[ сборник ] - Этот добрый жестокий мир

• Название: Этот добрый жестокий мир
• Автор: [ сборник ]
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76263-7

Люди могут все: изобрести вечный двигатель, улететь к звездам, даже заказать счастье. Но в любом из открытых миров, окруженный высокими технологиями или хлипкими стенами шалаша, человек останется человеком, пока в нем живет душа, пока он исповедует вечные ценности. Вера, жертвенность и доброта делают прекрасным окружающий мир, а кто этого еще не понял — того сама жизнь научит. Ее методы иногда жестоки, но это всегда уроки Мира. Здесь есть место всему: инопланетный учитель Кмыф Лгович спасает земных детей, бесстрашная хроноинженер Маша пробивает тоннель во времени, мудрый Горан помогает расти крыльям за спиной мальчишки, а Сын подходит к телефону небесной канцелярии… Олег Дивов, Марина и Сергей Дяченко, Святослав Логинов, Далия Трускиновская, Юлия Зонис и другие в сборнике, посвященном памяти критика и литературоведа Александра Ройфе!

---

— Так. — Стало жутко досадно, что не успела пробить на день раньше. Ноут был бы цел. — Позови деда. И пусть подключит девочку параллельно к моему. Сам берет Колю. Сергея отдельным каналом на отдельную машину.

Дед ругался, брюзжал, требовал объяснений, но на слово «проиграли» среагировал молниеносно.

— Что ж ты молчала, Марья, етить твою матрешку! — Дед быстро глянул на Катю. Та изобразила, что не услышала брани. Дед благодарно понизил голос: — Какую войну просрали! Там дел-то на три кнопки средним пальцем! Допрыгались…

— Дед Ген, ну что ты, как старый брюзга, в самом деле? — оборвала я поток его бормотания, и дед, насупленный и сосредоточенный, скрыл лицо шлемом, из-под которого теперь выглядывала только белоснежная борода.

В мир Сергея вошли легко. Мы с дедом, конечно, имеем нужный допуск каждый в своем времени. Но сейчас входить в программу под своими логинами было опасно — хроноразведка в первую очередь отслеживает инженеров противника. К тому же даже наш «высочайший уровень» не давал хода на передовую. Поэтому нас повел Сергей. Сначала вошел он, потом прописал нас изнутри как новых ботов нижнего уровня — уровень еще нужно навоевать — и впустил в программу. Война оглушила меня. Грохотом, ревом моторов, стрекотом пулеметов, криками и топотом ног.

— Что мне делать? — Сергей уже собрался и — в своей привычной боевой аватаре — подбежал ко мне, пригибаясь, и ждал приказа.

— Ищи себя и сливайся, подавляй память ранней версии. Потом отзывай ботов.

Он исчез в дыму, за пеленой которого то и дело что-то вспыхивало, как далекие зарницы.

— Катя и Коля. — Они тотчас повернули ко мне одинаковые лица. Стандартные боты. Не разберешь, кто есть кто. — Катя отстреливается, Коля на подхвате.

— А почему так? — Стало ясно, что слева Николай. Даже по безмятежному, едва просчитанному лицу рядового бота было ясно, что сын обиделся.

— Потому что Катя умеет стрелять. Я сама ее научила.

Через мгновение из тумана раздался стрекот уже нашего пулемета. Вернулся Сергей с отрядом. И тут в дело вступил дед. Это было даже забавно. Такого драйва я не испытывала давно. Никакая игра не даст этого удовольствия нарушать все мыслимые законы. Мы с дедом, рука об руку, как когда-то, строили лифт. Прописывали его прямо изнутри программы.

— Помнят руки-то, помнят, — приговаривал академик, посмеиваясь. В дыму, в грохоте мы решали задачку века. Через какое-то время пришел голод. Из тумана тотчас вынырнул Сергей.

— Машута, у тебя показатели падают, — деловито сообщил он. — Хлопай рукой. Здесь.

В руке оказался бутерброд с колбасой и листом салата. Пошарив еще немного, я вытащила из реала стакан молока. В этом вся мама! Знает же, что я не переношу молоко. Но ведь полезно.

Дед не стал даже пить. Он считал и прописывал, выдергивая из плотной вязи здешней, нереальной реальности какие-то ему одному ведомые запчасти для лифта. А потом наше детище заработало.

— Давай, Машка-промокашка, канал проходи. Я-то только на полгода знаю.

Я нырнула в лифт, долго шарила рукой и пыталась заставить свои губы там, в реале, выговорить просьбу, пока мама догадалась подсунуть мне под ладонь шлем управления лифтом. Я вытащила шлем в виртуальность и, с трудом справляясь и досадуя на неуклюжесть виртуальной оболочки, затолкала голову в шлем.

Вошла.

Это всегда — как тетрис. Временные части, блоки, неровные, так не подходящие друг другу. Но потом они складываются, сливаясь в тоннель. И ты идешь в глубь прошлого. День, еще день, месяц, полтора. Потом становится труднее. Чем глубже в прошлое, тем бесформеннее блоки. За каждый день ты крутишь и крутишь хронопазл на миллион крошечных кусочков, пристраивая на место часы и сутки.

— Куда выводить, Сережа?!

Я почти кричу, не зная, в какой из реальностей меня услышат.

— На пару дней раньше нашего поражения сможешь? — говорит он откуда-то издалека.

И я вращаю, поворачиваю, соединяю бесконечные глыбы минувших дней, пробиваясь туда, где закончится мое счастливое настоящее.

В день Победы.

Буквально выпадаю из лифта, достигнув цели. И в него тотчас прыгает Сергей. За ним — пара одинаковых ботов — сын и будущая невестка. А потом — навоеванные и опытные рядовые моего мужа. Да, эту пару сотен бойцов сольет с новыми версиями в течение суток. Но на сутки у наших будут лишние руки, лишние головы. Да и пара сотен автоматов — тоже лишними не будут. Бойцы прыгают в лифт, который я удерживаю, как барашки, которых считают перед сном. Десятый пошел, сороковой пошел, сотый пошел… Наконец я устаю их считать. Кажется, что голова вот-вот взорвется. Это время, сопротивляясь моему дерзкому вмешательству, сдавливает на моем горле невидимые пальцы.

Дед подхватывает меня грубо обсчитанными руками и помогает лечь.

Я пришла в себя дома, на диване возле компьютера. В комнате — врачи и генералы. Только «часики», ни одной звезды. Хроноразведка. Для остальных последние недели изменились навсегда. В их памяти остались совсем другие события. В их жизни и молоко и золото стоят по-прежнему, а в сети Минобороны никогда не хозяйничали чужаки.

Из приглушенных голосов я поняла, что мы не только не проиграли войны — мы победили! Кто-то тихо песочил Сергея за то, что страна едва не лишилась лучшего хроноинженера. Я не открывала глаз, пока все не разошлись.

— Мам, — Коля потряс меня за плечо. — Мы всех выгнали. Давай по котлетке, а? Ты же не спишь уже, я вижу.

Через пару дней к нам явился дядя Жора, судя по цветущему виду, давно не бывавший на передовой.

Говорил он долго. Дядя Жора умеет говорить долго и красиво. Пока говорил, незаметно умял все офицерские булочки, даже те, которые с повидлом. Сообщил, что Сергея за проявленный героизм повышают в звании, хотя о том, что мы сделали, «всем и каждому знать не положено». А Колю и Катю приглашают — «пока на сборы», поправился дядя, заметив мой убийственный взгляд, — в военную академию.

Понятно, я попыталась отговорить. Но сыну не хотелось расставаться с отцом, а Катерине — с пулеметом. И я отступила. В полутемную комнату со шторами поставили еще компьютер — попроще, для сборов. Кате остаться у нас не позволили родители, и девочка долго обнимала меня на крыльце, прежде чем поднять с травы свой велосипед и со звоном умчаться по улице.

А следующим утром курьер привез двойную порцию офицерского теста.

Пожалуй, правы те, кто говорит, что быть женой военного непросто. Я их понимаю. Но я люблю эту тишину. Тишину мира, которую не нарушает ничто, кроме шороха пальцев по столешнице, тихого гудения системы охлаждения машин и звонка, когда мальчик-курьер резко осаживает свой велосипед у моего крыльца.

Говорят, умная женщина не скучает в одиночестве. Пожалуй, те, кто так говорит, не совсем правы. Но у меня есть книги. Сейчас, когда наступил мир, увольнительные Сережи и Коли не так коротки, и мы часто ходим в театр и кино. Я гуляю в парке и иногда — ведь командование в курсе моих маленьких слабостей — заглядываю к маме и деду. В полдень, когда соседи прячутся от духоты под навесами в своих садах и на улице не видно ни одного велосипеда, я сижу на крыльце и просто смотрю. Прикрываю ладонью глаза от солнца и смотрю на мирный реал, лежащий передо мной, как старая и очень добрая книга, какую читаю детям. А еще — я подписалась на новый журнал по садоводству и газету для домохозяек, и теперь старый хитрец дядя Степа дважды в неделю завтракает у нас.

Потом я закрываю за ним дверь, кладу на блюдца котлеты и иду в комнату с компьютерами, где воюют мои мужчины. Я обнимаю их, прямо там, в бою. Потому что они все равно рядом. И пока они сидят ко мне спиной — в мире будет тихо.

ЕВГЕНИЙ ШИКОВ Я СОЖГУ ЭТОТ МИР В ПЛАМЕНИ МОЕЙ НЕНАВИСТИ

Егор проснулся и, не вставая с постели, попытался определить, что сегодня на завтрак.

— Блинчики. — Он улыбнулся. Егор любил блинчики.

На крышу дома шлепнулась дохлая птица. Под его окном всегда было много дохлятины. В особенности — голубей. Старик убирал мертвые тела дважды в день, но, случалось, не замечал тех, что упали в малину или крыжовник, и тогда они начинали вонять.

Егор вскочил с кровати, натянул шорты, футболку и спустился вниз, где мама с испачканными в тесте руками жарила ему блинчики.

— Доброе утро! — Егор залез на стул и пододвинул к себе тарелку. — Я включу телевизор?

— Только ненадолго. С медом будешь или со сгущенкой?

— Со сгущенкой. — Егор, щелкая каналами, нашел Губку Боба. — Или с вареньем.

— Варенья нет. — Мама посмотрела на дергающихся на экране мультяшек. — Что за чушь ты смотришь? Включи новости.

— Мам…

— Включи новости. Ты же знаешь, что должен смотреть новости, а не эту белиберду.

— Ну, маам… ну можно я…

— Новости, Егор. Или выключай телевизор.

Егор взял пульт и переключил на новостной канал. Диктор говорил про какую-то очередную страну, в которой кто-то в очередной раз в кого-то стрелял.