Джон Эплби - Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов

• Название: Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов
• Автор: Джон Эплби
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9524-5133-9

Джон Т. Эплби – член Американской исторической ассоциации, редактор журнала American Historical Review на протяжении многих лет и автор целого ряда жизнеописаний английских королей XI – ХII веков. Создавая биографию короля Генриха II, Эплби поставил перед собой задачу – собрать все факты и как можно точнее представить читателям жизнь этого великого человека. Основой для книги послужили архивные материалы: указы короля, разного рода государственные бумаги, частные письма и воспоминания людей из окружения его величества.

Вся жизнь Генриха II, внука короля Генриха I и отца будущего короля Ричарда Львиное Сердце, проходила в интригах и бесконечных сражениях и была подчинена главной цели – завоевывать и властвовать. Не забывал он и о реформах и создал лучшую в то время в Европе систему государственной администрации, провел судебную реформу, установил суд присяжных, упорядочил закон о вооружениях. Это был один из самых могущественных королей своего времени и один из величайших государей Англии.

---

Помня о славных традициях своего престола и о длинной череде архиепископов, сменявших друг друга, начиная со святого Августина, чьим преемником он стал, Томас Бекет ответил, что он и его братья епископы готовы поклясться в соблюдении древних обычаев, «если это не нанесет ущерба духовенству».

Этой оговоркой Томас хотел подчеркнуть, что ни один обычай, за который ратовал Генрих II, не должен противоречить совести и обязанностям епископов, а также их обязательствам перед церковью. Ведь не все обычаи деда Генриха были разумными. Перенеся внимание с конкретных нарушений закона на то, что он называл древними обычаями, Генрих II заставил епископов сделать особую оговорку, чтобы защитить себя от произвола. Иначе король мог сделать так, что епископы будут получать кольцо и посох, символы их власти, из его рук; он мог запретить им покидать Англию, когда папа призывает их на совет; он мог по своему желанию назначать на церковные должности нужных ему людей; он мог оставлять епископские кафедры вакантными столько времени, сколько ему захочется, и забирать себе все доходы епархии, как поступил Генрих I, при котором кентерберийский престол после смерти Ансельма пустовал целых пять лет; он мог заставить кафедральные капитулы покупать у него право на выборы епископов, как сделал Стефан, заставив Лондонский капитул пообещать ему 500 фунтов за право выбора епископа; и он мог начать продажу церковных должностей.

Все это делалось предшественниками Генриха II, и епископы опасались, что именно это он и называл «старинными обычаями», в соблюдении которых требовал от них клятвы. Короче говоря, безусловное одобрение формулировки «соблюдения древних обычаев» могло сделать духовенство полностью зависимым от короля и его капризов.

Генрих II пришел в ярость и потребовал, чтобы все епископы по очереди самолично поклялись ему в том, что будут соблюдать древние обычаи, и все епископы по очереди ответили, что дадут клятву соблюдать те обычаи, «которые не нанесут ущерба духовенству». Лишь один Хиларий Чичестерский, желая ублажить короля, поклялся, что будет соблюдать древние обычаи «с доброй верой».

Однако король не оценил подхалимского поступка епископа Хилария и с презрением отвернулся от него. Глядя на Томаса и других прелатов, он повелел, чтобы они принесли ему клятву безо всяких оговорок.

Архиепископ ответил, что он уже поклялся в верности королю «своей жизнью, всеми своими членами и земной честью» и что слова «земная честь» включают в себя все обычаи королевства. Ни одна клятва, которую он мог бы принести сейчас, не будет такой всеобъемлющей, как эта.

День прошел, и за окнами уже сгущалась тьма. Дружеское обсуждение сложной проблемы – как надо поступать с преступными клириками, не умаляя власти церкви над ее служителями, с одной стороны, и власти короля над его подданными – с другой, переросло в конфликт между церковью и государством. Все это живо напомнило епископам о тирании Рыжего короля и Генриха I, об их борьбе с Ансельмом, о Стефане и гонениях, которым тот подвергал Теобальда.

Этот конфликт продемонстрировал, как сильно разошлись пути Томаса Бекета и короля, если Генрих II увидел в попытках своего бывшего друга оградить права церкви лишь стремление защитить клириков, совершивших преступления, от правосудия и лишить его права подвергать своему суду большую часть своих подданных, а Томас в попытках Генриха укрепить мир и порядок в стране разглядел желание короля снова поставить церковь под контроль светской власти, от которого духовенство только что избавилось после жестокой борьбы архиепископа с королем.

Когда Томас отказался присягать без оговорки, король резко повернулся и, не попрощавшись ни с кем из епископов, решительным шагом вышел из зала[103].

На следующий день, рано утром, к Бекету явился посланец короля, еще до рассвета тайно покинувшего Лондон, с приказом возвратить ему замки Беркхемстид и Онор-оф-Ай, которые принадлежали ему с тех пор, как он стал канцлером. Король забрал у него и принца Генриха.

Позже, осенью, король вызвал Томаса в Нортгемптон. Они разговаривали в поле неподалеку от города. Король упрекал Бекета в том, что за все милости, которыми он его осыпал, тот отплатил ему черной неблагодарностью. Архиепископ возразил, что он ему благодарен, но, если его обязанности по отношению к королю вступают в конфликт с обязанностями по отношению к Богу, у него не остается другого выбора, как подчиниться Господу. И он закончил речь в свою защиту цитатой: «Лучше подчиняться Богу, чем человеку».

«Я не желаю, чтобы ты читал мне проповеди! – закричал Генрих. – Не забывай, что ты сын моего крепостного!»

«Да, это правда, что среди моих предков не было королей, – ответил Томас, – но их не было и у Благословенного Петра, главного апостола, которому Господь Бог отдал ключи от неба и всю церковь в управление».

«Да, это так, – сказал король, – но он умер за своего Господина».

«И я умру за своего Господина, когда придет время».

Бекет снова отказался дать Генриху клятву без оговорки «если это не нанесет ущерба духовенству», и король в гневе закончил разговор[104].

О разногласиях между королем Англии и его архиепископом доложили папе. Это поставило его в очень сложное положение. Поддержка Генриха II была решающим фактором в борьбе Александра III против императора и его антипапы. Александр был очень благодарен Генриху и боялся, что, потеряв его дружбу, вряд ли удержится на папском престоле. С другой стороны, он понимал, что если английскому королю удастся добиться уступок от архиепископа, то церковь в Англии перейдет в полное его подчинение. Перед папой стояла трудная задача – ублажить Генриха II, чтобы тот не отступился от него и не переметнулся к антипапе, и в то же самое время дать понять Томасу, что сочувствует его борьбе за сохранение прав церкви.

В декабре Александр III прислал Бекету трех посланников, которые передали архиепископу советы папы, а также письма от него самого и некоторых кардиналов. Главной мыслью этих советов и писем было то, что необходимо во что бы то ни стало избежать раскола. В своих намеках на древние обычаи Генрих II не высказал ничего, что бы противоречило учению церкви. Папа и кардиналы советовали Томасу уступить королю, опасаясь, что его упорство толкнет Генриха в объятия императора и антипапы. Король Англии уверял папу, что у него и в мыслях не было принудить Томаса совершить что-нибудь унижающее достоинство церкви или противное его желанию. Своим открытым сопротивлением Томас унизил короля, и если король уступит архиепископу, то это нанесет урон его чести. Папа предлагал Бекету принести Генриху II клятву безо всякой оговорки ради сохранения мира в королевстве и церкви. Английский король заверил Александра III, что, если Томас ему уступит, он больше никогда не будет упоминать о древних обычаях. Король писал, что уступка со стороны архиепископа поможет восстановить ущемленные честь и достоинство монарха.

Получив такой совет, Томас заявил, что сделает то, о чем просили папа, кардинал и их эмиссары. Вместе с посланниками понтифика архиепископ отправился к Генриху II в Вудсток, где Томас смиренно принес королю клятву. Он сказал: «Я буду соблюдать обычаи государства с доброй верой и, как полагается, буду подчиняться тебе во всех других добрых делах».

И тогда Генрих II захлопнул свою ловушку.

Раз Томас унизил его открыто и публично и об этом знает вся страна, то простой демонстрации подчинения в келейной обстановке недостаточно. Король потребовал, чтобы архиепископ повторил свою клятву в присутствии Большого совета. Томас не мог отказаться произнести на публике то, что он уже произнес перед королем. Поэтому он согласился повторить свою клятву на собрании совета, который Генрих II собирался созвать сразу же после Рождества для того, чтобы все бароны и епископы стали свидетелями унижения архиепископа[105].

Глава 6 Король и предатель, 1164

Большой совет собрался в Кларендоне, неподалеку от Солсбери, 25 января 1164 года. Томас тем временем раздумывал о том, стоит ли ему приносить клятву, которую от него ждали. Он понял, что папу и его посланцев неправильно информировали о характере короля и о тех древних обычаях, в соблюдении которых Александр III советовал ему поклясться.

Томас знал Генриха лучше всех. Он понимал, что король упрям как осел. Задумав что-нибудь, он пускал в ход все свое умение убеждать, угрозы, посулы, обман, крючкотворство и принуждение, чтобы добиться желаемого. Он, вероятно, сумел убедить папу, что ему требуется от архиепископа лишь формальная клятва, но сам Томас хорошо знал, чего хочет от него король. Он прекрасно понимал, что в «древние обычаи» Генриха I входило много того, чего его совесть принять не может.

На совете председательствовали король и его старший сын, которому не было еще и девяти лет. Томас, как первый человек в королевстве после монарха, сидел на почетном месте, справа от Генриха. Слева восседал мрачный Роджер Понт-л’Эвек, архиепископ Йоркский, который, прикрыв веками глаза, ждал, когда же человек, которого он ненавидел больше всех на свете, подвергнется публичному унижению. Позади двух архиепископов, в порядке своей значимости, сидели епископы, главным среди которых был Гилберт Фолиот, епископ Лондонский, холодный, напыщенный и самодовольный. Он был уверен, что, если бы его выбрали архиепископом Кентерберийским, уж он-то, вне всякого сомнения, повел бы себя умнее и конечно же не допустил, чтобы епископы и бароны всего королевства стали свидетелями его унижения. Был здесь и преподобный Генрих Винчестерский, который избавился от своих политических амбиций и в старости стал мягче характером. Он сильно страдал от мысли, что его воспитанник, которого он выпестовал и которого любил всем сердцем, оказался в таком ужасном положении.