Алексей Ручий - Живодерня

• Название: Живодерня
• Автор: Алексей Ручий
• Жанр: Современная проза

Сборник контркультурных рассказов и жестокая повесть, давшая ему название. Все эти произведения объединяет одно: они посвящены абсурдности и тотальной жестокости бытия.

---

 Нет картины смешней, чем горящая кошка, метающаяся с дикими криками по саду. Правда, метается она недолго – через минуту падает и замирает. Я вижу лишь, как судорожно подергиваются ее лапы, но скоро и они застывают навсегда. Я подхожу и осматриваю ее. Она еще дымится, я чувствую запах паленой шерсти и горелого мяса.

 Я возвращаюсь к первой. Та все еще шевелится, дергая лапами, на которые наматываются ее кишки. Ну что, Пилигрим, видишь – нет никакого бога! Ему плевать на этих тварей. Так же, как и на меня.

 Я добиваю кошку Разящей Пикой и возвращаюсь в дом. Уже достаточно поздно и пора спать. За сегодня сделано многое. По крайней мере, я могу быть уверен, что дом готов к зиме, а это мое единственное укрытие от надвигающихся холодов.

 Я засыпаю, думая о боге. Какое глупое слово! Ведь его нет. Нет, черт побери! С чего вы взяли, что он есть? Скажите мне. Я слушаю. Чего молчите?

 Я скажу вам. Его нет. Нет. Нет! Не-е-е-т! Зато есть Страх. Есть Боль. Есть Ненависть. Есть Смерть. Это-то вы, надеюсь, поняли? Или зачем я вам все это рассказываю уже который день.

 За этими мыслями сон настигает меня.

7.

 Мне снится, будто я нахожусь в длинном коридоре, в котором много дверей. Я иду по нему, но мне навстречу никто не попадается. Я пытаюсь открыть ближайшую дверь, но она не открывается. Я пробую открыть другую, третью – безрезультатно. Все двери заперты.

 Я иду дальше. Внезапно за одной из дверей я слышу детские голоса. Я подхожу к ней и прислушиваюсь – точно, я не ошибся, там кто-то есть. Я дергаю за ручку, и дверь поддается. Я открываю ее и вхожу.

 Я оказываюсь в небольшой комнате, вроде тех, в которых мы спали в детдоме. Правда, в ней нет никакой мебели, кроме большого шкафа. На шкафу горит свечка, она дает слабый свет, но я могу кое-что видеть. В центре комнаты стоят дети в одинаковой форме, вроде детдомовской, они держатся за руки и говорят:

Раз, два, три, четыре, пять,

Мы идем убивать…

Пока взрослые все спят,

Мы убьем милых ягнят…

 И так несколько раз. Это похоже на считалку. Еще я вижу ножи в руках у некоторых детей. Вот это по мне.

 Они это повторяют очень долго, я осматриваю комнату. В ней действительно нет ничего кроме шкафа. Этот шкаф огромный, сколоченный из массивных досок, черного цвета – при свете свечи он выглядит зловещим. Мне кажется, что в шкафу кто-то есть. Я подхожу к нему поближе и осторожно приоткрываю дверь.

 Так и есть. Внутри сидит связанный мальчик, я вижу, что он плачет, но самого плача не слышу. Только слезы текут по его лицу и все. Интересно, что он тут делает?

 Вдруг из кучи детей выходит ребенок и направляется ко мне. Когда он подходит, я вижу, что это девочка лет пяти, не больше. Она смотрит мне в глаза и говорит:

Пока мы спали,

Все ягнята убежали…

 И все. Все, что она говорит. Я ничего не понимаю. Она вытягивает тонкую ручку и показывает мне на дверь. Я понимаю, что мне нужно идти. Инстинктивно я следую ее указанию и движусь к двери. Но кто же этот мальчик?

 Я оборачиваюсь и вижу, как свечка на шкафу внезапно падает и шкаф загорается. Черт побери, загорается вся комната! Я бегу к двери, открываю ее, и меня захлестывает темнота…

 Они убежали!!! Точнее, кто-то их выпустил. Всех до одного, никого не осталось.

 Кого, спросите вы? Кого-кого, животных!!! Кто-то разорил мою Живодерню. Я пришел с утра, а клетки оказались открыты, и никого из моих жертв в них не оказалось.

 Черт побери, я готов был убить! Того, кто это сделал, кем бы он ни был. Моя Живодерня! Мой Храм, все, что у меня было, - был опустошен. Это был удар ниже пояса. И я не собирался этого спускать.

 Достав из-за пазухи Большой Нож и перехватив поудобней Каратель, я решил все внимательно осмотреть.

 Замки были сбиты, двери клеток покорежены, из них воняло мочой и гнилой соломой. На полу в мягкой податливой глине были смазанные следы. Я с первого взгляда понял, что мужские. Так кто же это сделал? Неужели Пилигрим? Черт, он не мог. Или мог?..

 Внезапно сзади скрипнула дверь. Я машинально обернулся. На пороге стоял тот самый бомж, которого я вчера видел на крыльце у Безумной Старухи. На лице его застыла неприятная ухмылка. Я сразу все понял. Вот ведь гад, так это он! Это он их выпустил!

 - Ну что, сучонок, убежали твои зверушки, - проскрипел бомж своей сиплой глоткой, - нет больше их… - И он заржал. – Ха-ха-ха-ха-ха!

 Черт! Черт! Черт! Он еще и посмел смеяться надо мной! Он, причинивший мне такую боль! Разоривший мою Живодерню! Укравший все, что у меня было!

 В моем сердце вспыхнул безудержный огонь ненависти. Ненависти, которой я так усердно учился. Не знаю, что думал этот бомж, но я-то знал, что теперь он обречен. Я пристально смотрел на своего врага.

 - Что, блядь, нет зверушек? Ха-ха-ха. Нет, нет и еще раз нет. – Он ухмыльнулся, довольный собой, - Убежали. Оставили гаденыша одного. Ну, да ладно, гаденыш поплачет – и пройдет. Ха-ха-ха. Хотя нет. Он будет долго плакать. Потому что будет долго помнить меня, помнить, как ему было больно... – И он медленно двинулся ко мне, его ладони были сжаты в кулаки.

 По правде говоря, я только этого и ждал. Я крепче сжал Большой Нож и выкинул перед собой Каратель. Незнакомец остановился, сделав лишь шаг в моем направлении, увидел мое оружие и снова ухмыльнулся. Так, как будто не боялся меня. Меня, бесстрашного Охотника и хладнокровного Убийцу. Зря он это сделал. Так или иначе, но теперь пришла моя очередь действовать.

 И я подобно стремительной хищной птице рванулся на него. Он попытался замахнуться на меня кулаком, но это было последнее, что он успел сделать. Потому что в следующую секунду его лицо исказила гримаса боли – Каратель ударил точно в глаз, разрывая ржавым гвоздем мягкие ткани. Он никогда не знал промаха. Ведь его направляла рука Великого Охотника, любимца самой Смерти.

 Мой обидчик застыл, явно ошеломленный происшедшим, ноги его подкосились, затем он взвыл и схватился руками за древко Карателя, намереваясь вытащить его из покалеченной глазницы. По его лицу широкой алой полосой хлынула кровь.

 Но он ничего не успел – Большой Нож вошел ему в живот, заставив его согнуться пополам, его ноги заскользили в грязи на полу. Я быстро выдернул нож и ударил еще раз чуть ниже, в пах. Он издал душераздирающий крик и стал медленно оседать. Каратель по-прежнему торчал из его глазницы.

 Бомж повалился вперед, и Каратель уперся в пол, я видел, как острие принялось погружаться все глубже и глубже в глазницу. Он захрипел, изо рта хлынула кровь. Она была темная и густая, она пузырилась на его обветренных губах и мешалась со слюной. Его лицо перекосило от боли.

 - Это тебе за Живодерню… И за меня. – И я ударил его ножом в горло. Он снова захрипел и задергался, но хрип быстро перешел в какое-то бульканье и начал затихать, вместе с ним начал затихать и он. Это была чистая победа. Моя победа.

 Он еще с минуту бился в предсмертной агонии, а потом замер. Уже навсегда. Я отомстил – и я был горд собой. Я умел постоять за себя и за свои чувства. Я вытащил Каратель и перевернул тело на спину.

 Я стоял над поверженным обидчиком, тяжело дыша. Из глубокой раны на шее все еще струилась кровь, но поток медленно иссякал. Единственный уцелевший глаз мертвеца, подернутый пеленой, невидяще смотрел в потолок, другой превратился в темно-бурое месиво из крови и слизи. На подбородке тоже застыла кровь.

 Он был невысокий, худой, его лицо осунулось и потемнело от пьянства, оно сильно походило на гнилой помидор. В грязных свалявшихся волосах торчали кусочки мелкой стружки, подбородок густо покрывала седая жесткая щетина.

 Сейчас, мертвый, он был настолько беспомощен и нелеп, что я даже почувствовал некое подобие жалости по отношению к нему…

 Стоп! Стоп! Стоп! Я сказал «жалость»? Какая ерунда! Нет уж, никакой жалости! Никакой жалости к моим врагам! И я пнул поверженное тело со всей силы ногой – никакой жалости, никаких чувств.

 Потом я плюнул в лицо трупа. Я вскинул над головой Каратель и начал выплясывать танец победителя. Я скакал вокруг тела и кричал. Нет, даже не кричал – это был жуткий набор звуков, вырывавшихся из моего рта, он напоминал скорее языческое заклинание. Это и было заклинание. Заклинание во славу Смерти.

 Я бесился минут пять. Я имел на это право. Потому что я был живой, а он – мертвый. Это-то и отличало нас. Победитель в игре со Смертью получал все. Проигравший – ничего. А сегодня победителем вновь был я.

 Станцевав свой танец, я опустился перед трупом на колени. Достал Большой Нож. Нельзя было оставлять труп здесь. И я знал, куда его деть. Но для этого нужно было его разделать – тащить тело целиком я не собирался.

 Я аккуратно отрезал голову от туловища, это я прекрасно умел делать. Я покрутил ее в руках и положил на пол. Потом нужно было отделить руки и ноги – для этого требовался топор. Я сходил за ним в дом и вернулся на Живодерню.