Филипп Улановский - Безальтернативная реальность (СИ)

• Название: Безальтернативная реальность (СИ)
• Автор: Филипп Улановский
• Жанр: Альтернативная история

Навеяно произведениями фантастов из стран социалистического лагеря, советскими и иностранными утопиями и антиутопиями 20-го века, а также собственными воспоминаниями о не столь уж давнем прошлом.Ушедшему в небытие «совковому» строю посвящается.

---

- Что значит – «но»?

- Попался на махинациях с левой продукцией и был в середине 80-ых годов приговорен к высшей мере наказания. Его родные подавали апелляцию в Верховный суд Союза, но суд не счел возможным смягчить меру для мошенника...

- Ну и ну...

- А теперь – сели! Сосредоточились! Слушаем! Внимательно слушаем! Кому я сказал – внимательно слушаем?! Ничего не пропускаем мимо ушей!

- А что случилось?

- Идиот! А ну, повтори, что сказал только что этот, в сером свитере, который шею вперед вытянул?

- Да это же – Андрей Вознесенский! Так он же из поколения шестидесятников. Ему сейчас лет этак под 70, а то и больше.

- Знаем мы пятидесятников, шестидесятников и прочих адвентистов седьмого дня.

- Нет, он – не религиозный сектант.

- Значит - просто жидовствующий... А где твои глаза – в заднице, что ли, или возраст человека определить не можешь? По-твоему, этому человеку – семьдесят лет?

- Знаю, что Вознесенский родился в начале 30-ых годов.

- Может быть, какой-то твой знакомый Вознесенский родился еще до начала Великой Отечественной, но я могу сказать тебе точно: вот этому типчику – а зовут его Василием Андриевским - чуть за 50.

- Если бы Вы, Володя, не назвали бы этого человека Андриевским, я бы мог наверняка поручиться, что это – великий поэт Андрей Вознесенский.

- Ишь ты, великий поэт Вознесенский! Никогда в жизни не слышал о таком! Пушкина читал, Лермонтова – тоже. О Тютчеве слышал. А вот о Вознесенском – ничего не знаю. Опять бредишь наяву, да? А вот Василий Андриевский – один из идеологов этих стиляг.

- И что же он такое сказал, этот Вознесенский? Тьфу, то есть Андриевский? Ну?

- Баранки гну! Для особо тупых товарищей еще раз повторяю:

Не верю я в твое

чувство к родному дому!

Нельзя любить свое

из ненависти к чужому!

- По-моему – совершенно правильно! – отреагировал Феликс, который всегда был неравнодушен к поэзии Вознесенского и не раз бывал на его творческих вечерах.

- Я тебе дам – «правильно»... Выходит, весь этот тлетворный Запад мы тоже обязаны любить, да? Хрен я этого стилягу выпущу в следующий раз в командировку на Запад!

- А что, вы его выпускали на Запад?

- Так там тащатся от этой его «поэзии» и бабки за подобные выступления платят бешеные, да еще и в инвалюте! А потом эти поэты, когда возвращаются из поездок на Запад в родной Союз, сдают всю валютную выручку в Минфин, получая взамен чеки валютных магазинов. Доходы от стихов этих стиляг очень большие...

- Что - такие же, как от экспорта энергоресурсов?

- Не твое дело, сколько Союз зарабатывает на продаже нефти и газа. Тем более, что продаем мы их только тем, кто себя хорошо ведет по отношению к Союзу. И вообще - не выступай здесь по вопросу о валютных поступлениях!

- И все-таки?

- Сразу видно, что ты – еврей. Любопытен - до невозможности! Не отвяжешься от тебя. Ладно, отвечу прямо, раз ты – уже наш кадр...

- Каким это образом Ваш кадр?

- Ну... Негласный сотрудник наших органов. Ты же писал и собственноручно подписывал заявление, - весело сказал Володя, похлопывая себя по карману.

- И все-таки - как же с доходами от диссидентов и от нефти?

- Ну, и въедливый же ты тип... Это они себя называют диссидентами. А на самом деле они – обычные фуфлометы! Что касается доходов, то они не совсем одинаковы, но сопоставимы...

- Не совсем понял...

- А тебе и не надо понимать! Нет, ты только послушай! Красиво, мерзавец, выражается!

- А что он сказал?

- Специально для тебя повторяю, что он сказал:

А за окнами стоят

Талые осины

Обнажено как талант –

Голая Россия...

Да, много еще у нас талантов осталось – все не перевелись. И главное – настоящий русский, не то, что этот жидок Бродский.

- А где этот Бродский?

- Хотели его нейтрализовать, как это сделали с отщепенцем Галичем – электрическим током хлопнуть в ванне, - но почему-то не удалось... Живет себе в Нью-Йорке, встречается с командированными в Америку советскими поэтами и тоскует по Союзу. А вот Солженицын и Зиновьев не так давно вернулись с Запада после выполнения нашего специального задания.

- Так у Вас они там выполняли спецзадание?

- А у тебя - нет? Советские граждане везде выполняют задание Родины, если это - наши люди, а не какие-нибудь отщепенцы...

В этот момент Феликс понял, что в этой реальности такой Солженицын никакой Нобелевской премии получить просто не смог бы...

- А про ГУЛАГ Солженицын у Вас писал?

- Мы попросили его во время длительной специальной командировки в США приоткрыть Западу некоторые особенности работы наших граждан, находящихся при исполнении специальных заданий в трудовых лагерях, размещенных по всей территории страны.

- И что дальше произошло после того, как ваш Солженицын написал «Архипелаг ГУЛАГ»?

- Какой еще ГУЛАГ? Откуда ты вообще взял это слово?

- Как откуда? Из творчества Солженицына.

- Ты что, совсем спятил? Знаменитая книга Александра... (забыл, как его по батюшке!) называлась – «По краю родному».

- Вот это да... – изумился в очередной раз Феликс, который, по всей логике вещей, уже давно должен был привыкнуть к тому, что в этой реальности ничему удивляться не следует.

- Когда Солженицын вернулся с Запада после 15-летней командировки, советское правительство наградило его Сталинской премией. Ведь написал он книгу просто мастерски. Даже сам товарищ Романов восторгался его очерками.

- Очерками?

- Да, путевыми заметками о трудовых лагерях Крайнего Севера и Сибири. Товарищ Романов даже заявил, что товарищ Солженицын очень напоминает ему товарища Горького – тот же стиль, тот же классовый подход.

- И что же, вашего Александра Солженицына тоже отравили, как Максима Горького? – попытался пошутить Феликс.

- Почему это – «вашего»? Товарищ Солженицын был умом, честью и совестью всей нашей эпохи, а значит, он таким должен остаться и в твоей памяти.

- Как это так – «был»? Неужели Солженицын умер?

- Не сам! Как ты предположил, так оно и произошло! – ответил на полном серьезе Володя. - Отравили, сволочи и гады! Как раз перед Новым годом... И умер товарищ Солженицын от яда после двухдневных мучений утром 1 января 2004 года, и не смогли лучшие врачи спасти его жизнь. Как ты думаешь, почему везде вот уже на протяжении почти четырех с половиной лет разыскивают тайных евреев? Потому что опять евреи напакостили – отомстили нашему русскому товарищу Солженицыну за его правдивую историческую книгу «200 лет вместе». Убили величайшего русского писателя! И причем в это дело оказались замешанными некоторые кремлевские врачи, оказавшиеся скрытыми евреями.

- И у Вас, значит, – опять «дело еврейских врачей»? – спросил подавленно Феликс.

- Почему «у Вас», идиот? Это у нас, в нашей родной советской стране появились безродные космополиты. Жаль, товарищ Сталин не успел их отправить в Биробиджан в 1953 году, так как тогда еврейские врачи уничтожили товарища Сталина. Ничего, товарищ Романов уже направил большинство из этих безродных космополитов «в дорогу дальнюю» на Дальний Восток, указанную еще товарищем Сталиным... А для остальных евреев, пока еще не выявленных, как я тебе уже сообщил, недавно создана новая еврейская автономия в самом центре Восточной Сибири. Будешь много выпендриваться – сразу попадешь туда! А потом – поминай как звали...

Феликс тотчас вдруг вспомнил, что он читал в 2002 году по поводу 50-летия расстрела участников Еврейского антифашистского комитета, и вновь ему стало не по себе. Что же еще может произойти в этой страшной, фантасмагорической реальности? Неужели в 21-ом веке может существовать ГУЛАГ, а пресловутые тройки опять вершат судьбы людей? Нет, это нонсенс, такого не может быть – протестовали все чувства Феликса. Но он осознавал, что толпа вновь сотворила себе ложных кумиров, и эти узурпаторы опять пытаются использовать народ как простую скотину... Хотя, впрочем, еще пророк Самуил в 11-ом веке до нашей эры предостерегал древних евреев от помазания Саула на царство, поскольку царская власть – это отнюдь не то, чего ищет свободолюбивый народ.

А Володя опять намекнул Феликсу, что пора прислушаться к тому, о чем вещает поэт, выступавший, несмотря на прохладу, в своем неизменном клетчатом пиджачишке из ткани букле.

А Вознесенский (то есть Андриевский – в этой реальности) тем временем проповедовал истину:

За истину борюсь я без забрала,

Деяний я хочу, а не словес.

Тебе ж милее льстец или доносчик.

Как небо на дела мои плевало,

Так я плюю по милости небес.

Сухое дерево не плодоносит.

При этих словах Феликс поежился и пытался спрятаться, но Володя пресек его поползновения: «А не плевать ли нам на этого типчика и его вирши? Короче, ты слишком эмоционально подходишь к этой, так сказать, поэзии! Пойдем побыстрей отсюда!»