Виктор Колюжняк - Сентименталь

• Название: Сентименталь
• Автор: Виктор Колюжняк
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 978-5-4474-029

Алхимик и учёный Клаус фон Дирк исследует природу загадочного сентименталя, в попытках сделать открытие, которое перевернёт мир…

---

Признаюсь, этот внутренний монолог не сразу возымел действие. И в той или иной форме мне пришлось проговорить его несколько раз, прежде чем удалось себя убедить.

Но перед этим произошли события, оказавшие влияние, как на путешествие, так и на мою судьбу, а также судьбы моего господина и некоторых других людей, ехавших с нами.

Глава IV

В один из дней к Зигфриду спешно подъехал отправленный вперед разведчик. Нам с господином со своего места не было слышно ни слова из того, что он сказал, но, судя по его взволнованному лицу, случилось что-то действительно важное. Выслушав, Зигфрид резко и быстро отдал какие-то приказания, а затем вместе с парой стражников понесся вперед, будто бы речь шла о жизни и смерти.

Вскоре нам удалось узнать, что это действительно так.

— Есть ли среди вас кто-нибудь знакомый с искусством врачевания? — спросил один из воинов.

— Я разбираюсь в анатомии и немало знаком с лекарским искусством, — отозвался мой господин. — Что произошло?

— Мы нашли раненого. Капитан отправился за ним. Кажется, на него напали разбойники.

— Я помогу чем, смогу.

Сказав это, Клаус фон Дирк принялся искать в наших пожитках хирургические инструменты, а также снадобья и травы. Не зная характер ранений, он достал все, что могло пригодиться. На лице же господина читалось искреннее любопытство.

— Всегда интересны такого рода встречи, — шепнул он мне. — Иногда, Ганс, я начинаю верить в существование судьбы. Главное только уметь различать ее знаки и толковать их правильно. К сожалению, это то искусство, на которое можно потратить всю жизнь, но так и не продвинуться дальше пары шагов. Лично я просто стараюсь помнить, что ничего не случается просто так.

Клаус фон Дирк более не произнес ни слова, пока не прибыли охранники со своей ношей.

Раненный был без сознания, но жив. Его грудь вздымалась, пусть и не так часто, как положено здоровому человеку. Однако самым удивительным для меня было то, что я узнал его. Это был тот самый араб, который продал господину книгу о Сентиментале. От потери крови он побледнел, да и видел я его лишь раз, но и Клаус фон Дирк, судя по тому, как он изменился в лице, тоже признал этого человека.

Еще большое смятение вызвало появление раненого у Хасима Руфди. Он вдруг заволновался, бросился к охранникам и принялся помогать укладывать араба на покрывало. Купец что-то бормотал, но язык был мне плохо знаком, а расстояние оказалось слишком большим, потому я ни слова не понял.

— Это брат достопочтимого Хасима Руфди, — сказал господин, видя, как я старательно прислушиваюсь. — Он очень переживает за его здоровье и сокрушается, что родственнику не хватило терпения подождать его, и он решил отправиться в столь трудное и опасное путешествие в одиночку. Интересно, знает ли он…

Конец фразы господин резко оборвал, будто боясь слов, которые могли вырваться наружу. Он протиснулся сквозь строй собравшихся и приступил к осмотру больного. Закончив же, скомандовал вскипятить воду и стал выбирать нужные ему травы для приготовления отвара.

— Ничего страшного, всего лишь сильный удар по голове. Возможно, легкое сотрясение мозга. Нужен покой и бережный уход, — Клаус фон Дирк обвел взглядом стоящих вокруг. — Пожалуйста, не толпитесь.

Люди, смутившись, как часто бывает, когда застают за чем-то постыдным, разошлись по своим делам. Возле больного остались только лишь Зигфрид, Хасим Руфди и господин. От моего взгляда не ускользнуло, что перед уходом фрейлейн Эльза задержалась, бросив на раненого взгляд полный тревоги.

Сначала я подумал, что ее взволновало само происшествие, однако позже мне довелось убедиться, что судьба раненого в принципе была ей небезразлична.

В тот день путешествие решили не продолжать: половина дня миновала, и до следующей придорожной гостиницы было далеко. Вокруг раненого по-прежнему хлопотали Хасим Руфди и Клаус фон Дирк, я же, предоставленный самому себе, направился к маленькой речке, скорее даже ручью, и погрузился в созерцание бегущей воды. Это зрелище завораживало меня с детства, помогало успокоиться.

Прошло какое-то время, и я, задумавшись, не сразу сообразил, что рядом со мной кто-то сидит. Оторвав взгляд от реки, я повернулся и увидел Агнетт. В лунном свете ее лицо казалось еще прекрасней. Вьющиеся локоны волос, светлые голубые глаза, стиснутые от напряжения или в задумчивости губы — это зрелище оказалось более захватывающим, чем бегущая вода, и во много раз прекрасней. Агнетт тоже не сразу заметила, что мой взор направлен на нее. Когда же это произошло, то она смутилась, на щеках выступил легкий румянец, и девушка поспешно отвернулась в сторону.

Так мы и сидели какое-то время. Я изучал каждый завиток ее волос, пытаясь разглядеть просвечивающий сквозь них изгиб шеи, в то время как Агнетт подняла с земли маленький прут и чертила неясные мне знаки на земле. Я хотел что-нибудь сказать, но в тот момент окончательно убедился, что слова подобны деньгам. Они очень часто имеются в достатке, когда нам некуда их тратить, и пропадают в тот момент, когда нужда в них достигает крайнего предела.

— Я любил сидеть так в детстве, — сумел я все же выдавить из себя хоть что-то.

— Я тоже, — голос Агнетт был тихим и печальным.

Мы помолчали еще какое-то время, и я взял на себя смелость придвинуться ближе. Моя рука оказалась рядом с рукой девушки.

— Меня послала госпожа, — призналась она, резко повернувшись ко мне. Глаза Агнетт смотрели настороженно и испытующе. — Она очень волнуется за Керима Руфди и просила узнать, достаточно ли искусен ваш господин.

— Он не дипломированный лекарь, но его понимание человеческой анатомии и процессов, проходящих в теле, велико, — не без гордости заметил я. Однако на самом деле мне было грустно. Агнетт пришла сюда лишь только по воле госпожи.

— Спасибо, я передам, — девушка отвернулась и собиралась уже вставать, когда я, решившись, накрыл ее руку своей. Она не дернулась и не вырвалась.

— Агнетт, скажите, вы здесь только из-за приказа госпожи?

— Нет, — ответила она помедлив. А затем очень быстро добавила. — Госпожа лишь испытывала тревогу, мне захотелось узнать все самой. Спасибо вам, Ганс.

Она высвободила руку, встала и, сделав несколько шагов, повернулась ко мне. Агнетт улыбнулась мягко и добро, помахала мне рукой и побежала в сторону лагеря.

Я остался сидеть в одиночестве, запутавшись в собственных мыслях. Мне не сказали ни да, ни нет, что позволяло надеяться и побуждало к волнению. Правда, я все же наконец-таки решился, что не могло не радовать. Некоторое время я пытался смотреть на ручей, в попытке привести мысли в порядок, но вскоре понял, что ничего не выйдет. Отряхнувшись, я отправился в лагерь.

По пути мне пришла в голову мысль, которую я по возвращению постарался проверить: знал ли кто-нибудь, кроме фрейлейн Эльзы и Хасима Руфди, что раненого зовут Керим?..

* * *

Пожалуй, это было самое значимое происшествие за время пути. Оно закончилось так же внезапно, как и началось. На следующем постоялом дворе Хасим Руфди сказал, что более не может сопровождать караван. Он остался дожидаться выздоровления брата, передав через Зигфрида письмо своей семье, чтобы они выслали провожатых. Вдобавок к письму Хасим Руфди отдал огромный кошель золота и обещал, что точно такой же кошель будет ждать стражников в Багдаде.

На прощание Хасим Руфди преподнес моему хозяину в качестве подарка резные шахматы из слоновой кости, которые он привез из Индии. По его заверениям, это была лишь мизерная благодарность за спасение брата. По возвращению в Багдад купец обещал разыскать Клауса фон Дирка и вознаградить куда более достойно тому поступку, который тот совершил. Хотя мой господин и заверял, что ничего особенного он не сделал, а больной так или иначе в скором времени поправился бы, подарок он все же принял, как мне показалось, с большим удовольствием.

Что касается самого раненого, то сила его здоровья или же мастерство моего господина было тому причиной, но он вскоре очнулся, хотя и был еще слишком слаб, чтобы ходить и сидеть, потому по большей части лежал и разговаривал.

Я не мог не заметить, какие преисполненные тревоги и радости взгляды бросала на больного фрейлейн Эльза. Мне было странно видеть, что все вокруг этого не замечали. Впрочем, возможно это был тот самый случай, когда важно знать, что именно ты ищешь.

Но как я не старался, как не пытался уловить, мне не удалось заметить, чтобы Керим Руфди как-то выделил ее из тех, кто вечерами нередко приходил его проведать. Особенной популярностью среди гостей больного пользовалась его история о нападении. С каждым разом она все более и более изменялась, пока не превратилась в притчу об отважном, но безрассудном купце, злых разбойниках, внимательных стражниках и добром чародее. В скором времени у нее был шанс превратиться в сказку.