Луи Буссенар - Французы на Северном полюсе

• Название: Французы на Северном полюсе
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-081-8

Впервые переведенный полностью роман Луи Буссенара (1847–1910) «Французы на Северном полюсе» повествует о французской полярной экспедиции, одержавшей нелегкую победу в соревновании с немецкими исследователями и благополучно завершившей свой поход.

_{Художник А. Махов}

---

Опасности, что лед быстро смерзнется, не было, и капитан разрешил спустить на воду шлюпку и собрать рыбу, чтобы пополнить запас провианта. На это ушло каких-нибудь десять минут, и шхуна пошла дальше в свободные воды. За несколько часов беспрепятственного хода «Галлия» пересекла пролив Мелвилл.

Д’Амбрие собирался дать команду свернуть к западу, когда внимание его привлекли возгласы и жесты матросов, видимо что-то заметивших.

— Говорю тебе, это медведь!

— Нет, человек!

— Пфэ!.. В этих краях не поймешь, где медведь, где человек. Все в меховых шкурах, — сказал один из моряков с отчетливым нормандским акцентом.

— Это медведь с двумя медвежатами. Белые медведи, вернее желтоватые.

— И человек бежит!

— От медведей удирает. Вон как мчится! Будто наскипидаренный!

— Сожрут они его, уж это точно. С потрохами!

— Пусть на дерево залезет! — пошутил Артур Форен.

— Опять зубы скалишь, парижанин, — сказал нормандец, — а ведь сердце у тебя доброе, я знаю! Это ты из воды меня вытащил.

— Зачем об этом вспоминать, Гиньяр!.. Во-первых, ты мой родной матрос!.. Э… Э… А он не дурак, этот парень, бросил медведю свою меховую шкуру!

— Чтобы выиграть время!.. Видишь, медведь с ней возится!

— Да, но это ненадолго.

По льду действительно бежал человек, на ходу раздеваясь и бросая одежду преследовавшему его огромному белому медведю[63].

До корабля оставалось еще четыреста метров, когда медведь стал догонять свою жертву.

— Надо во что бы то ни стало спасти этого несчастного! — заявил капитан. — Стоп машина! Шлюпку на воду!.. Ко мне пять добровольцев!

Прибежали с карабинами доктор и лейтенант, подошли матросы.

Вдруг человек поскользнулся и упал. Медведь был уже в двух шагах от жертвы. Все в ужасе вскрикнули.

Доктор выстрелил, но пуля ушла в лед в метре от животного, в воздух полетели осколки.

Медведь на мгновение замер и с беспокойством поглядел на корабль.

Воспользовавшись этим, человек пробежал еще несколько шагов.

Доктор снова выстрелил, и опять мимо.

— Мазила! — негодуя на самого себя, пробурчал он, вкладывая в карабин двойной заряд.

Лейтенант тоже промахнулся.

— Сто франков тому, кто убьет зверя! — пообещал капитан.

Подошел Кастельно, неся в каждой руке по заряженному карабину.

— Дай-ка мне эту штуковину, мой мальчик! — обратился к нему Дюма, приподняв парусом свой белый фартук. — Всю жизнь мечтал отведать медвежатины.

Кок взял карабин, прицелился и сказал доктору с чисто провансальской бесцеремонностью:

— Триста метров и полный заряд, так ведь, господин Желен?

— Полный заряд, только не промахнись, как я!.. Пли!

Все напряженно следили за зверем.

Вдруг медведь подскочил, встал на задние лапы, закачался и рухнул.

— Черт подери! — воскликнул Геник.

— Э! Тысяча чертей! Здесь еще двое медвежат! Очень хочется и их подстрелить!

Дюма стоял с гордым видом, борода развевалась, глаза блестели. Он снова зарядил карабин и спокойно, будто целился в рябчиков, выстрелил раз, потом другой.

Медвежата подскочили и упали рядом с мертвой матерью.

— Двойной выстрел, — широко улыбнулся кок, — не такое уж это трудное дело!

— Ты отличный стрелок!

— Ах, господин доктор, любой в Бокере сделал бы то же самое! — скромно ответил стрелок. — Только там нет медведей!

— Прекрасно, Дюма, прекрасно! — похвалил повара капитан. — Я не знал за тобой такого таланта. Тебе еще представится случай поохотиться!

Чудом спасенный незнакомец по знаку рулевого сел в спущенную на воду шлюпку. Полуголый, он весь дрожал. Два матроса никак не могли подтащить к шлюпке огромную медведицу.

— Вот так зверек, господин доктор! — радовался провансалец.

— Этот твой зверек весит не меньше пятисот кило, милый мой!

— Черт побери! До сих пор мне приходилось охотиться только на маленьких птичек.

— Значит, нынешняя стрельба пошла тебе на пользу.

— Честное слово, ты достойный соперник Тартарена из Тараскона, твоего тезки! Великого Тартарена!

— Тысяча извинений, господин доктор… но я родом из Бокера и никогда не бывал в Тарасконе! Знать не знаю никакого Тартарена. Это меня так окрестил Артур, да еще назвал охотником за фуражками…

— Я познакомлю тебя с Тартареном, его удивительные приключения описал в своей книге знаменитый Доде, твой соотечественник. Она есть в нашей корабельной библиотеке. Почитаешь во время зимовки и, надеюсь, получишь удовольствие. А теперь позволь тебе подарить этот английский карабин «Дунгел»! Отличному стрелку — отличное оружие!

— А как же вы, господин доктор?

— У меня есть еще один, точно такой же… Так что бери, не стесняйся! И пойдем свежевать трофеи. Их уже подняли на борт.

ГЛАВА 8

История Угиука. — Как «раздевают» белого медведя. — Вместительность гренландского желудка. — Любитель потрохов. — Симфония белого и голубого. — Шторм. — Отклонение стрелки компаса. — В порту Туле. — Карликовый лес. — На земле. — Неумелый погонщик. — Действие сухой трески на непослушную упряжку. — Раненый медведь.

Доктор не ошибся, медведица и в самом деле весила полтонны, а медвежата — по триста килограммов каждый. Целая гора провианта и три великолепные шкуры.

Все еще дрожа от холода и пережитого страха, незнакомец рассказывал матросам свою историю. И хотя знал всего несколько английских и датских слов, да и те коверкал, а матросы-китобои — столько же эскимосских, они понимали друг друга.

Гренландец был главой рода, вымершего в прошлом году от оспы. Оставшись один, он пережил зиму в снежной хижине — «иглу» и съел всех своих собак, поскольку запасы пищи иссякли. Когда кончилась полярная зимняя ночь, эскимос решил добраться до Упернавика[64], по дороге, в заливе Мелвилл, заметил шхуну и направился к ней попросить о помощи. Тут за ним и погнались медведи.

Звали эскимоса Угиук, что в переводе значит «большой тюлень».

Закончив свой не очень пространный рассказ, Угиук заявил, что его мучают голод и жажда и что вообще он не знает, как ему дальше жить, но уверен, что капитан «Галлии» не оставит Угиука в беде, потому что белые капитаны по-отечески относятся к эскимосам. В общем, гренландец льстил, и весьма умело, физиономия у него была живая и симпатичная, а положение действительно оказалось безвыходным, и д’Амбрие из сострадания принял бедолагу на шхуну в качестве пассажира, хотя тот и не был французом.

Сам же Угиук с момента, как поднялся на борт корабля, считал себя не пассажиром, а матросом.

Подкрепившись и выпив изрядную дозу спиртного, он болтал без умолку, бегал от матроса к матросу, спрашивал, как кого зовут, потом пошел смотреть на собак и так раздразнил их, что те залились лаем. После этого эскимос наконец угомонился и сел возле медвежьих туш.

Эта гора свежего мяса буквально завораживала его. Угиук все еще испытывал голод, к тому же пища, которой его кормили, была ему не по вкусу.

Глазки-щелочки эскимоса сверкали, как два бриллианта, рот с острыми, словно у моржа, клыками, был растянут до ушей, а щеки раздувались, как кузнечные мехи, когда он изображал, будто ждет мясо.

К туше с большим ножом подошел Дюма, намереваясь ее свежевать, но эскимос выхватил у него нож и стал так ловко орудовать им, что через несколько минут медведь был «раздет». Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, гренландец был очень проворным и во время работы что-то весело лепетал.

Одним взмахом ножа Угиук вспорол медведице брюхо, схватил печень, плюнул на нее, и, поморщившись, швырнул далеко за борт, чем немало огорчил Тартарена.

— Не мешайте ему! — сказал доктор. — Он правильно поступил. Печень белого медведя ядовита. Кстати, печень тюленя тоже.

В брюхе у медведицы было совершенно пусто, видимо, она давно ничего не ела.

Эскимос развеселился. Смеясь, он отрезал кишку у самого желудка, сунул в рот и начал заглатывать. Набив рот до отказа, Угиук ловко отсек кишку у самого рта, глотнул несколько раз и снова затолкал порцию кишок в рот. Таким образом, он проглотил почти все кишки и, очень довольный, с улыбкой похлопал себя по животу. Обжора съел, пожалуй, не меньше десяти килограммов сырого мяса, но, видимо, считал, что в его желудке еще осталось свободное место, совсем маленькое, для лакомого кусочка, так сказать, на десерт, и посему он оторвал большой кусок жира от медвежьего хребта, запихнул его себе в рот, старательно умяв пальцами.

Матросы во все глаза смотрели на Угиука. Сам Гаргантюа, большой любитель потрохов, наверняка подобным пиршеством был бы озадачен. Не удивлялись только матросы-китобои, им хорошо была известна вместительность гренландского желудка.

Но больше всех были поражены Летящее Перо и Дюма. Поглотить столько пищи за каких-то пять минут! Просто невероятно!