Дмитрий Янковский - Чистилище. Грань

• Название: Чистилище. Грань
• Автор: Дмитрий Янковский
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-089347-8

На рубеже тысячелетий люди верили в самые невероятные природные катаклизмы, способные угрожать всему живому на планете. Однако катастрофа, уничтожившая человеческую цивилизацию, оказалась рукотворной. Разработанный нацистом страшный вирус, вырвавшийся из военных лабораторий, убил большую часть человечества, а остальных превратил в кровожадных безумцев. Мир превратился в постапокалиптическую пустыню, в котором с трудом выживают укрывшиеся в подземных убежищах немногочисленные здоровые люди.

Кирилл был сыном высокопоставленного офицера ФСБ. Поэтому когда Санкт-Петербург накрыл смертельный вирус, уничтоживший половину населения планеты, семья Кирилла получила доступ в военный спецбункер, рассчитанный на случай ядерной войны.

Однако власть в бункере понемногу прибирает к рукам армейский фанатик-маньяк, одержимый идеями евгеники. Постепенно Кирилл и его новые друзья начинают приходить к выводу, что жизнь снаружи, среди мутантов и зараженных мародеров, может оказаться безопаснее, чем жизнь в бункере, среди богатых безумцев…

---

Майор, встретивший всех в ангаре, представился Грохотовым, начальником химслужбы внутреннего гарнизона. Себя велел называть по-уставному – товарищ майор. Кириллу это с каждой минутой нравилось все меньше. Неожиданно для себя он вспомнил недавний разговор с Вадимом Семеновичем на полигоне. А ведь инструктор был прав: Кирилл совершенно не готов был к настоящей армейской подготовке, да и не хотел ее. В мальчишеских мечтах, конечно, все иначе выглядит, менее уныло, более героически, но Вадим Семенович ведь не о мечтах и фантазиях вел речь, а о самой что ни на есть реальной реальности. А реальность – она такая… Как эти пожелтевшие от времени плакаты на серых стенах. Недавняя обида на инструктора за то, что он не гонял Кирилла по полной программе, а обращался с ним, как с неразумным ребенком, быстро трансформировалась в благодарность. Вот только что теперь с самим Вадимом Семеновичем?..

Кирилл вспомнил то странное, ничем, казалось бы, не обоснованное чувство, когда после вызова по громкой связи Вадим Семенович шагал в сторону штаба. Что тогда заставило парня подумать о худшем? До чего же странно работает у людей интуиция! Из ничего не значащей, обрывочной информации она непостижимым образом формирует неясное ощущение, которому мало кто доверяет, но которое зачастую и оказывается самым верным. Потому и говорят, наверное, что именно с опытом у человека растет доверие к разного рода предчувствиям. Потому что они сбываются, и это становится очевидным…

И вот Кирилл теперь в бункере, в относительной безопасности, а Вадим Семенович там, на полигоне… Или мертвый лежит, с искаженным от боли лицом, или рвет людей в клочья, превратившись в мутанта. Впрочем, оставался один шанс из трех, что он выжил и, как тот полицейский на перекрестке, спасает людей. Очень хотелось в это верить, ведь такой человечище! Обученный, стойкий, опытный, мудрый… Такой бы очень пригодился выжившим. Вот только надежда на что-то хорошее осталась там, за шлюзовыми воротами бункера, вместе с миллиардами не попавших в бункер людей. Тут, среди растрескавшихся школьных парт, выцветших плакатов и всеобщего страха, ей не осталось места.

Майор Грохотов рассадил прибывших, нашел несколько нужных плакатов, выложил на кафедру свернутый общевойсковой защитный комплект и принялся объяснять, как им пользоваться.

– Погодите! – остановил его, поднявшись со стула, рослый эффектный парень лет тридцати. – Вы бы хоть сообщили, зачем оно нам!

– Как вас зовут, юноша? – сухо поинтересовался Грохотов.

– Андрей! Не сочтите за дерзость, но я уже взрослый человек, мне почти тридцать, и я хочу понять ценность получаемой информации. Имею право?

– Вообще-то нет, – скорбно сообщил Грохотов. – Никаких прав у вас тут нет. У ваших родителей есть, согласно табели о рангах. А ваше дело собачье – пустили пожить, примите это с благодарностью!

– Зря вы так! – вступилась за парня одна из женщин.

– Думаете, зря? – Майор был предельно серьезен. – Нет, дамочка, не знаю, как вас там, не зря. Мы тут волей случая оказались в одной лодке. И у этой лодки, попрошу заметить, есть капитан, есть экипаж и есть пассажиры. В обычных условиях, наверное, экипаж должен целовать пассажиров в задницу. Но не в авральных условиях. В авральных условиях, а мы находимся именно в них, я имею право пристрелить любого, чьи действия, на мой сугубо субъективный взгляд, будут угрожать всеобщей безопасности. – Он расстегнул кобуру и с грохотом выложил на кафедру пистолет Макарова, стволом к собравшимся. – Вот мое право! – прокомментировал Грохотов. – Такое право есть у всех офицеров гарнизона и у солдат, несущих службу по охране внутреннего порядка. И мне бы очень не хотелось самому применять данное право или чтобы кто-то другой его применил в отношении этого… – Он ткнул пальцем в Андрея. – Мне бы хотелось сразу расставить все точки над «ё». Обе, то есть, точки. Одну и другую. Сколько их там вообще есть, этих точек. И чтобы никто из тех, у кого тут нет никаких, ни малейших, прав, не думал, что они у него есть. Все. Дерьмократия ваша гражданская закончилась. Это вам одна точка. А другая точка – началось для вас строгое единоначалие. Это означает, что вы будете делать, что велит начальство. Поэтому сядьте, молодой человек, заткните свой фонтан и откройте уши. Ибо все, что я говорю, касается не только вашей безопасности, но и безопасности всего бункера.

Андрей молча сел. Майор убрал пистолет обратно в кобуру и продолжил:

– Я не нуждаюсь ни в чьих советах. К тому же перед практическими занятиями по надеванию ОЗК и противогаза я как раз хотел разъяснить, зачем оно важно именно вам и почему каждому из вас будет выдан вот такой химкомплект. Суть в следующем. У нас есть связь с группой спасшихся от заражения в Кронштадте. Они достоверно убедились, что ОЗК и изолирующий противогаз спасают от заражения. И передали эту информацию нам. Поэтому в случае малейшей тревоги вам будет необходимо облачиться в данное снаряжение, чтобы не заразиться. Это зачем вам это нужно. А теперь объясню, зачем это нужно всем остальным. Если произойдет заражение, то примерно треть людей превратится в мутантов и начнет уничтожать все живое в замкнутых помещениях бункера. Наша задача, если вирус прорвется внутрь, снизить именно риск мутации. Чем меньше зараженных, тем меньше мутантов, тем больше шанс их уничтожить раньше, чем они уничтожат всех.

– А смысл? – фыркнув, не удержался от язвы Андрей. – Ну, перебьете вы мутантов, а дальше что? Продолжать жить в этом резиновом презервативе, который вы называете химкомплектом?

– Всегда можно найти выход из положения, пока жив, – веско ответил начальник химслужбы. – К тому же, судя по данным из Кронштадта, смерть от вируса сопровождается страшными мучениями. Кому этих аргументов недостаточно, можем проводить до шлюза. Подыхайте и мутируйте снаружи. Нам тут проблемы не нужны. Есть желающие?

Никто не ответил.

– Я вас лично, Андрей, спрашиваю! – с нажимом проговорил Грохотов. – Вас проводить до шлюза? Не слышу ответа!

– Нет… – неохотно сдался Андрей.

– Громче!

– Нет! – Андрей повысил голос.

– Вот и отлично, – спокойно констатировал майор. – Значит, с вас, Андрей, и начнем практические занятия.

Впрочем, по несколько раз надевать и снимать ОЗК и изолирующий противогаз пришлось всем. Кирилл не нашел в этом ничего сложного, а система подачи кислорода на основе порошкового картриджа показалась ему удобной. Ведь небольших картриджей можно таскать на себе довольно много, в отличие от баллонов со сжатым воздухом.

К тому же это монотонное занятие помогало отвлечься от гнетущих мыслей. А они одолевали все сильнее. Выступление Грохотова, хотя и было адресовано по большей части Андрею, оставило тягостное впечатление. Мало того, что весь остаток жизни, судя по всему, неба увидеть уже не получится, так еще и доживать предстояло на собачьих правах. Кирилл снова вспомнил Вадима Семеновича и порадовался, что тот уберег его от жесткой армейской муштры. Но тут, похоже, никто уже не собирался спрашивать, что кому нравится и что кто желает. Тут жизнь каждого будет подчинена некоему усредненному «всеобщему благу».

Но разве не так было и в предыдущей жизни, отделенной от сегодняшнего ужасного дня незримой гранью? Ведь, по большому счету, вся Земля – тот же бункер. Просто намного больше. Но суть-то от этого не меняется. Все равно руководит всем горстка избранных, а остальные вынуждены довольствоваться теми же собачьими правами, голодать, гибнуть в войнах, работать с утра до вечера не столько для себя, сколько ради того же «всеобщего блага». Разница была лишь в том, что там, за гранью, Кирилл со своей семьей принадлежал скорее к элите, не думая каждый день о людях, голодающих и прозябающих в слаборазвитых странах. А тут вышло наоборот. Тут он попал в когорту бесправных, а привилегии элиты достались другим.

Конечно, размер имеет значение. И бункер, по структуре ничем не отличаясь от большого общества современной цивилизации, именно за счет куда более скромного размера сгустил все проблемы до состояния эссенции, представил их намного более выпуклыми.

«Люди никогда не любили людей, – пришел Кирилл к неожиданному для себя выводу. – Они любили близких, себя, каких-то отдельных представителей противоположного пола. Да и то не всегда. Это только принято так считать, что люди любят людей. Но это ложь. Стоит возникнуть малейшим разногласиям, и люди охотно идут убивать тех, кто придерживается иной точки зрения на второстепенные вопросы. Мы все жили в мире, почти начисто лишенном любви. А тут ей и вовсе не останется места».

Под конец занятий Грохотов выдал каждому из прибывших индивидуальный защитный комплект и заставил расписаться в какой-то бессмысленной пожелтевшей ведомости. Потом под присмотром солдат всех развели по выделенным жилым помещениям. При этом никого не волновало, кто с кем в родстве, кто хочет жить вместе. Всех расселили отдельно, объяснили правила. Никаких излишеств. Причем маму и отца, тоже в разных комнатах, поселили в дальнем конце коридора, а Кирилла в самом начале. Чем руководствовались сочинители столь странного порядка, оставалось загадкой.