В ложе было так темно, что старый толстяк чуть не уселся юноше на колени, и только тогда обнаружил, что привычное место на сей раз занято. Сначала мистер Круппер подумал, что невидимый сосед — его знакомый итальянец, который иногда делит с ним ложу в течение нескольких минут, с большими перерывами — в пять — шесть недель, и он шепотом назвал его по имени — Бруно. Но, не получив ответа, старик понял, что это не Бруно. Он ошибся еще и потому, что от человека исходил запах пота и табака, а также столь знакомый мистеру Круп перу аромат молодой плоти. И когда убедился в том, что перед ним на этот раз не Бруно, его сердце тем не менее учащенно застучало от предвкушения счастья, а впрочем, еще и оттого, что он только что преодолел два марша высокой лестницы. Согнувшись, мистер Круппер взял другое кресло и, поставив его на точно отмеренное от спящего расстояние, уселся с грацией старого верблюда. И почувствовал неожиданный прилив крови. Значит, все хорошо. Начало положено.

Через несколько минут глаза мистера Круппера привыкли к темноте, но даже теперь в деталях рассмотреть спящего рядом с ним человека было почти невозможно. Да, молодой. Да, стройный. Волосы темные и блестящие, а аромат — просто пьянящий. Но юноша спал отвернувшись, а в темноте иногда можно совершить непоправимую ошибку. Бывают случаи, когда, стремясь получить удовольствие, об осторожности забываешь, — и мистер Круппер это знал. Знал давным-давно; вот почему предвкушение удовольствия усиливалось: ведь оно было компенсацией за страх, который он при таких знакомствах испытывал. Но, вспомнив об осторожности, старик полез в карман за спичками, которые носил с собой для этой цели, — чтобы как можно лучше рассмотреть лицо соседа. Зажег спичку, поднес ее к лицу юноши, и семидесятилетнее сердце, все еще не успокоившееся после подъема по лестнице, снова бешено застучало. Потому что никогда еще в своей тайной жизни, никогда за тридцать лет хождения в «Джой Рио» — никогда старый мистер Круппер не видел рядом с собой подобной мужской красоты.

Спичка обожгла пальцы, он бросил ее на пол. Жилет расстегнулся, он принялся расстегивать его дальше — чтобы как следует вздохнуть. Закололо сначала в груди, потом ниже: нервное потрясение — гибель для его нездорового организма. Чтобы успокоиться, он прошептал что-то по-немецки. Развалился в неудобном кресле и попытался смотреть на мерцающий вдалеке экран. Но возбуждение не проходило, а дыхание ровным не стало. Внутри вдруг все заболело, и он уже было решил спуститься вниз, в туалет. Но в это время спящий пошевелился и принял вертикальное положение, поднял голову и что-то пробормотал по-испански. «Извините, — невольно вырвалось у мистера Круппера, — я не знал, что вы здесь». Юноша улыбнулся и еще более расслабился. Грустно вздохнул и снова стал свисать с кресла. Теперь мистер Круппер почувствовал себя спокойнее. Трудно сказать, почему, но почти невыносимая острота ощущения от этой близости ослабла, и он стал устраиваться в своем жестком кресле поудобнее. Мышечная спазма и тахикардия прошли, и желудок, кажется, тоже пришел в порядок. Пролетели мгновения. Мистеру Крупперу показалось, что юноша уже не спит, хотя голова его снова свесилась набок, на сей раз в его сторону, и ноги вновь приняли прежнее положение. Медленно, почти тайком, мистер Круппер полез в карман пиджака за карамелью. Развернул одну и сунул в рот — там пересохло и все горело. Потом достал другую, положил на трясущуюся ладонь и протянул юному незнакомцу. Знал, что не в силах произнести ни слова, откашлялся, и ему удалось выговорить: «Хотите карамельку?» — «Угу», — ответил молодой человек. Но мистер Круппер не понял — ему показалось, что юноша удивился или даже рассердился. Во всяком случае он не двигался, а просто сидел и смотрел. А потом вдруг хмыкнул, пальцы схватили конфету и отправили в рот прямо с бумажкой. Мистер Круппер попытался остановить его, тогда он хмыкнул еще раз, вытащил карамельку изо рта, и старик услышал, как он рвет бумагу, а не разворачивает ее. Потом раздалось громкое чавканье. И чтобы оно не прекращалось, мистер Круппер достал из кармана весь пакетик и сказал: «Возьмите еще, возьмите несколько, у меня есть». И снова юноша немного помедлил, и снова хмыкнул. А потом запустил руку в пакетик, и, когда ее убрал, мистер Круппер почувствовал, что в пакетике почти пусто. «Вы голодны?» — шепотом спросил старик. Юноша снова хмыкнул, на сей раз дружески. «Не спеши, — подумал мистер Круппер. — Не спеши, еще ведь столько времени, ты же не исчезнешь, как сон; прошел — и нет его!» Поэтому старик положил остатки карамели себе в карман, тихо пробормотал слова одобрения и стал смотреть на экран, где герой ковбойского фильма скакал в лучах заходящего солнца. Скоро фильм кончится, на несколько минут зажжется свет, а потом его будут крутить еще раз. Есть, конечно, вероятность, что юноша уйдет. Это надо иметь в виду, однако утвердительный ответ на вопрос «Вы голодны?» дает основание, хотя и неполное, надеяться на продолжение отношений.

Прежде чем свет зажегся, мистер Круппер решился на смелый шаг. Он полез в тот карман, где лежали деньги, вынул шесть двадцатипятицентовых монет и положил их себе в кулак так, чтобы они позвякивали. И больше ничего. Свет загорелся, словно восход, только быстрее, и некогда элегантный театр расцвел, как зимняя роза. Старик наклонился, словно его и вправду интересовало то, что происходит внизу. Немного растерялся, но ведь знал, что свет будет гореть недолго, еще минуту-другую. Знал и то, что он толстый и некрасивый. Знал, что он ужасный старик, бесстыжий и презираемый даже теми, кто вынужден терпеть его ласки; вероятно, ими даже больше, чем теми, кто на него просто смотрел. В отношении своей внешности он не обманывался, потому-то и вынул шесть монет, они снова зазвенели. Сейчас погаснут огни. Да, сейчас. И вот в зале вновь темнеет, а юноша все еще здесь. «Видел же меня, и все-таки не ушел!» И продолжает разворачивать карамельки и жевать их мощными челюстями, методично, как лошадь, жующая сено.

Огни погасли, и страх прошел. Мистер Круппер перестал притворяться, что ему интересно смотреть вниз, и снова развалился в шатающемся кресле. И вдруг в нем пробудилась мужская сила, героически пробудилась, и вот, наконец решившись, он наклоняется к юноше, немного поворачивается, левой рукой находит его правую руку. Сначала пальцы юноши не шевелятся и не отвечают. Страх снова овладевает мистером Круппером, но в тот момент, когда он уже собирается отдернуть руку с монетами, пальцы юноши распрямляются и перед мистером Круппером оказывается раскрытая ладонь. Монеты, тихонько позвякивая, ложатся в нее, и мистер Круппер понимает: контракт между ним и юношей заключен.

Когда в полночь огни «Джой Рио» зажглись в этот день в последний раз, в самой дальней ложе обнаружили тело мистера Круппера. Его колени были на полу, а тяжелое туловище висело между двух шатающихся позолоченных кресел, словно он умер во время молитвы. Объявления о смерти старика и некролог были необычно большими для человека, который не занимался общественной деятельностью и чья частная жизнь была весьма специфической. Но о ее специфике знали лишь те любители кино, которые приходили в его излюбленную ложу кинотеатра «Джой Рио» и получали удовольствие, а возможно, и наживались; в некрологе об этом ничего не говорилось. Он был подписан какой-то сентиментальной старой девой; ее потрясло то, что находящийся на пенсии семидесятилетний коммерсант умер от тромба во время демонстрации ковбойского боевика, а карман у него был набит карамельками, бумажки от которых валялись на полу и даже пристали к плечам и рукавам пиджака.