Владимир Сорокин - День русского едока

• Название: День русского едока
• Автор: Владимир Сорокин
• Жанр: Русская классическая проза

---

ШНОГОВНЯК (задумчиво глядя на сияющую витрину). Мда...Сейчас бы она вообще перестала видеть сны!

Хохот, аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ. Это замечательно, когда сны становятся реальностью.

ШНОГОВНЯК. Но некоторые, так сказать, русскоязычные граждане России не хотят это признавать.

ОБОЛЕНСКИЙ. Иван, в семье не без урода. Критика, с другой стороны, необходима в здоровом, демократическом обществе. Главное, чтобы она была объективной.

ШНОГОВНЯК. Это точно, Эдик! Ох уж эти критики! Они мне, по правде сказать, кое-кого напоминают. (Смотрит в зал.) Знаете кого? Угадайте! (Ждет, потом машет рукой.)  Та вы ш ни в жизнь не угадаете! Мою тещу. (Смех в зале) Да, да. Викторию Петровну Волокушину. Мать моей жены. Третьего дня купили мы с женой новую вешалку в прихожую. У нас была такая старая, из нержавейки. А жена присмотрела большую, деревянную. Все в ней так вот выточено из бука культурно. И главное - вместительность возросла до невозможного. До двенадцати польт можно навешать и чаи гонять. Ну, я на радостях решил ее сам и пришпандорить. Пробуровил дрелью пару дыр и стал в них, как говорят, деревянные пробки загонять. Стою на табурете, засупониваю молотком пробку. Напеваю себе что-то. Из Вагнера. (Смех в зале.) Вдруг слышу снизу голос тещи. "Иван, мне кажется вы неправильно держите молоток."  Я чуть по пальцу не засветил. "А как же ш его надо держать, многоуважаемая Виктория Петровна?" А она мне: "Мой покойный папа говорил, что молоток надо держать как ракетку для тенниса". (Смех в зале.) Ну я, как говорят мхатовцы, выдержал паузу и спрашиваю: "А напомните-ка мне, Виктория Петровна, кем был ваш дорогой папаша." "Профессором нейрохирургии." "Очень, говорю, хорошо, что вы напомнили. Так вот, Виктория Петровна, ваш папаша прокопался всю жизнь в чужих мозгах, а про свои, как говорят, забыл. Он все перепутал.Это теннисную ракетку надо держать как молоток, а молоток культурные люди держат знаете как? Вот так! (Сжимает кулак, оголяет руку по локоть и делает неприличный жест. Смех в зале.) Вот вам и критика снизу! (Аплодисменты.) Ну, а вообще, мы с тещей живем дружно. С консенсусом. Хотя бывают и мисандерстендинги. (Смех в зале.) Вот, к примеру, вчера утром. Встал я, помылся, вычистил зубы. Покурил. Пошел на кухню. А там вместо жены - теща. Бывает и такое. (Смех.) "Доброе утро, Иван. Что вам приготовить на завтрак? "Я говорю: "Мама (я с утра тещу всегда мамой зову, а уж к вечеру -  Викторией Петровной). (Смех) Да. Так вот, говорю: "Мама, приготовьте мне, пожалуйста, яичницу." "Хорошо", - говорит. Ну, я, тем временем в сортир заглянул. Подумать. (Смех.) Потом руки помыл - и на кухню. Сажусь за стол. И она мне подает. (Пауза.) Я говорю: "Мама, что это?" "Как, - говорит, - что? Яичница. "Я говорю: "Мама, скажите мне, на чем вы жарили эту яичницу?" "На сливочном масле. "Я говорю: "Тогда это не яичница." "А что же это, Иван?" "А это, мама, издевательство над здравым смыслом." Она на меня смотрит, как на Чубайса. Я говорю: "Мама, культурные люди всегда жарят яичницу на сале. Яичница без сала - это все равно, что молодая семья без тещи. (Смех в зале.) Вы же культурный человек с высшим образованием, а не знаете таких элементарностей! Яичница с салом! Да это же именины сердца! Песня без слов! Апассионата! (Смех.) Вот, говорю, смотрите и запоминайте. Учу в последний раз. Сперва надо правильно выбрать посуду. Сковородка должна быть: А вместительной, Б - чугунной. А не это алюминиевое  недоразумение. Им даже по голове как следует не трахнешь. (Смех.) Выбрали, значит, сковороду. Поставили на огонь. И сразу режьте сало. Режьте, режьте, режьте. Такими брусочками, брусочками, брусочками. Сантиметра  два толщины. Длина и ширина... ну, это дело вашей совести. (Смех.) Вот. Нарезали, положили на сковороду. Сало зашипело. Сперва тихо-тихо. Как вы на мою супругу, когда я под мухой прихожу. (Смex.) А потом погромче, погромче. Такое легкое ворчание. Как у нас с супругой, когда я без денег. (Смех. ) И когда это легкое ворчание через пару минут переходит уже в серьезный разговор (помните, на той неделе по поводу покупки утюга?)  Вот тогда переверните сало. Перевернули, прошли еще минуты две, и можно бить яйца. Мой вам совет: на яйцах не экономьте. Яичницу яйцами не испортишь. (Смех в зале.) Штучек пять, шесть. Семь. Восемь, девять. В общем, до дюжины - вполне имеете право. Разбиваете вы яйца в кипящее сало. (Зажмуривается.) Это же симфония! Третья Патетическая. Яйца сворачиваются почти сразу.Чпок, чпок, чпок! И все это шкворчит, поет и беспокоится. Как коммунисты на несанкционированном митинге. (Смех.) Берете вы сковородник, подставочку и ставите сковороду передо мной на стол. Наливаю я себе сто грамм "Московской". (Вы, правда, в это время куда-то выходите по  делам.) Вот. Наливаю, опрокидываю. Отламываю (заметьте, не отрезаю!) кусок белого хлеба, макаю его сначала в сало, потом в желток. Запихиваю в рот. (Пауза. Шноговняк вздыхает) В общем и целом, мама, я вам так скажу. Если вы хотите шоб я молоток держал вот так (повторяет неприличный жест рукой), - делайте мне каждое утро настоящую яичницу. Ваша  дочь, да и другие соотечественницы вам за это скажут большое женское спасибо!

Смех, долгие аплодисменты.

ШНОГОВНЯК  (кланяется, отступая назад, потом подходит к микрофону). А сейчас перед вами выступит знаменитый, неповторимый, аппетитный музыкально-хореографический ансамбль "Росинка". Постановка Бориса Носова, хореография Валентина Журавлева. "Щи горячие"!

На сцене возникает огромная тарелка дымящихся щей; к краю тарелки прислонилась росписная русская ложка; звучит песня "Щи горячие"; на сцену выпрыгивают танцоры в костюмах, изображающие чесночные дольки и стручковые перцы; лихо танцуют вокруг тарелки, затем по ложке взбираются на край тарелки, танцуют на краю; внезапно раздается залихватский свист и танцоры ныряют в щи; ритм песни сменяется на более медленный, танцоры, используя элементы синхронного плаванья, выписывают на поверхности щей русские народные пословицы и поговорки на тему еды: ЩИ ДА КАША - ПИЩА НАША. ЩИ ХОРОШИ, КОГДА В НИХ ЛОЖКА СТОИТ. ПЕЙ, ДА ДЕЛО РАЗУМЕЙ! НЕ КРАСНА ИЗБА УГЛАМИ, А КРАСНА ПИРОГАМИ. ЕШЬ - ПОТЕЙ, РАБОТАЙ - МЕРЗНИ! КАК ПОТОПАЕШЬ, ТАК И ПОЛОПАЕШЬ. КАШУ МАСЛОМ НЕ ИСПОРТИШЬ. ХОРОША КАША, ДА НЕ НАША. ЧАЙ ПИТЬ НЕ ДРОВА РУБИТЬ.

Вдруг на сцену выкатывается танцор в круглом белом костюме сметаны; прокатившись вокруг тарелки, он вкатывается наверх по ложке и плюхается в щи; чесночины и стручки устраивают вокруг него настоящий водоворот, быстро плывя по кругу; сметана тонет и через некоторое время расплывается по поверхности щей белыми блестками; сверху в щи сыпется укроп; песня летит к бурному финалу; чесночины и стручки растворяются в щах.

Аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ. Ансамбль "Росинка"!

ШНОГОВНЯК. Во дают ребята! Эдик, у меня ш ноги сами плясать рвутся!

ОБОЛЕНСКИЙ. Так нам с тобой, Иван, никогда не сплясать!

ШНОГОВНЯК (хватается за свои дергающиеся колени). Ой, ой! Шо творится, мама дорогая!

Смех.

ОБОЛЕНСКИЙ (декламирует). Русская пляска, как  русская еда - коль сердцу полюбилась, так навсегда!

Аплодисменты.

ШНОГОВНЯК. Точно! Лучше русских щей, да "Комаринского" ничего нет! Какие там макдональдсы, какой там рэйв! Все, с завтрашнего дня начинаю новую жизнь: с утра варю щи, днем пляшу! И никакой российской экономической депрессии! Слышите, господин Касатонов?! Очень вам рекомендую!

Хохот, бурные, продолжительные аплодисменты; зрители встают, хлопают и

свистят.

ОБОЛЕНСКИЙ (вытирает платком слезы). Теперь я понимаю, Иван, почему наш великий сатирик Аркадий Райкин взял тебя в свою труппу шестнадцатилетним!

ШНОГОВНЯК. Да, было дело! Я с Мелитополя тогда приехал в столицу нашей Родины с одной сменой белья, одним рублем и одной единственной репризой "Голая невеста". Аркадий Исаакович посмотрел, подумал так, висок потер и тихо сказал: " Берем. У этого парня атом в жопе."

Долго не смолкающий хохот.

ОБОЛЕНСКИЙ. И все-таки не везде едят и пляшут по-русски.Танец северо-американских квакеров "Сочная Дубина". Исполняют студенты Корнельского университета.

Занавес поднимается.

Сцена устлана дерном, на котором лежат десять  "сэндвичей".

Каждый "сэндвич" составлен из двух громадных библий в кожаных переплетах и двух половин разрубленной вдоль лошадиной головы, втиснутыми между библий.Звучит банджо. Появляется женщина с деревянной тачкой в глухом длинном платье темно-серого сукна. Тачка полна домашнего мармелада. Женщина везет тачку по дерну, огибая  "сэндвичи". Появляется мужчина в черных узких брюках, ковбойке, кожаной безрукавке и широкополой шляпе; ширинка на брюках расстегнута, из нее торчит напрягшийся член, стянутый уздой из шелковых нитей, концы которых привязаны к ногам и шее мужчины. От каждого движения нити впиваются в член, причиняя мужчине боль. Он движется за женщиной гусиным шагом, стоная и балансируя руками. Женщина, не обращая на него внимания, тупо толкает тяжелую тачку. Они медленно обходят "сэндвичи". Появляется невероятно толстый мужчина  в розовой майке, белых шортах и белых кроссовках. В руках у него большая дубина, по форме напоминающая бейсбольную биту, но больше и увесистей. Толстяк подходит к тачке, сует дубину в мармелад, подносит ее к лицу мужчины, как бы отвлекая его от женщины. Мужчина идет за дубиной, тянется к ней губами и обсасывает. Толстяк выманивает мужчину на середину сцены и неожиданно изо всех сил бьет дубиной по голове. Мужчина падает замертво.Толстяк зачерпывает горсть мармелада, обмазывает  багровый, с тянутый нитями член трупа и с жадностью начинает сосать. Он сосет с причмокиваниями и стонами, его тучное тело колышится и содрогается. Музыка убыстряется. По телу толстяка проходят судороги, он кричит и в изнеможении распластывается на траве. Женщина по-прежнему невозмутимо возит тачку. Сверху спускаются десять девушек, наряженных ангелами. Они держат на руках продолговатый меяаллический агрегат. Банджо смолкает. Звучит орган. Женщина, завидя ангелов, опускаетая перед тачкой на колени и погружает лицо в мармелад. Ангелы поют Hymns, одновременно раскрывают агрегат, напоминающий барокамеру. Толстяк оживает, встает, поднимает дубину и с поклоном подносит ее ангелам. Ангелы укладывают дубину в агрегат, заливают ее ананасовым соком, закрывают, завинчивают болты, включают мотор. Агрегат глухо гудит. Ангелы встают на "сэндвичи" и поют Hymns сложив руки на груди. Толстяк опускается на колени перед тачкой и тоже погружает лицо в мармелад. Это продолжается 12 минут. Ангелы сходят с "сэндвичей", открывают  агрегат. Дубина, под воздействием большого давления, пропиталась ананасовым соком и разбухла, увеличившись по толщине почти вдвое.