Миклош Сабо - Команда Альфа

• Название: Команда Альфа
• Автор: Миклош Сабо
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1965

Исповедь бывшего солдата войск специального назначения армии США

---

Шум дождя заглушал все остальные звуки. И вдруг я услыхал, что Хорст зашевелился. Я напряг мышцы, готовясь к прыжку.

Немец медленно, осторожно встал на колени. Он пополз не ко мне, а в ту сторону, откуда слышались стоны Рикардо.

В первую минуту я даже почувствовал некоторую долю благодарности к нему, что он не меня собрался прикончить.

«Да и понятно, — тут же подсказала мне мысль, — в тебе он еще нуждается. Что он сделает один?»

«Значит… он хочет поставить меня перед свершившимся фактом. К тому времени как я проснусь, Рикардо будет уже мертв. Покончил с собой, — пояснит Хорст. Быть может, к своим словам он приплетет сказку о том, будто Рикардо слыхал наш вчерашний спор. Он, то есть Хорст, виновен лишь в том, что завел этот разговор. Поди докажи обратное».

«Не сцепишься же ты с ним, Фери, из-за одного подозрения?! Надо его уличить».

Непрерывный шум дождя помогал не только ему, но и мне.

Я осторожно встал на четвереньки, так, как это делают бегуны перед стартом.

Хорст тем временем уже добрался до больного. Его рука поднялась, когда… Когда я схватил ее…

Он завопил от боли. Этот дикий и в то же время жалобный вопль вполне мог принадлежать и медведю, и волку…

Нож он выронил, но сдаваться не думал. Он схватил меня за запястье. Сжал его с нечеловеческой силой. Пожалуй, только отчаяние может придать такую силу!

Мы оба тяжело дышали. Катаясь и кувыркаясь, поочередно беря верх, мы били, кусали, лягали друг друга.

Борьба шла не на жизнь, а на смерть.

В кулаке я сжимал нож, а Хорст выкручивал, ломал мне руку.

Он хотел отнять у меня нож. А я теперь был уже не прочь сам ударить им. Ударить насмерть! Убить! Покончить с этим взбесившимся зловредным хищником.

Легкие мои работали с шумом, как мехи, со лба стекали едкие капли пота.

Наконец я почувствовал, что он стал сдавать. И тут одним резким рывком я высвободил свою руку.

Я ударил. Раз, другой, третий. Так, как этому учили меня еще в Форт-Брагге. Меня и его тоже.

Он еще хрипел, когда я поднялся. Я был слишком обессилен, чтобы бить точно.

Только теперь я вспомнил про Рикардо. Он издавал глухие клокочущие звуки, будто силился сказать что-то.

Я считал, что он лежит без памяти, но любопытство заставило меня подойти к нему.

Несмотря на тусклый ночной свет, лицо его можно было разглядеть: он смотрел на меня расширенными глазами. Потом веки его опять опустились, он снова впал в забытье.

Тыльной стороной руки я стер пот со своего лица.

«Как же мне теперь быть? Что он видел?»

В ту минуту для меня этот вопрос был важней всего на свете. Если мы доберемся до дому, — а мы доберемся, так как я уже принял твердое решение с зари начать подтаскивать Рикардо к морю, — то он может меня выдать.

«Знает ли он, что я это сделал ради его спасения? А если нет? Если он увидал только конец драмы, когда я прикончил Хорста?.. Что теперь, и этого убить, что ли? В таком случае для чего понадобилась эта резня?»

Я склонился к Рикардо и погладил его лоб. Он был горячий, более того, раскаленный.

«Я спасу его. Это важнее того, что он скажет потом обо мне. Если, конечно, мы не погибнем оба. А там видно будет… только бы спастись!»

Труп немца я ногой столкнул в болото. Остальное сделают крокодилы. Сам без сна провалялся до рассвета.

Прежде чем идти, я разгрузил свой багаж, оставив лишь самое необходимое. Пришлось расстаться даже с нужными предметами.

Я взвалил себе на спину находящегося в беспамятстве Рикардо, привязал его и поплелся к югу.

С этого места до моря — как позднее я установил — было пятнадцать миль.

Пятнадцать миль — сорок часов!

Болото, пиявки, удушливые испарения. В придачу хлещущий дождь.

Я тащил на спине человека. Человека без памяти, с отяжелевшим телом, человека, невыразимо тяжелого для меня — измученного и обессиленного.

Подошвы у меня распухли, нестерпимо болели — этой напастью наградило меня болото.

«Боже ты мой. Что за дорога… Окончится ли она когда-нибудь?»

Сколько раз я готов был уже перерезать веревки, связывавшие меня с Рикардо, и дать упасть ему в трясину или оставить его на одном из островков.

И не мог. Ведь из-за него я убил Хорста.

Когда передо мной наконец блеснули синие воды Карибского моря, я решил, что это видение, мираж или попросту бред моей воспаленной фантазии. Но тут я услыхал — о счастье! — услыхал плеск бьющихся о берег волн.

— Не может быть! Не может быть! — бормотал я, чувствуя, как по моему лицу обильно катятся слезы, теряясь в густой бороде.

— Рикардо! Слышишь? Рикардо! Мы спасены!

Я тряс несчастного, заставляя его вернуться к жизни.

Он приоткрыл глаза. Они были мутны. Он даже буркнул что-то бессмысленное.

Почувствовав вдруг прилив сил, словно после отдыха, я надул резиновую лодку, которую чудом дотащил до моря.

Глава тринадцатая В западне

Карибское море отнеслось к нам благосклонно, более того — дружелюбно. Оно попросту спрятало нас в лабиринтах бесчисленных островков.

Однако, признаюсь, меня охватывала дрожь при мысли о возможной встрече с рыбаками или с кем-нибудь из местного населения близ берегов. Но удача пока что сопутствовала нам.

И все же море причиняло нам немало неприятностей.

Пищу я добывал с трудом. Мы продвигались очень медленно — я выбился из сил, мои руки настолько ослабли, что едва-едва управляли лодкой.

Замедленную скорость передвижения — если о ней могла вообще идти речь — я возмещал крайней осторожностью.

Подплывая к какому-нибудь маленькому, похожему на необитаемый островку, мы прятались в прибрежных зарослях и только с наступлением ночи продолжали путь.

Любой ценой надо было миновать водную границу Кубы.

Охотиться я не смел даже с помощью ножа или капкана — боялся, что увидят, обнаружат следы. Я ловил жуков, ночных бабочек. Что до крючков, то этого добра хватало в моем снаряжении. Итак, значит, я мог удить рыбу; правда, она не всегда попадалась, и тогда мы голодали, впрочем, с голоду не умирали.

Но на воде мы были жалкими, очень жалкими.

В безбрежном море, где, соблазнительно заигрывая с нами, волны плескались о борт нашей лодки, у нас не было ни глотка питьевой воды. Я жевал припасенные листья деревьев, растирая, заталкивая их в рот Рикардо.

Единственное, что согревало мне душу, — это величиной с портсигар приемничек, который я взял у Хорста, прежде чем спихнуть его в болото. Этот приемник я из предосторожности носил на сердце, берег его как зеницу ока. Только бы сохранить его до моря, а там…

А там вдруг выяснилось, что все напрасно. Приемник не работал. То ли еще у Хорста он испортился, то ли я повредил его, когда с Рикардо на спине, выбившись из сил, свалился в грязь, — не знаю. Факт тот, что, сколько я ни крутил аппарат, ни тряс, ни разбирал, он оставался нем. Ни одного треска не удавалось выжать из него. Раздосадованный, я швырнул приемник в воду, и он, описав большую дугу, исчез в волне.

Неизменно держа курс на юг, я лелеял надежду, что рано или поздно на нас набредет американское военное судно или нашу покачивающуюся на гребнях волн маленькую лодку заметит какой-нибудь летчик морской авиации.

Я составил план и на тот случай, если надежды обманут меня. Правда, этот вариант был довольно рискованный, но за отсутствием другого пришлось остановиться на этом. Я рассчитал по карте, что мы должны еще проплыть на юг двести с лишним миль, потом миль сто на восток, чтобы открытым морем попасть на Ямайку. Меня не случайно манило открытое море: там можно было не бояться кубинских сторожевых судов.

Времени для размышления у меня было вполне достаточно. У раненого Рикардо жар спал — большую службу сослужил в этом крепкий соленый воздух. К нему понемногу возвращалось сознание. Он лежал или покорно садился, если я его усаживал, глаза у него были теперь уже открыты, но в его тусклом взгляде не вспыхивало ни искры сознания.

Я пытался с ним разговаривать. Всячески тормошил его память. Но все было напрасно. Он не проявлял ни к чему никакого интереса.

Меня же мучил вопрос: видел ли он что-нибудь в ту ночь? Или все видел? Поймет ли, догадается ли, придя в полное сознание, что то, что случилось, случилось именно из-за него?

А что, если в его помрачненном мозгу запечатлелось лишь зрелище убийства?..

И снова мелькнула мысль прикончить и его: эту мысль в тревоге перед грозящей опасностью не раз уже подсказывал мне эгоизм. Но, когда я взглянул на это беспомощное подобие человека, на этот живой труп, который я на спине выволок из ада, мне стало стыдно.

«Он уже никогда не будет человеком», — успокоил я себя и тут же решил его не трогать.

Мы долгими днями качались на волнах. То, чего мы избежали в болотах, почти довершило море: томившая нас жажда предвещала гибель. Куда ни глянь — море… море… вода… она дразнила, усугубляя наши мучения.