Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

• Название: Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии
• Автор: Иулиания
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-906303-0

В книге рассказывается о жизни и подвигах иеросхимонаха Алексия, около 40 лет прожившего в горах Кавказа.

Люди, которым посчастливилось знать подвижника, поделились своими воспоминаниями о нем.

---

– Отец благочинный, мне тяжело. Какое у меня послушание! Я – схимник, а там девочки молодые, мирские, полуголые… Хоть я и старый, но все равно…

– А что бы ты хотел?

– Безмолвия хочется. Вот если б потихоньку мне уйти на Кавказ. Только благословение нужно, а я уже готовый, собранный. Все. У меня уже ничего в келье нет. Только осталось благословение получить.

– Ну, отец Исаакий! Как же я могу благословить? У нас наместник. Да еще митрополит. Это ж целая проблема.

– Да я бы… Мне бы только благословение, а там, ладно уже, я скроюсь, жить там буду.

Отец Евмений:

– Нет, нет, подожди. И отказал.

Но через некоторое время идет отец Исаакий к благочинному опять. Он несколько раз подходил к нему, а благочинный ему и отвечает:

– Отец Исаакий, ты мне уже надоел. Подавай прошение владыке, а там видно будет.

Сколько-то времени проходит, отец Исаакий снова:

– Отец Евмений! Ой, душа моя томится! Хочу на Кавказе умереть. Благословите!..

Тогда тот вынужденно так:

– Ну, Бог благословит… Чтоб не подходил больше.

Отец Исаакий принял это за Божье благословение и сразу в келью. С вечера собрался, а утром чуть свет – мы на полунощницу а он тихонько за ворота и ушел. Благочинный сразу «Братия, а почему отца Исаакия нет?» – все должны на полунощницу являться. Пошли, смотрят: дверь в его келью открыта, никого нет, иконки забраны. Ну, видно, что совсем ушел…

Сообщили наместнику. Владыка расстроился: «Ах, Исаакий!.. Что он натворил? Меня подвел! Такой-сякой! Сейчас рапорт буду писать, что он сбежал без благословения». Наместник ведь должен все докладывать митрополиту. Митрополит рапорт получил и давай нашего владыку ругать: «Куда ты смотришь, что у тебя монахи бегут?! Какой ты наместник?!» Досталось. А про отца Исаакия: «Все, из синодика вычеркнуть! Если вдруг вернется, ни в коем случае не принимать! Чтоб даже на порог монастыря не пускали! Все, нет его!»

Такой вот приказ дал митрополит Киевский Иоанн нашему наместнику епископу Нестору. А я все слышал. Переживал, конечно, за отца Исаакия. Все думал: «Как он там на Кавказе?..»

И вот приезжаю в Сухуми, спрашиваю: «Где тут пустынники?» В соборе мне сказали: «На Сухой речке».

Встретил меня иеродиакон Онисифор, обрадовался: «Из лавры?! Ну, расскажи, как там? Я же сколько лет там прожил! На клиросе пел… А ты что приехал?»

– Я бы хотел совсем у вас остаться.

– Совсем?

– Совсем.

– А благословение есть?

– Да, пока не получил.

– Ну, хорошо. Пойдем к старцу Пахомию, он на тебя посмотрит.

Застали прозорливого восьмидесятилетнего старца в келье. Она располагалась неподалеку, в пяти минутах ходьбы. Пришли, я поклонился, взял благословение. Отец Онисифор про меня ему немножко рассказал. Отец Пахомий говорит: «Чадо, все хорошо. Мы приняли бы тебя: ты молодой, нам помощь нужна, а мы старенькие уже (они действительно старенькие: там и Христофор жил, и Сергий; человек пять их было). Мы не против. Но, знаешь, чадо… Возвращайся пока в монастырь, не время тебе сюда. А через годик приезжай». Духом провидел. Через год, в 1961-м году, нашу лавру закрыли.

Встречаю там и отца Исаакия. Он меня как увидел, обрадовался:

– Ой, Мардарий приехал! Конечно, не терпится ему узнать, что в монастыре делается.

– Ну, как там за меня?

– Батюшка Исаакий, дорогой. Там за тебя гром и молния. Но ты не расстраивайся.

Промолчал он, ничего не сказав. Но видно было, что расстроился. Потом через некоторое время говорит:

– Отец Мардарий, я скорблю, что ушел. Хотел бы вернуться.

– Отец Исаакий, какое вернуться?! Митрополит категорически от тебя отрекся. Благословил, чтобы тебя из синодика вычеркнули как беглеца, чтобы даже к воротам не подпускали. Почему, дескать, самочинно? Ты успокойся, живи уж, как есть.

– Ну, раз так, то делать нечего.

А он строит келью на озере. Помочь некому, плачет… ничего нет, помощи нет. Говорю ему

– Не переживай. У меня отпуск, я тебе помогу.

И стал вместе с ним городить ему келейку.

Говорили, что после кончины отца Исаакия нашли у него в келье собственноручную записочку «Когда я умру, мое тело не хороните до тех пор, пока оно не засмердит». Так он смирялся. И кончина у него была мученическая, Господь попустил. Бандиты долго издевались над ним и напоследок сбросили его со скалы. Говорили, что, когда отец Исаакий был еще жив, он часто подолгу молился: «Господи, накажи меня здесь, а там помилуй!..» Видать, совесть его была отягощена тем, что он своевольно ушел из монастыря. Не исполнил данного обета пребывать в обители до смерти. Потому он, скорбя душой, просился, чтобы Господь спас его неким образом. Через какое-то наказание. И Господь принял его покаяние…

С момента кончины до погребения прошло более четырех суток, но на теле так и не появилось никаких признаков тления…

И вот отпуск у меня заканчивается. Я приезжаю в лавру. Иду к владыке, а он говорит:

– Если ты еще на день опоздал бы, то я на тебя рапорт написал бы, как на Исаакия. Десятого числа праздник преподобного Антония, канонаршить надо. Ну, если б как Исаакий…

– Нет-нет, владыка, – я сделал вид, как будто ничего не знаю.

– А что на стенке написано?

– Это ирмос второго гласа.

Он улыбнулся:

– Все понятно. Хорошо, что успел, а то был бы тебе «ирмос»!»

Отец Мардарий продолжал жить и нести послушание в монастыре, но тайно молился о пустыне. Находясь в лавре, совершал подвиги ночной молитвы, боролся со сном. Как-то у него в келье завелись клопы. «Стою, бывало, на клиросе, – рассказывал он, – а клоп ползет по мне. Братия увидят, сделают замечание. Я отвечаю: «Пусть ползет, никому не мешает». Но братию это смущало. Ведь я – архиерейский келейник. Рассказали о клопах владыке. И когда меня не было, владыка пылесосом их убрал. Прихожу, а владыка смеется: «Твои благодетели пропали!» Они мне спать не давали, помогали в ночной молитве, потому и благодетели.

Однажды владыка одного брата снял с послушания. Наговорили на него. Я пришел и говорю: «Вы так весь клирос разгоните, некому петь будет. Что Вы брата так притесняете?» – «Ты за него заступаешься, теперь иди и живи с ним в одной келье». – И отстранил меня от себя… Через месяц ситуация прояснилась, и владыка опять меня взял.

Как-то раз приехал в лавру отец Виталий (Сидоренко) с группой паломников. Встретились мы. Радости-то было!

– Отец Мардарий, ты уже келейник у владыки?

– Да, отец Виталий.

– Хорошо, подвизайся. А мы вот паломничаем. Пошел я в келарню, набил торбы. Приношу отцу

Виталию. «Хватит, хватит, – говорит, – мы не дотащим». В общем, обеспечил как нужно. На этом мы с отцом Виталием и расстались. В следующий раз встретились уже на Кавказе».

Девять лет так прожил отец Мардарий. Незадолго до закрытия Киево-Печерской лавры его рукоположили в иеромонахи. Вспоминал, что «особисты» сильно притесняли. Устраивали гонения, как на келейника владыки.

Вот прощальная характеристика от владыки Нестора: «Отец Мардарий – смиренный, воздержанный, со всеми уживчивый благочестивый подвижник».

Наконец, и отец Мардарий после закрытия лавры получил благословение на свое сокровенное желание ехать на Кавказ, в пустыню.

Пустынножительство. В горниле испытаний

И был Он там в пустыне сорок дней,

искушаемый сатаною, и был со зверями;

и Ангелы служили Ему.

Мк. 1,13

В горах Абхазии, где подвизался отец Мардарий, пустынножители появились давно. «Огромные горы, – пишет один современный исследователь, – среди которых человек кажется таким ничтожно маленьким, молча взирающие на проносящиеся мимо них столетия, возникающие и бесследно исчезающие города, племена и целые государства. И ничто не оставляет на них следа. Абсолютное, с трудом понимаемое не испытавшими его, белое безмолвие горных вершин, и тут же покрытые густыми лесами огромные долины и ущелья без всяких признаков обитания человека, настоящие пустыни, где легко можно затеряться, уйти из мира».

В начале шестидесятых при Хрущёве наступила новая волна гонений против Церкви и верующих. В массовом порядке закрывались храмы и монастыри. Предъявлялись требования по сокращению монастырских штатов, ограничению прописки иногородних. Иноки и послушники, оставшиеся вне стен обителей, вставали перед выбором: либо жить в миру на нелегальном, гонимом положении, либо скрываться в удаленных местах от преследований. Наличие на Кавказе тайной монашеской жизни и опытных наставников притягивало гонимых. В горах вновь растет число скитов и келий. Монашеские общины обосновываются в Цебельде, Азанте, Амткеле, Двуречье, Псху и других местах.

Когда батюшка приехал в Сухуми, то не сразу пошел в пустыню, потому что услышал, что уже лет десять в подвале одного погреба подвизается у благочестивых матушек в полной темноте один затворник Александр. И только ночью выходит погулять. Никто из соседей даже не знал об этом. Время было такое.