Аркадий Крупняков - Москва-матушка

• Название: Москва-матушка
• Автор: Аркадий Крупняков
• Издательство: Марийское книжное издательство
• Жанр: Роман
• Год: 1976

Историческое троекнижие о том, как Русь ордынское иго сбросила. У каждого памятника свой век. Проходит время, и памятники исчезают с лица земли. Ни мрамор, ни бронза не могут бесконечно сопротивляться времени. Но есть памятники вечные - они в сердце народа. Пока жив хоть один человек - жива память. 

---

навидели друг друга, как только Алихан подрос. Теперь наследни­ком хан провозгласил сына Нурсалтан, а это можно было счесть незаконным деянием, противным Шариату. Тем более, что Нурсал­тан считали в Казани московским выкормышем. Молодая царица сама пришла на Диван. Ее речь, смелая, умная, тогда понравилась всем...

—      Вы меня хотите разлучить с мужем,— говорила она. — По какому праву? Может быть, кто-то скажет, что я худого рода? Может быть, кому-то неизвестно, что я дочь великого Темира хана Золотой Орды, да будет мир ему в царстве аллаха. Может быть, кто-то осмелится усомниться в чистоте моих мыслей? Тут гово­рили, что я воспитывалась в Москве и забыла все заветы алкора­на. Вот передо мной сидит высокочтимый Кул-шериф-Молла. Пусть он спросит о сути и значении любого завета, и я отвечу ему. Я знаю наизусть всю священную книгу, от корки до корки, кто хочет убедиться в этом —спрашивайте.

Члены высокомудрого Дивана молчали. Ярые защитники ученья великого Магомета качали головами. Половина из них были не­грамотны и знали Коран со слов Моллы, а те, кто умел читать, были слишком заняты государственными делами, чтобы уделять поучениям пророка достаточно времени. Да и сам Кул-шериф опа­сался вступить в беседу о Коране, он боялся, как бы молодая, со свежей памятью женщина не уличила его в нетвердом знании за­ветов. Такое уже случалось дважды в частных беседах, и осрамить­ся при высоком Диване Молла не хотел.

—      Аллах будет свидетель — мы знаем твою благочестивость, царица,—сказал Кул-шериф, приложив ладони к вискам.

—      Вызубрить Коран может всякий,— не сдавалась Суртайша. — Надо следовать ему. А я сама слышала, как она советовала хану завести дружбу с московским коназом Иваном, оскверните­лем наших святых мест. Пусть она попробует отрицать это!

—      Пророк Магомет учил нас жить в дружбе с соседями...

—      Но не с подданными, не с грязными свиноядцами. Иван — данник хана Золотой Орды Ахмата! Он целует пыль у его трона!

—      Целовал когда-то. Теперь настает другое время, и нам, пра- виверным жителям Казани, надо глядеть не назад, а вперед. Те­перь Золотая Орда не та, что была прежде. Крымский хан Менгли- Гирей выходит из послушания и уже пытался нападать на Сарай- Берке — на великую столицу Орды. Мало того — он пытается навязать свою волю нашему ханству. Разве не Менгли-Гирей угро­жал хану совсем недавно? Разве не воины другого хана —Астра­ханского владыки в прошлом году налетали на наши земли. А разве правоверные, живущие за Каменным порогом, едины с нами? Разве не они отняли у нас все земли, лежащие за рекой Абигелью? Теперь Орда распадается, как кусок перезревшего сыра, рознь дав-

но поселилась между ханствами, между тем как московский князь Иван упрямо и удачливо соединяет под свою руку все русские княжества. Он уже настолько окреп, что не дает нам покоя ни летом, ни зимой. Ровно два года все джигиты хана не слезают с коней, а что мы добились, что навоевали? Торговля наша хиреет, земли лежат непаханными, ханство скудеет день ото дня.

—      Не мы тому виной! —выкрикнула Суртайша. — Коназ Иван.

—      Князь Иван, прежде чем послать рати в поход, каждый раз предлагает нам мир...

—      Который нам стыдно принять. Сосед наш Хаджи-Тархан намного слабее нас, а мир Москве не дает, крымский Менгли-хав окраины русские воюет, хан Ахмат, властитель вселенной, дань с Ивана берет. Чем мы их хуже?

—      Теперь все на Казани знают: весной Москва большим похо­дом на нас собирается. И вы думаете, что ханы Ахмат, Хаджи- Тархан, Менгли-Гирей нам в случае беды помогут? Скорее всего они постараются урвать от нашего ханства и себе по куску. Нам с Москвой не воевать, а торговать надо. Оттого пользы будет боль­ше, и вы, мудрые мужи Дивана, знаете об этом давно.

Долго спорили миры и мурзы, но в конце концов вынуждены были признать, что Нурсалтан царица достойная, слова ее мудры и смелы. Что касается наследника, то Диван раскололся на две части, как арбуз. Одни, сторонники Суртайши, хотели наследником престола Алихана, другие, сторонники Ибрагима, хотели сына Нурсалтан Магмет-Аминя.

Ибрагим хоть и молод был, но нравом крут, рассудителен и, как все ханы, тщеславен. Задумал он раздвинуть пределы ханства до самого Каменного порога. В такую большую войну вступать — надо было о многом поразмыслить. Особенно о соседях надо было подумать. Увести в поход почти всех своих джигитов не так уж трудно, но надо, чтобы соседи ханство твое в это время не разгра­били. И как ни думай, а все одно с русскими надо дружбу заво­дить. Они с трех сторон на границах ханства живут и, если с ними договориться, то с трех сторон щитом Казани могут быть.

Половина казанских мурз, те, что коренные хозяева земель, встали за Ибрагима, а другая половина, пришельцы из Орды да духовенство, все как один — против. Суртайша с внуком у них во главе. Как в такое время войну начинать? Можно, конечно, было прижать сторонников Орды, силы у них мало, владений и того меньше, но как с духовенством быть? Если они именем пророка объявят эту войну неугодной аллаху, все джигиты меч в руки не возьмут, то и гляди поднимут его на русских купцов, которых в Казани появилось много. Как укротить мать — старую и одержи­мую ненавистью к гяурам Суртайшу, чтобы не мутила она рас­судка подданных хана?

И тут мудрая Нурсалтан подала Ибрагиму совет. Надо угово­рить Суртайшу в Москву поехать, к лекарю. Старуха давно борет­ся с мучительной болезнью, растет у Сургайши зоб, давит на гор­ло. Ни есть ни пить как следует не дает, а в последнее время и дышать стало трудно. Местные лекари толку дать не могут, молит­вы аллаху не помогают.

В этом деле много резонов есть. Увезти смутьянку из Казан» надолго—хану руки развязать, противников его без головы оста­вить. Это раз. Повод есть, чтобы Нурсалтан в Москву поехала. Просто так послать царицу в Москву — противники Ибрагима та­кой вой поднимут... А сейчас надобность — больную Суртайшу со­провождать. А Нурсалтан в Москве больше хана пользы может сделать. Это два. И кто знает, может, вылечат старуху в Москве, может, узнает она русских получше и перестанет неистовствовать.

Сказали об этом Суртайше. Та сначала наотрез отказалась. Но потом вдруг согласилась. Тайные доносчики нашептали старухе о том, что в Москве у Нурсалтан и князя Ивана любовь была и будто ради этой любви она извела великую княгиню. Хитрая Суртайша сразу смекнула — если с умом за это дело взяться, можно будет Нурсалтан запросто уничтожить. Может быть, это и неправ­да, но коль есть слухи, то можно их разукрасить и хану Ибрагиму привезти. И ревнивый сын изменницу возненавидит, а Диван и ду­ховенство сумеют изгнать ее из Казани сразу же.

Как только установилась санная дорога, сразу снарядили по­езд и покатили старая и молодая царицы в Москву. Уговорила Нурсалтан хана, чтобы он позволил сына взять с собой. Ему впе­реди царствовать надо и много знать надо, много видеть. Пусть, привыкает к дальним походам.

Хан своей жене строго-настрого приказал быть в Москве всего зиму и возвращаться домой по весне. Весной, когда сойдет с рек лед, и просохнут дороги, князь Иван проводит цариц до берега Вол­ги, где раскинулся илем черемисского лужавуя Изима. Туда на лодках подъедет сам хан и встретит их. А заодно и поохотится. А во главе сотни, которая должна сопровождать цариц, хан поста­вил черемисина Тугейку.

А самое главное для царицы — это беседы с великим князем. Надо ей договориться с ним о всем, чтобы к летнему военному по­ходу на Каменный порог никакой помехи не было бы.

И вот сидит Нурсалтан в возке и думает, как ей в Москве себя вести, как хану своему помочь и вреда своим подданным не сде­лать. Иван, хоть и друг ей, но ему тоже пальца в рот не клади. Он к Казани подбирается давно и исподволь. Вот уж кто вперед на много лет смотрит и не на силу своего меча надеется, а на силу ума. Давно ли встал на княжение, почти совсем мало воевал, а княжество растет и ширится. И ее, Нурсалтан, не ради жизненно­го пристроения в Казань замуж выдал, а дел своих ради. Знал, что полезна ему будет умная татарка, знал, что он ей всегда будет по­лезен... Ей... но не ханству. Вот об этом надо помнить всегда... У ее ног на медвежьих шкурах сидит служанка. У нее на коленях спит утомленный дорогой ребенок. О его судьбе тоже у царицы думы... Любит она сына больше, чем себя. Любит и боится за него. Рож­денный для трона уже этим он несчастен. Кому-кому, а Нурсалтан это хорошо известно. Мало будет радостных дней в его жизни. Борьба за трон, кровь, измены, распри — все познает он в полной мере. Может, смерть застигнет, может, изгнание. Изменчива и ко­варна судьба рожденных для трона. И ей, матери, надо подумать, как помочь утвердиться молодому в жизни, сохранить себя, обезо­пасить. Об этом она тоже будет говорить с князем Иваном...