Георгий Касьянов - Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

• Название: Украина 1991-2007: очерки новейшей истории
• Автор: Георгий Касьянов
• Издательство: Наш час
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-1530-04-0

Книга «Украина 1991–2007: очерки новейшей истории» предоставляет широкую панораму фактов и событий истории Украины после обретения независимости. Главные сюжетные линии — изменения в политической системе, становление структур государственной власти, формирование нации, проблемы прав человека, масштабные изменения в экономике, социальной сфере, в моделях социального поведения.

Стиль изложения совмещает научный анализ и доступность формулировок и выводов, благодаря чему книга доступна не только для специалистов, но и для широкого круга читателей. Автор — известный как в Украине, так и за ее пределами специалист по истории Украины XX–XXI вв., заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины НАН Украины Г. В. Касьянов.

---

Одной из наиболее серьезных проблем был низкий уровень национального самосознания самих этнических украинцев и соответственно — их способность к мобилизации под национальными лозунгами. Наиболее объективные аналитики никогда не рассматривали результаты референдума 1991 г. как прямое подтверждение уровня национального самосознания украинцев — голосовали не столько и не только за независимую Украину, сколько против союзного центра. По выражению английского исследователя Эндрю Вилсона, украинский национализм (то есть национальное самосознание в широком смысле) был в Украине «верой меньшинства»[89].

Украинский язык вследствие десятилетий политики создания «новой исторической общности — советского народа», обернувшейся для Украины культурной русификацией, особенно в 1970-е — 1980-е гг., имел крайне низкий социальный статус, ассоциировался с языком села. В 1989 г., отвечая на вопросы Всесоюзной переписи населения, 87,7 % этнических украинцев назвали украинский язык родным, остальные предпочли русский. При этом культурные границы собственно украинского языка на бытовом уровне размывались так называемым «суржиком» — смесью украинского и русского (в западных регионах — еще и с вкраплениями польского), количество населения, разговаривающего на этом языковом гибриде, не поддается учету. Присутствие украинского языка в науке, особенно в точных и естественных дисциплинах, было минимальным. Украинская культура на момент обретения независимости была сведена или к фольклорным формам, или облачена в одежды «социалистического реализма». Национальная украинская пресса, телевидение, книгоиздание, играющие основную роль в национальной консолидации, пребывали в плачевном состоянии с точки зрения качества и масштабов влияния — в этом они значительно уступали русскоязычным медиа.

Система образования, которая во всем мире играет неоспоримую роль в формировании основ нации, в советской Украине также работала на создание «новой исторической общности», при этом она служила мощным средством языковой русификации украинцев. К 1989 г. доля учеников в школах с украинским языком обучения составляла 47,5 %, то время как доля украинцев в составе населения УССР — 72,7 %. Эти школы в основном находились в селах и маленьких городах. В двух крупнейших индустриальных центрах республики (Донецке и Луганске) украинских школ на этот момент не было вовсе, хотя доля этнических украинцев здесь составляла более 50 %.

Общее состояние украинской культуры, языка и, соответственно, национального самосознания, дало основания многим украинским и зарубежным исследователям охарактеризовать Украину начала 1990-х как постколониальную территорию. Фактически перед обществом и государством стояла задача «украинизации» самих украинцев, что предполагало определенные приоритеты в культурной и образовательной политике, которые всегда можно было истолковать как предоставление привилегий «титульной нации». При этом в обществе незримо сложились две огромные группы, интересы которых в строительстве нации не совпадали. Одна, представлявшая большинство населения, состояла из этнических украинцев. Это была титульная нация, давшая название государству и претендовавшая на ведущую роль в создании политической или гражданской нации. Считалось (и вполне справедливо), что до 1991 г. национально-культурные, а значит и социальные, права этой нации были ущемлены. В этом случае речь шла о восстановлении исторической справедливости. Другая группа, этнические русские, представляла собою привилегированное в культурном отношении меньшинство, которое могло утратить свой привилегированный культурный статус вследствие «украинизаторской» политики государства. Одновременно удовлетворить интересы этих двух групп было крайне сложно, если вообще возможно, по крайней мере в короткие сроки.

Еще одним фактором, значительно усложнявшим реализацию национального проекта в независимой Украине, было уже упоминавшееся регионально-культурное деление страны. Русскоязычный индустриальный восток Украины, промышленно-аграрный юг, где преобладала смешанная языковая (и культурная) идентичность, аграрный украиноязычный и «суржиковый» центр (области, располагавшиеся по периметру вокруг Киева) и аграрно-промышленный украиноязычный запад, — это только самое первое приближение к культурно-языковому разнообразию, влиявшему на характер формирования украинской нации. Стоит упомянуть и о том, что, по данным социологических исследований, в 1994 г. до 34 % этнических украинцев языком повседневного общения называли русский и около 40 % — украинский. Добавим к этому наличие компактно расположенных национальных меньшинств, требующих удовлетворения их национально-культурных прав, и вполне четкое разделение по линии украиноязычное село — русскоязычный город (возможно, за исключением Западной Украины), проходящее поверх региональных границ, и станет понятно, что задача, стоявшая перед новым государством, требовала чрезвычайной осторожности, тактичности и в то же время решительности.

Наконец, удержавшаяся у власти номенклатура, использовав лозунги национального движения в собственных интересах, не знала, как эти лозунги претворять в жизнь, хотя и стремилась к этому, особенно в Киеве, понимая, что «национализация» власти — это и ее легитимация. По привычке она стремилась к директивнокомандному стилю в строительстве нации, полагая, что принятием законов, обеспечивающих внедрение украинского языка в разные сферы жизни, и введением ряда важных государственных символов можно удовлетвориться. Ее в этом вполне поддерживала бюрократия — от центра до местного уровня, для некоторой ее части создание украинской нации на уровне «виртуальной реальности» и бумажных отчетов по директивам было вполне достижимой задачей, для другой — удобным способом имитации или тихого саботажа административной «украинизации».

Украинская национальная интеллигенция (часть которой вполне комфортно срослась с упомянутой номенклатурой еще в советское время, а часть из оппозиции перешла в структуры власти) также имела весьма смутные представления о пути, который нужно пройти, чтобы превратить население в нацию. Впрочем, у нее были готовые рецепты, созданные в эпоху «побуждения наций» второй половины XIX — начала XX ст. Поэтому часть этой интеллигенции выбрала привычную просветительскую деятельность образца XIX ст., погрузившись в мир приятных иллюзий и культурнического мессианства, часть удовлетворилась второразрядными постами в государственной системе, часть вновь ушла в оппозицию власти, периодически раздражая ее напоминаниями о продолжающемся упадке украинской культуры и языка.

Впрочем, не следует забывать о сотнях и тысячах представителей интеллигенции, которые каждый на своем месте изо дня в день занимались именно тем, что называется строительством нации — оно происходило больше в школьных классах, в редакциях газет и издательствах, в вузах и кабинетах ученых, чем на политических трибунах или в коридорах власти.

«Создание украинцев» начиналось как восстановление культурных прав титульной нации еще на исходе советской власти. В октябре 1989 г. под давлением национально-демократической интеллигенции был принят «Закон о языках в УССР», о котором говорили, что он «дает право иметь право» и который фактически заменил конституционную норму об украинском языке как государственном и конкретизировал ее целым рядом важных положений, усиливавших статус украинского языка. Статус русского языка остался нерушимым.

В июле 1990 г. через неделю после провозглашения Декларации о суверенитете УССР украинцы получили «право иметь право» свою национальную историю — Политбюро КПУ утвердило Республиканскую программу развития исторических исследований, одним из пунктов которой было введение отдельного школьного курса истории УССР (который уже в следующем году плавно перешел в курс истории Украины).

С обретением независимости наряду с огромным общественным возник масштабный государственный запрос на украинизированную историю, в результате чего были созданы первые школьные и вузовские учебники по истории Украины, отделявшие собственно украинскую историю от ранее общей истории СССР. Практически уже в первой половине 1990-х годов был создан стандарт написания национальной истории, воспроизведенный в школьных курсах и учебниках, представлявший историю Украины как историю этнических украинцев. Другие народы, жившие на территории современной Украины и рядом с ней, в лучшем случае служили фоном для этнонациональной истории, в худшем — представлялись как враги украинской государственности. Такое переписывание истории было характерно практически для всего постсоветского пространства и служило одним из базовых компонентов построения наций на основе идеи титульного этноса. Тогда же были заложены основы масштабной индустрии украиноведения — о характере ее создания и движущих силах говорит тот факт, что, например, в вузах кафедры истории КПСС превращались в кафедры истории Украины (или политологии). На первых курсах высших учебных заведений был введен нормативный семестровый курс истории Украины, по сути, выполнявший такую же функцию, как и в свое время курс истории КПСС, — идеологическую. В 1993 г. группа бывших преподавателей научного коммунизма выступила с инициативой введения в программу ряда предметов с обобщенным названием «научный национализм» — инициатива подверглась уничтожающей критике со стороны здравомыслящей интеллигенции и была остановлена. В том же году по указанию Л. Кравчука возник проект создания 15-томной академической истории украинского народа, который не был реализован из-за нехватки средств.