Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря

• Название: Чужеземные тропы, незнакомые моря
• Автор: Эрих Раквитц
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1969

В Германской Демократической Республике имя Эриха Раквитца знакомо всем юным любителям географии. «Чужеземные тропы, незнакомые моря» вышли в свет в Лейпциге в 1959 году и очень быстро стали настольной книгой будущих путешественников и мореплавателей. Первое издание разошлось мгновенно, и такая же судьба ожидала все семь переизданий, появившихся в ГДР в последующие годы.

Эрих Раквитц известный мастер молодежной литературы популярного жанра. Он получил признание на конкурсе, проведенном в Берлине в I960 году, где был удостоен первой премии.

В Советском Союзе эта книга издается впервые.

Книга Эриха Раквитца ведет читателя по тем тропам, которые постепенно становились сквозными магистралями нашей планеты, и по неведомым морям, ныне пойманным в координатные сети и положенным на точнейшие карты. Это занимательная энциклопедия географических открытий, занимательная потому, что она раскрывает сокровенный смысл событий, в ходе которых неуклонно расширялся кругозор обитателей нашей планеты.

---

В это самое время Руал Амундсен переживает самую счастливую пору своей жизни. «Фрам» прибыл в Хобарт на Тасмании. Телеграмма сообщила всему миру о его подвиге. Со страниц мировой прессы не сходит имя бывшего матроса, охотника на тюленей. Но какая страшная трагедия заключена в сопоставлении этих событий!

Скотт подвел последний итог:

«Наша игра идет к трагической развязке… Одиннадцать километров — предел наших возможностей. Запасов провианта у нас хватит на семь дней. Сегодня вечером мы будем приблизительно в 120 километрах от резервного лагеря, где запасена тонна продуктов. 11 x 7 = 77 километров. Не хватает еще 43 километров».

Эти километры решают все. И вот последний акт героической драмы.

«17 марта 1912 года. Я могу писать только с перерывами, холод убийственный: в полдень —40º. Мои товарищи бодрятся, но мы почти замерзаем; мы постоянно говорим друг другу, что пробьемся, но в глубине души никто этому не верит».

«18 марта. Сегодня ко второму завтраку мы находимся в 39 километрах от лагеря. Несчастье надвигается все ближе. Вчера снова был встречный ветер, и снег бил нам в лицо. Мы вынуждены были прервать поход. Температура —37°. Никакое человеческое существо не было бы в состоянии противостоять такой погоде, и наши силы почти полностью исчерпаны. Постепенно мы все погибнем. Мы еще раз до половины наполнили примус, в последний раз, а затем мы умрем…»

«19 марта. Вяло и медленно, как всегда, мы тронулись сегодня в путь. До лагеря оставалось 29 километров. Мы могли бы за 3 дня туда дойти. Продуктов у нас осталось еще дня на два. Но горючего — только на один».

«21 марта. В понедельник вечером мы были в 20 километрах от лагеря. Вчера из-за яростного урагана мы не могли двигаться дальше. Сегодня снова напрасная надежда — Уилсон и Бауэрс намереваются идти до лагеря, чтобы принести горючее».

«21 и 23 марта. Ураган по-прежнему беснуется. Уилсон и Бауэрс не рискнули идти к складу. Завтра последний шанс. Горючего нет, а провизии осталось всего на один день — конец близок. Мы решили умереть естественной смертью — с вещами или без них мы пойдем к лагерю и рухнем на собственные следы…»

Агония группы Скотта продолжалась еще несколько дней. Наконец…

«29 марта, четверг. Начиная с 21-го с юго-запада непрерывно дуют сильнейшие ветры. Мы готовы в любой день выйти к нашему складу, до которого осталось всего 20 километров, но за дверью палатки не прекращается снежная буря. Нам уже нечего рассчитывать на улучшение погоды. Но мы будем держаться до конца: смерть недалеко. Обидно, но едва ли я смогу писать еще.

Ради бога не оставьте наших близких! Р. Скотт».

Исходя из времени, которое понадобилось вспомогательной группе, проводившей Скотта, для того чтобы прийти обратно в главную квартиру, англичане рассчитали, что Скотт с товарищами должны прийти к лагерю между 3 и 10 марта. Там их ожидали так несправедливо недооцененные собачьи упряжки — единственное оставшееся у экспедиции средство передвижения. Но 10 марта вышедшая спасательная группа вынуждена была из-за погоды и нехватки продуктов вернуться назад.

Ураган, решивший судьбу группы Скотта, помешал всем дальнейшим попыткам спасти их. Смертельное дыхание полюса загнало людей на зимние квартиры базового лагеря…

И только 8 месяцев спустя, 11 ноября 1912 года, спасательная группа нашла в 18 километрах от последнего лагеря, где находилась тонна провианта, палатку несчастных. Доктор Уилсон и Бауэрс лежали в закрытых спальных мешках, Скотт отбросил клапан своего мешка и расстегнул мундир, дожидаясь смерти. Под головой у него лежала маленькая сумка с потрясающими документами, повествующими о последних днях экспедиции.

…19 ноября 1913 года «Терра-Нова» вместе с оставшимися участниками экспедиции покинула злосчастные берега Антарктики. Вслед за ликующим сообщением Амундсена мир узнал о трагическом конце героического марафона дистанцией в 2600 километров.

* * *

Если упорному норвежцу удалось быть на Южном полюсе первым, то на противоположном конце земли он потерпел неудачу. И даже два раза. В 1909 году его опередил Пири, а в 1926-м…

Конечно, в этом году проблема заключалась уже не в вопросе: маньчжурские пони или гренландские собаки? Речь шла о другом: самолет или дирижабль?

Пока Амундсен и финансировавший его Элсуэрт дожидались прибытия из Рима дирижабля «Норге», на Шпицбергене появился американец Ричард Бэрд. Не теряя времени, Бэрд распаковал свой самолет, сделал несколько пробных вылетов и, как мы уже знаем, отправился 9 мая на север. Через несколько часов американец добился того, на что 17 годами раньше его земляк убил целых два месяца: над Северным полюсом Бэрд сбросил в честь Пири амулет, который тот носил в 1909 году, и после этого благополучно приземлился в Кинге-Бее на Шпицбергене. Избалованному победами норвежцу оставалось только поздравить Бэрда. Во время беседы Амундсен спросил:

— Итак, что же теперь, Бэрд?

Недолго думая, полусерьезно-полушутя тот ответил:

— Южный полюс!

Амундсен не удивился. Для него, всю свою жизнь поделившего между Арктикой и Антарктикой, такой ответ был совершенно логичен.

Южный полюс… Мысли Амундсена невольно перенеслись за тысячу миль, на другой край земли: Китовая бухта, бесконечный глетчер, продуваемое всеми ветрами плато на полюсе — нелегкое это было дело, почти невозможное… Но как мало еще известно о самой коварнейшей из всех частей света! Только несколько одиноких троп в бесконечных просторах — крошечные камушки в гигантской мозаике антарктического ландшафта.

Скоро все будет проще: ледяной континент с его плоскогорьями, горными массивами и исполинскими глетчерами разведают и исследуют с помощью самолетов. Так или приблизительно так говорил знаменитый норвежец молодому американцу. И с тех пор эта мысль не покидала Бэрда.

…Миновало три с половиной года. Над Китовой бухтой раскинулось необыкновенно ясное небо. Там, где когда-то Амундсен снаряжал для путешествия к полюсу свои нарты, теперь стоит сверкающая на солнце металлическая птица. Вокруг снуют механики, ведрами по длинной цепочке заливают горючее в баки, широко раскрытый люк жадно глотает ящики, мешки и узлы. Короче говоря, едва ли кто-нибудь из 42 человек, населяющих сейчас Антарктический континент, сидит без дела. Командор Бэрд, уже одетый в меховой комбинезон, внимательно наблюдает за оживленной суетой у самолета. «За моим «Флойдом Беннеттом»[440] ухаживают лучше, чем за самой породистой лошадью», — смеется он. Но ведь и в самом деле это так. Долгими полярными вечерами решал Бэрд с товарищами трудную задачу, как приспособить машину к условиям полета в Антарктике. Это долго не удавалось. Ведь Амундсен определил высоту перевала в 3200 метров, и, чтобы не разбиться вдребезги на вершине глетчера Акселя Хейберга, на ту же высоту должен подняться тяжело груженный самолет.

Значит, нужно свести до минимума снаряжение, но и пренебречь им нельзя. Провизии нужно взять с собой не менее чем на два месяца: это на случай вынужденной посадки, чтобы даже с самой отдаленной точки можно было бы дойти на нартах до склада у подножия ледника Лив[441]. На 12 часов полета нужно запасти 3540 литров бензина; здесь тоже экономить нельзя.

Но как бы то ни было, на бумаге все проблемы решены. Теперь факты покажут на деле, верны ли расчеты.

В то утро 28 ноября 1929 года в библиотеку, где находился Бэрд, стремительно вошел главный метеоролог:

— Нужно вылетать немедленно, такая возможность больше не повторится!

Бэрд отдал приказ готовиться к старту.

В 15 часов 29 минут тяжелая машина взвилась над ледяным плато. Бернт Балкен ложится на курс, на тот самый курс, которым его земляк Амундсен шел 18 лет назад. Для самолета не существует препятствий, которые с таким неимоверным трудом пришлось преодолевать Амундсену.

Бэрд сидит у навигационного столика с картами, Харальд Джун поддерживает радиосвязь со станцией, а Мак-Кинли непрерывно кочует со своей аэрофотосъемочной камерой между правым и левым бортом, запечатлевая на пленке серию картографических снимков. На севере исчезают с горизонта радиомачты, а вместе с ними скрываются из глаз привычные очертания Литтл-Америки, городка-разведчика, выросшего среди вечных льдов. Впереди простирается бесконечная ничейная земля…

Полет над постепенно повышающимся плато Росса моторы одолевают без особого напряжения. Какое великолепное творение природы представляет собой эта ледяная плита! Ее длина 750 километров, толщина в районе Литтл-Америки 75–90 метров, под ней 500 метров морской глубины…

На льду выделяются два темных пятна. Это выдвинутые далеко вперед к основанию глетчера палатки группы разведчиков. Медленно опускается почтовый парашют. Похожие на крохотных муравьев, бегут к нему товарищи. Покачивая крылом, шлет им «Беннетт» привет, а четверо на борту обмениваются понимающим взглядом — рев моторов заглушает любое слово.