Надежда Зорина - Пленница кукольного дома

• Название: Пленница кукольного дома
• Автор: Надежда Зорина
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19692-7

Наталья уже давно догадалась — муж Михаил изменяет ей с ее сестрой Мариной. Но о том, что ребенок, которого сестра должна вот-вот родить, тоже от него, Наталья узнала только на следующий день после похорон… Михаил решил отметить годовщину их свадьбы, но вдруг выбежал из-за праздничного стола в соседнюю комнату и… выбросился из окна! Наталья еще не знала, что незадолго до гибели муж получил по электронной почте фильм, в деталях воспроизводящий сцену самоубийства… Неужели оно было кем-то спланировано?

---

— Играть с Юлей?

— Общаться с психически больными людьми!

— Димка!

— Эту идиотку я бы… я просто… — Димка опять задохнулся. — Ну почему, почему они переехали именно в наш дом? Не было печали, и на тебе!

— Димка, Юля совсем для меня не опасна, — попыталась я ему объяснить. — Она просто несчастный человек. Ну что она может сделать мне плохого? Мы только играем. Играем в мяч. Ты же сам хотел, чтобы я занялась каким-нибудь спортом и побольше гуляла. Считай, что я так и делаю.

— Ты вроде не дура, Динка… Но почему ты не хочешь понять?

— Что понять? Тут и понимать нечего.

— Я очень не хочу, чтобы ты, как мама, оказалась в больнице. Ты хоть представляешь, что значит там оказаться?

— Представляю. Мама рассказывала.

— Мама? — Димка болезненно сморщился. — В общем, так! С Юлей ты больше не общаешься. Не общаешься, и все! Я как старший брат тебе запрещаю. Я обязан тебя оградить от влияния…

— Оградить? И как же на этот раз ты собираешься меня оградить?

— Динка, перестань!

— Как в прошлый раз, или ты придумал что-то новенькое?

— Перестань!

— Смотри не надорвись, ограждая. Второго-то раза тебе не выдержать. У тебя ведь тоже дурная наследственность, точно такая же, как у меня. Сам не свихнись!

Как же я его в этот момент ненавидела… Мне хотелось его задушить, разорвать, раздавить!

И он испугался. Он выдохся, скис, он наконец заплакал — завыл, как раненая собака. И тогда испугалась, выдохлась и скисла я. И тоже заплакала, подошла к нему, легла рядом на кровать, близко-близко, как тогда, когда разговор папы с дядей Толей подслушала, как прижималась к маме на больничной скамейке.

— Димка, не сердись и не плачь, пожалуйста, не плачь.

— Динка! — Он обнял меня и стал плакать мне в плечо. — Динка! Я очень тебя прошу… Я очень за тебя боюсь… Динка! Я очень боюсь тебя потерять. У меня ведь, кроме тебя, никого не осталось.

И я ему поверила, впервые за это утро.

Мы лежали, обнявшись, и плакали, долго-долго. А потом просто лежали. А потом Димка вскочил и совершенно обычным своим голосом сказал:

— Динка, пойдем завтракать. Позавтракаем и куда-нибудь сходим. На практику я сегодня не пойду, черт с ней, с практикой!

«Черт с ней, с практикой»… У Димки это так легко сказалось — легко и хорошо, совсем как раньше. И стало возможным просто пойти на кухню и просто позавтракать. Если бы он так же легко выбросил из головы мою Юлю! Но он не забывал о ней ни на секунду, и мне стало ужасно тоскливо: представляю, во что теперь превратится моя жизнь. Он будет следить, неустанно следить за каждым моим жестом, за каждым моим словом, за каждым моим взглядом. Следить и пытаться понять, думаю ли я все еще о Юле, не собираюсь ли сбежать от него в безумие.

Мы сидели на кухне и пили чай. Димка рассказывал про своего одноклассника, которому купили компьютер, про какие-то игры, еще про что-то… А сам внимательно следил за мной, не сделаю ли я попытки посмотреть в окно, чтобы проверить, там Юля или нет.

Глупый, какой же он глупый, мой старший брат! Как будто для того, чтобы проверить, во дворе Юля или нет, мне нужно выглядывать в окно. Я и так знаю, что она там. Стоит и смотрит куда-то вдаль. Она всегда куда-то смотрит, когда меня нет. И на велосипеде больше не ездит, и в мяч не играет. Велосипед отошел в прошлое, в то время, когда еще не было меня, а мяч — это «Ди-на»… А разве можно без Дины играть?

Я знаю, что она стоит и ждет, и, может быть, зовет: «Ди-на». Тихо-тихо зовет, чтобы никто не услышал: «Ди-на»… и никто не услышал, кроме меня. А я и так слышу, и знаю, что она стоит и зовет, и понимаю, о чем просит: Дина, приди, мне без тебя так одиноко и скучно, мне без тебя совершенно нечего делать, приди, и мы поиграем в мяч, у меня еще не очень хорошо получается, но ты приди, я буду стараться, тебе ведь так нравится эта игра, а потом мы залезем на крышу…

Я приду, обязательно приду. И мы будем играть, и у тебя, Юля, все отлично получится. И мы, конечно, залезем на крышу, и я угощу тебя «Райской пенкой». Только не сегодня, Юля, сегодня так неблагоприятно сложились для нас обстоятельства. Но неудачи пройдут, поверь мне, я приду, я обязательно приду…

— Так ты обещаешь мне, Динка? — Димка не выдержал, кивнул в сторону окна. — Обещаешь?

— Не играть с Юлей?

— Да.

— Обещаю.

Я обещаю и заведомо обманываю: я знаю, что сделаю все, чтобы продолжать общаться с Юлей. Мама тоже обманывала отца. Она обещала после каждой новой попытки самоубийства никогда, никогда больше… — и обманывала. Обещала и обманывала, обещала и обманывала. Или нет, не обманывала, просто говорила одно, а поступала по-другому. Вот и я поступлю по-другому: изыщу способ, чтобы остаться с Юлей. Я уверена, у меня это получится. Как у мамы в конце концов получилось.

* * *

Всю неделю я была предельно осторожна. Во дворе не появлялась. «Психиатрию» потихоньку вернула на место в папин кабинет. Читала только исключительно жизнеутверждающие книги, соответствующие своему недоразвитому одиннадцатилетнему возрасту. Например, «Детские годы Багрова-внука». Редкостная муть, но Димка остался доволен, ведь он сам мне ее рекомендовал.

Во что бы то ни стало мне нужно притупить его бдительность. Выдержать испытательный срок. Я и притупляю, и стараюсь выдержать, хоть это и очень трудно.

Практика у Димки кончилась, и теперь мы почти каждую секунду вместе. Я живу под присмотром его неусыпного ока. Иногда мне кажется, что даже когда я принимаю ванну, он где-то здесь, сидит незримым призраком в углу на корточках и следит, чтобы я ненароком не сбежала через водосток с водой на первый этаж, к Юле.

Но вот неделя подходит к концу, и бдительность брата начинает притупляться. Кажется, он поверил, что я все поняла, сделала для себя правильные выводы и навсегда отказалась от Юли. Отказалась от Юли, для того чтобы отныне и во веки веков принадлежать только ему — здоровая, жизнерадостная, нормальная сестра.

Дурак ты, Димка, какой же ты дурак! За неделю я выработала план, как сделать наши с Юлей встречи абсолютно безопасными и тайными. Играть во дворе на всеобщем обозрении мы, конечно, больше не будем никогда, встречаться станем только на крыше. А чтобы отделаться от Димки, я придумала ему занятие.

На двери нашего подъезда давно уже висело объявление о том, что школа верховой езды объявляет набор подростков. Я вдруг «загорелась» лошадьми и уговорила Димку съездить посмотреть, что там и как. Я была уверена, что он обязательно захочет записаться. Правда, для правдоподобности нужно будет записаться и мне, но я решила, что на втором или, в крайнем случае, третьем занятии подверну ногу и избавлюсь от посещений секции. Но вышло все на редкость удачно: Димку записали, а меня нет, потому что принимали только с двенадцати лет.

Чтобы Димка не сомневался в моей психической устойчивости, на первое занятие я поехала с ним. Ждать пришлось долго, и он сам решил, что мне лучше оставаться дома. Я немного посопротивлялась, но в конце концов дала себя уговорить.

И вот Димка уехал на свое второе занятие. Выждав контрольные пятнадцать минут (вдруг он вспомнит, что что-то забыл, и вернется), я набила карманы конфетами и спустилась во двор.

Ну надо же, какое невезение! Юли не было. Только что стояла почти напротив моего окна, я видела ее, когда брала конфеты на кухне, а теперь ушла. Что же делать? Ждать? Димка вернется не скоро, но все равно время наше ограничено. А вдруг Юля вообще сегодня не выйдет?

Я опустилась на скамейку. Достала из кармана конфету, машинально развернула, машинально откусила и стала жевать. И тут я ее увидела. Юля стояла на противоположном конце двора у дома напротив и безучастно смотрела куда-то вдаль. Меня она не видела, потому что стояла спиной.

Я так ей обрадовалась! Вскочила со скамейки и хотела бежать к Юле, но сообразила, что это небезопасно: если я поведу ее через весь двор — нам надо на крышу, а значит, к нашему подъезду, — нас может увидеть кто-нибудь, та же Юлина мама, и рассказать Димке. Здесь, на скамейке, за деревом, меня из окон не видно, но стоит выйти на открытое пространство, и буду просматриваться как на ладони. Нет, бежать к ней нельзя, но что же делать?

Я тихонько позвала ее, даже не надеясь, что она меня услышит:

— Юля!

Совсем тихонько позвала, но она услышала. И обернулась. И заулыбалась. И сделала два тяжелых шага мне навстречу. И остановилась. И замерла.

Ну что же ты?! Иди, иди сюда! Я ужасно разнервничалась и, сама того не замечая, вцепилась в деревянную спинку скамейки, старая краска вошла под ногти.

Юля стояла, прижимала к животу зеленый свой мяч и не двигалась с места.

— Юля! — не выдержала я и громко позвала ее, рискуя, что услышит весь наш чертов дом. — Юля!

Она перехватила мяч поудобнее и побежала, громко топая неуклюжими ногами в тяжелых ботинках. Остановилась возле кустов, нырнула в заросли и вернулась оттуда уже без мяча.