Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)

• Название: За гранью снов (СИ)
• Автор: Екатерина Владимирова
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Эротика

Что есть реальность? То, что мы видим, или то, во что мы верим?  И что если то, что мы видим и считаем правдой, лишь хорошо завуалированная ложь? А то, во что мы никогда не верили, становится истиной? Невольно переступив черту дозволенного, уже не сможешь вернуться назад. Потому что там тебя уже никто не ждет.

---

То, что он чувствовал, не передать словами. Это можно только прочувствовать. Смесь чувств и эмоций, ураган из ярости, презрения и отчаяния. Откровенное безумие. Но не все ли ему равно?!

Он думал, что ему стало плохо, когда он узнал, что Кара продана. Его другу продана, и тот не собирается возвращать ее Штефану. Или в миг, когда увидел ее. Стоящую в окне второго этажа дома Димитрия. Он будто почувствовал ее взгляд спиной. Обернулся… а там она. Смотрит прямо на него и словно бы не дышит. Он тогда ощутил что-то. Колкое и болезненное давление в груди, острое и невыносимое просто, и будто сам перестал дышать. А потом она скрылась за шторами. Специально, чтобы указать ему на его ошибку и вину, на то, что она его не простила.

Или плохо ему стало в миг, когда он просмотрел все пленки с камер наблюдения и понял, что она… не виновата? Ни в чем не виновата из того, в чем он обвинил ее? Не изменяла, не предавала, не лгала. Его милая девочка… А в груди с болью отдается… Больше не его!

Пересиливая ярость здравым смыслом, он тогда помчался в Багровый мыс и, едва попал в дом, приказал начальнику охраны принести все пленки, отснятые в день измены Кары. А потом приказал всем слугам явиться к нему в кабинет для «допроса». Никто не сомневался, что именно Князь хочет узнать, но почти никто не мог дать ему вразумительного ответа.

- Никто не уснет в этом доме, пока я не поговорю с каждым, - рыкнул Князь, скрипя зубами и выходя из себя.

Карим Вийар, как оказалось, в тот день будто превратился в тень. Его мало кто видел, почти никто не замечал, и все были уверены, что он уехал сразу после того, как узнал, что Штефана нет в замке. Но пленки с камер видеонаблюдения не могли обмануть или не увидеть. Они отметили всё, что происходило на самом деле. Они знали правду.

Разговор со слугами длился четыре часа. На то, чтобы просмотреть все пленки с камер наблюдения понадобилось еще два. И никто в Багровом мысе не заснул до самого утра.

А когда Князь выяснил правду, не спал только он один.

Кара не виновата. Она не изменяла ему. Она… не лгала ему. Она его не предавала. Это он… он предал ее! Своим неверием, местью за несовершенное преступление, казнью, которой она не заслужила. А она… оказалась обманутой, раздавленной его неверием и отмщением за то, чего не совершала. Убита его руками так же, как и возрождена ими когда-то. Это он виноват, только он. А она… она не виновата!

Вот, разве это не Карим Вийар несет ее податливое и совсем недвижимое тело на своих руках? Выходит из кабинета Князя, где нет камер слежения. Что происходит там, Штефан не знает, но уверен, что там свершилось предательство и несправедливость. Вийар подстроил всё так, что комар носа не подточит. Отнес Кароллу в Зеленую комнату, где раздел и разделся сам, лег рядом с ней, ожидая, когда она проснется. А потом… когда она проснулась. Его девочка пыталась сопротивляться! Она хотела уйти и убежать. Она… Боже!.. Она молила, она звала на помощь, она просила Штефана прийти к ней, она звала, выкрикивая его имя, а он… он… Он пришел. Но для того, чтобы наказать, а не чтобы спасти.

Его бедная девочка… Нет, уже не его, напомнил грубо внутренний голос.

Он тогда сошел с ума от ярости и злости, от бешенства, от ревности… Он себя не контролировал. Но разве это может оправдать его? Что вообще может его оправдать? То, что он сделал с ней!..

Когда увидел ее в окне, заметил царапины и синяки на нежной коже лица. Цепкий хищнический взгляд отметил и ушибленные руки, которыми она вцепилась в шторы, будто боясь упасть. Рассеченные губы и левую бровь с кровоподтеком. Следы его насилия. Последствия его преступления. Которое ему никогда не искупить.

Разве не было ему плохо весь последующий месяц после дня, когда он узнал, что убил в себе самого себя, наказав Кару за то преступление, которого она не совершала? Разве не было ему плохо каждый раз, как он приезжал в особняк Димитрия, вновь и вновь заговаривая с другом о продаже ему Кары? Разве не казалось ему в тот момент, что он отдаст все деньги мира лишь за то, чтобы увидеть ее… хотя бы на миг? Но ни деньги, ни положение, ни дружба с Мартэ ни разу не сыграли на его стороне. Кару он так ни разу и не увидел.

Вот и пришло отмщение. Быстро пришло. И ударило прямо в сердце, не убивая, но вырывая то из груди и бросая к ее ногам.

Что с ним творилось, не передать словами. Это была пустая и бессмысленная вереница событий, не приносивших ему совершенно никаких чувств. Кроме одного. Всепоглощающей боли и необъятной вины. Боли в себе и вины для нее. Но ей не была нужна его вина, и его боль она тоже не заметила. Наверное, он сам был ей не нужен. А она… она была нужна ему еще сильнее, еще яростнее, чем раньше. И она была единственным, что он не мог получить.

Он напивался каждый день в первое время. Забросил дела, потому что самым важным для него в тот миг оказалось не решение Совета об его изгнании и вынужденной опале, а желание вернуть Кару домой. Туда, где она должна была находиться. Рядом с ним. Не было никого, кто вправил бы ему мозги. Не было Кары, чтобы накричать или успокоить. А Димитрий не желал идти на компромисс или переговоры. Он вцепился в девушку, как цепной пес, нашедший что охранять. Апатия, обличенная в форму обреченности и горечи, преследовала его долгие четыре дня, а потом всё медленно вернулось на круги своя, возвращая и его в колею и круговерть событий, которые происходили вокруг него.

Он взялся за оставленные дела, совершил несколько запланированных еще в конце октября поездок в Варшаву и Вену. Заключил контракт на строительство гостиницы в Нью-Йорке. Встретился с Лестером Торалсоном, обсуждая расследование, которое проводил Совет в поисках того, кто разглашал правду Второй параллели. А, возвращаясь в Багровый мыс, всегда вспоминал, что там его теперь никто не ждет.

София, мерзкая сучка, и «дружок» Вийар, отъявленный негодяй, провернули дело так, что никто не станет искать правду. Только вот просчитались! Он - будет искать правду. И он ее нашел. И она обжигала ему не только глаза, но и душу, уже обожженную и истерзанную собственной глупостью.

Димитрий заговаривал с ним об Исааке в дни, когда Штефан приезжал к другу совсем с другими целями, но Штефан, слушая, пропускал его слова мимо ушей, думая о том, что сделает, если Кара вдруг появится в дверях. Что он сделает тогда? Он так давно ее не видел… Оправилась ли она? Видны ли ушибы и шрамы на ее теле и лице? Будет ли она смотреть на него волком, или хотя бы попытается выслушать? Есть ли у них хотя бы шанс, чтобы…

- Штефан? - окликал его Димитрий. - Ты меня слушаешь?

- Да. Что ты сказал? - конечно же, он не слушал, и Димитрий прекрасно это знал.

- Я сказал, что мои люди выяснили кое-что о том, кто распускает слухи, что якобы ты разглашаешь тайну Второй параллели. Но ниточка никак не ведет к Исааку, - пожал Димитрий плечами. - Или твой дядюшка слишком хороший стратег и всё предусмотрел.

- Я склонен думать, что он хороший стратег, - хмуро выговорил Штефан. - Это он, и рано или поздно он заявит о себе.

Разговоры о делах мало его заботили. Как можно думать о чем-то, когда она находится где-то рядом? Когда может вот-вот выйти из своего укрытия ему навстречу, не зная, что он в доме. Хотя, он сомневался, что она не в курсе того, что он приезжает. Скорее всего, ей уже обо всем доложили. И она не выходит к нему, потому что… не желает его видеть. И это правильно, это логично и закономерно после того, что он сделал. Но вот он-то жаждал увидеть ее хоть раз!

Он часто приезжал к дому Мартэ без официального визита. Просто останавливался в кустах орешника, между стволов пожелтевших кипарисов и, не выходя из машины, курил, глядя на окна особняка Димитрия. Высматривал ее. И порой ему даже удавалось ее увидеть. Во рту вмиг становилось сухо, а недокуренная сигарета начинала жечь пальцы. А он все смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд, или выйти из машины и встретиться к ней лицом к лицу. Он мог лишь смотреть на нее... На то, как она двигается, медленно и размеренно, будто выверяя каждый шаг. Как морщится, если резко дернулась, вызвав боль в теле. На то, как она улыбается… столь редко, но оттого столь драгоценным было воспоминание. Не ему улыбается. И еще долго не сможет ему улыбнуться.

Штефан

Он ненавидел себя в эти минуты. Но сердце билось, как сумасшедшее, от осознания, что этот день не прошел напрасно. А завтра он попытается вернуть ее вновь.

Но он не верил в то, что сможет добиться этого. Димитрий слов на ветер не бросает, а он обещал, что Кара останется с ним. Да и сама Кара не простила его. Она никогда, наверное, не просит. Такое не забывается. Но он будет последним трусом, если хотя бы не попробует. Он найдет способ. Он найдет причину. Он будет пытаться вновь и вновь, и стена рухнет. Димитрий ясно дал понять, что Кару не продаст. Если не будет достойной причины. А этой причины у Штефана пока не было. Ее не было почти месяц. Долгий томительный месяц, когда он, сходя с ума от неизвестности и отрицания тех чувств, что разрывали его грудь на части, едва не обезумел.