Соломон Штрайх - Ковалевская

• Название: Ковалевская
• Автор: Соломон Штрайх
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1935

В настоящем издании представлен биографический роман о С.В.Ковалевской (1850-91), российском математике, первой женщине члене-корреспонденте Петербургской АН (1889).

---

Страннолюбский занимался с Ковалевской очень охотно, урок продолжался иногда по четыре-пять часов подряд. Эти занятия окончательно выявили математические способности Софьи Васильевны.

Отказавшись от мысли стать врачом и лечить сосланных на каторгу женщин, Ковалевская решила уехать за границу для получения систематического образования в избранной ею области. Осуществить это было не легко и при фиктивном браке. Препятствия возникали со всех сторон.

Пока Ковалевские собирались за границу, они помогали другим помещичьим дочерям уйти из родительского дома. Две из них занимают видное место в биографии Софьи Васильевны: А. М. Евреинова и Ю. В. Лермонтова. Первая, типичная шестидесятница, нигилистка салонного типа, принимала впоследствии участие в общественно-литературных делах 80—90-х годов. Вторая навсегда сохранила непоколебимую преданность Ковалевской, была ей верным другом в самые тяжелые моменты ее жизни.

Анна Михайловна Евреинова (1848–1919), дочь генерала, заведующего городом дворцового ведомства Петергофом — первая русская женщина, получившая ученую степень доктора прав. С молодых лет ей, по собственным ее словам, «стали невыносимы балы, выезды и наряды»; она не захотела быть «дамой гостиных», «попала в кружок передовых людей», стала читать книги по естествознанию и праву, «увлеклась Бентамом». Подготовившись путем разных ухищрений к вступительному университетскому экзамену, она тщетно просила отца отпустить ее за границу учиться. Генерал сказал, что «лучше увидит дочь в гробу, чем в университете». Когда Ковалевская была уже в Гейдельберге, Евреинова решилась бежать из России. 10 ноября 1869 года она перешла границу «дорогою контрабандистов, — как рассказывала сама, — не без риска для жизни».

Уход Евреиновой из дому, не в пример таким случаям со многими другими девушками из помещичьей среды, вызвал много толков в столичном обществе. Он сопровождался обстоятельствами, невероятными с точки зрения нынешних студенток, но довольно обычными и условиях царского строя. Дело в том, что красивая дочь петергофского коменданта понравилась брату императора, великому князю Николаю Николаевичу, а ее отец, по установившемуся при царском дворе обычаю, поощрял домогательства великого князя и готов был продать ему свою дочь в интересах своей карьеры. Выведенная из терпения, преследуемая с двух сторон, Жанна хотела утопиться, но, как передают мемуаристы, по совету «жены Ковалевского, издателя многих хороших книг, учащейся чему-то в Гейдельберге, которой она писала о своем безвыходном положении», решила уехать за границу. Помогли ей в этом друзья В. О. Ковалевского из радикальных кружков.

Отдохнув у Ковалевской в Гейдельберге, Евреинова отправилась в Лейпциг, где блестяще сдала экзамены в 1873 году. Затем она объездила с научной целью Францию, Англию, Италию, разные славянские страны, изучала обычное право южных славян по документам в монастырях Адриатического побережья. Закончив свое образование, Евреинова стала ревностной поборницей женского равноправия; выступала с докладами в России, в других странах Европы и в Америке; печатала статьи по юридическим вопросам (преимущественно в связи с вопросами женского равноправия).

После закрытия «Отечественных записок» Евреинова издавала (с 1885 по 1889 годы), при материальном содействии А. В. Сабашниковой, «Северный вестник», куда привлекла Н. К. Михайловского, В. Г. Короленко и Гл. И. Успенского. Однако, она не сумела выдержать радикального направления журнала и уклонялась в сторону славянофильского национализма.

Под влиянием преследований со стороны царского брата и неудачного личного романа, Евреинова стала упрямой ненавистницей мужчин, и нам придется еще встретиться с нею в роли строгой хранительницы нерушимости фиктивного брака Софьи Васильевны с Владимиром Онуфриевичем. Теперь остановимся на ее встречах с Ковалевской в Петербурге в 1868 году и на их совместных стараниях «освободить» своих подруг. В качестве одного из освободителей намечался, между прочим, Петр Никитич Ткачев (1844–1885), участник революционного движения и даровитый писатель радикального лагеря. Между прочим, Ткачев рекомендовал для А. В. Корвин-Круковской каких-то фиктивных женихов, но при этом предлагал «не делать особых справок, иначе не позволят» ее родители.

В ноябре 1868 года Евреинова писала Ю. В. Лермонтовой в Москву в ответ на ее запрос об одной статье Ткачева: «Действительно, эта статья — того самого, которого я знаю, и всякий раз, что бываю в Петербурге у сестер (Корвин-Круковских.—С. Ш.), всегда урываюсь и к нему. У него могу я встретить людей, которые бы охотно оказали услугу освободить нас. Личность эта далеко не обыкновенная, но хорошая и глубоко сочувствующая женскому делу. Крайний радикал по убеждениям и вообще мы сходимся, очень сходимся во многом, касающемся дела. Познакомилась я с ним именно вследствие названной вами статьи. По прочтении ее в книжках «Дела» я нашла должным заявить ему полное и искреннее сочувствие, как женщина, борцом за которую он так выказал себя».

Интересовавшая кружок Корвин-Круковских статья Ткачева «Люди будущего и герои мещанства» написана по поводу романов Ф. Шпильгагена «Один в поле не воин», Дж. Элиот «Феликс Гольт — радикал», Ж. Занд «Леди Меркем» Н А. Лео «Возмутительный брак», в которых «затрагиваются интересы современной жизни», которые «рисуют… современного человека не только таким, каким он есть, но и каким он должен быть по понятиям мыслящего меньшинства». Напечатана статья в журнале «Дело» за 1868 год, в № 4 и 5. Интересовала также Ковалевских и Евреинову переводная работа Ткачева — книга Бехера «Рабочий вопрос в его современном значении и средства к его разрешению», за которую Ткачев был привлечен к суду.

Рабочий вопрос привлекал уже тогда внимание людей, вдумывавшихся в пути; развития русской экономической жизни. С середины шестидесятых годов стал сильно ускоряться рост русской индустрии. Вместе с тем росло число занятых в производстве рабочих. Жестокая эксплоатация последних вызвала стачки, обращавшие на себя внимание общества и беспокоившие правительство. Уже в 1859 году произошла сильная вспышка забастовочного движения среди рабочих, занятых на постройке железных дорог в разных местах России — в Поволжьи, в Крыму, в Петербургской губернии. Возникали они случайно, перебрасывались с одного строительного участка на другой и ликвидировались бесчеловечными массовыми наказаниями участников. Рабочих пороли розгами, рвали у них бороды, топтали ногами, расстреливали десятками. Изредка рабочие оказывали сопротивление, как, например, в Алтайском округе, где в 1869 году 39 человек заперлись в доме и отстреливались. Через год министр внутренних дел сообщал губернаторам о стачке рабочих на одном из самых обширных предприятий, на Невской бумагопрядильной фабрике близ Петербурга, и тревожно отмечал, что поводом к стачке было стремление рабочих вынудить хозяев увеличить заработную плату.

Интересовались рабочим вопросом и в кружке Ковалевских-Евреиновой. Анна Михайловна писала в 1868 году Ю. В. Лермонтовой о своем убеждении, что «только научно-экономическим путем возможно достичь переворота к лучшему. Неопровержимая аксиома политической экономии это, что единственный регулятор в определении богатства — труд. Последний находится в рабской зависимости от капитала, — честные научные люди поняли, что первая забота их должна заключаться в освобождении труда». Теперь это не оказало большого влияния на политическое и социальное мировоззрение Софьи Васильевны. Серьезнее интересовалась она социальным движением в начале восьмидесятых годов, когда лично познакомилась с Г. Фольмаром, П. Л. Лавровьм, М. В. Мендельсоном и другими деятелями революционного движения. Но и тогда эти вопросы не настолько глубоко захватили Ковалевскую, чтобы заставить ее отдать свои незаурядные силы и энергию на прямое и непосредственное служение трудящимся массам.

Юлия Всеволодовна Лермонтова (1848–1918), дочь директора московского кадетского корпуса, не обладала ни узостью феминистических взглядов своей двоюродной сестры Евреиновой, ни ее решимостью и отвагой. Это была одна из многочисленных помещичьих дочерей, увлекавшихся во второй половине шестидесятых годов изучением естественных наук. Добившись, при значительном содействии кружка Корвин-Круковских, разрешения родителей на поездку за границу, она училась в Геттингенском университете, получила там в 1874 году степень доктора химии, затем работала некоторое время в Петербурге у знаменитого химика А. М. Бутлерова.

Сохранилось письмо Бутлерова от 5 октября 1880 года к Ю. В. Лермонтовой, в котором он убеждает ее не бросать работы в химической лаборатории высших женских курсов, так как ее отказ «ставит нас в порядочное затруднение и несомненно компрометирует чувствительно успех дела… Ваш отказ я очень склонен считать способным превратиться в полную и совершенную разлуку с химией навсегда. Неужели оно так и будет?» Так и вышло на деле. Лермонтова не сумела отдаться целиком науке, как сделала С. В. Ковалевская, перед которой она преклонялась за это.