Георгий Касьянов - Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

• Название: Украина 1991-2007: очерки новейшей истории
• Автор: Георгий Касьянов
• Издательство: Наш час
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-1530-04-0

Книга «Украина 1991–2007: очерки новейшей истории» предоставляет широкую панораму фактов и событий истории Украины после обретения независимости. Главные сюжетные линии — изменения в политической системе, становление структур государственной власти, формирование нации, проблемы прав человека, масштабные изменения в экономике, социальной сфере, в моделях социального поведения.

Стиль изложения совмещает научный анализ и доступность формулировок и выводов, благодаря чему книга доступна не только для специалистов, но и для широкого круга читателей. Автор — известный как в Украине, так и за ее пределами специалист по истории Украины XX–XXI вв., заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины НАН Украины Г. В. Касьянов.

---

Герб, флаг и гимн, принятые государством, не были приняты частью общества, особенно людьми старшего возраста. Постоянными оппонентами новой государственной символики были коммунисты, прекратившие эскапады против нее только после принятия новой Конституции. Она не имела какого-либо заметного моральнопсихологического значения для подавляющего большинства русскоязычного населения востока страны. То же самое можно сказать и о пантеоне национальных героев.

В 1992 г. был разработан дизайн новой украинской валюты. Украинские деньги получили название «гривна», чем узаконивалась связь нового государства с Киевской Русью, а изображения на них как раз и представили пантеон национальных героев: Владимир Великий, Ярослав Мудрый, Богдан Хмельницкий, Иван Мазепа, Иван Франко, Михайло Грушевский, Тарас Шевченко, Леся Украинка, Григорий Сковорода. Впрочем, действовать на сознание граждан эти символы начали только в 1996 г., когда была проведена денежная реформа. Набор имен, представляющих национальный пантеон, соответствовал политике этносимволизма — подобно тому, как в переписанной школьной истории были проигнорированы другие народы, являющиеся частью истории Украины, их не было и в пантеоне. Это делало проблематичным формирование культурной лояльности той части населения, особенно на востоке страны, для которой имена, внесенные в пантеон, не представляли особой символической ценности, а в некоторых случаях даже вызывали неприятие вследствие психологической инерции, связанной с советскими идеологическими мифами (например личность И. Мазепы).

В то же время государственная политика, связанная с масштабным внедрением этнонациональных символов в массовое сознание, достаточно быстро сползла в тот же этнографизм, который был характерен для советских времен. В начале 1990-х годов с экранов телевизоров не сходили фольклорные коллективы, исполнявшие народные песни и танцы, — лучшего способа вызвать массовое неприятие украинской культуры трудно было придумать. Многочисленные казацкие, кобзарские, писанкарские фестивали, поддержанные государством, поначалу вызывали общественный интерес, однако их повторяемость, похожесть и эстетическая архаичность постепенно свела к минимуму их предполагаемое позитивное воздействие на общественное сознание.

Серьезной проблемой стала эстетическая и психологическая непривлекательность политики этносимволизма. Школьный курс украинской литературы оказался перегруженным произведениями классиков украинской литературы XIX ст., наполненными архаичным, депрессивным содержанием. Курс истории акцентировал внимание на многострадальное™ украинского народа, его утратах, особенно в XX ст. Памятники национальным героям, впопыхах устанавливаемые в городах, поражали своим эстетическим несоответствием времени. Т. Шевченко, стоящий на фоне символической волны в позе классического поэта во Львове, М. Грушевский, угрюмо сидящий в Киеве или замерший в очень неудобной позе во Львове, явно не заряжали историческим оптимизмом.

Пожалуй, наиболее удачным приобретением нового государства в этой сфере стало празднование Дня независимости 24 августа. Поначалу выдвигалась идея приурочить этот праздник к 1 декабря, дню референдума, однако выбор был правильно сделан именно в пользу лета. Список «летних» государственных праздников пополнил и День Конституции. Кроме того, государство официально признало церковные праздники — православное Рождество, Пасху и Троицу, объявленные выходными. Из советского времени были унаследованы 1 и 9 мая, также ставшие выходными днями. Несмотря на активное сопротивление коммунистов, из разряда общегосударственных праздников в 2000 г. был исключен день 7 ноября.

По сути, «создание украинцев» в 1990-е годы превратилось в процесс украинизации самих этнических украинцев. В этом смысле национальный проект худо-бедно, но был реализован.

Если же говорить о реализации проекта построения гражданской нации, того варианта, при котором слово «украинец» означало не этническую принадлежность, а гражданство, то он замер на стадии политических деклараций, перманентных дискуссий и законодательных форм, которые весьма непоследовательно реализовывались в практической жизни. Украина представляла собой многоэтническое государство, где народы, не относящиеся к этническим украинцам, составляли 25 % населения, в том числе около 22 % — русские. Формирование гражданской (или политической) нации предполагало стандартную схему — этническое ядро (украинцы), дающее название государству, и национальные группы и меньшинства, объединяющиеся вокруг этого ядра в гражданскую нацию. Поскольку этническое ядро само пребывало в стадии обретения национального самосознания, процесс возглавили бюрократические элиты, для которых формирование гражданской нации было не столько вопросом реализации принципа исторической справедливости (который был в какой-то мере опасен), сколько делом их собственной легитимации и самосохранения. Отсюда — имитационный и декларативный характер многих действий власти, направленных на формирование гражданской нации, и в то же время умеренность и крайняя осторожность ее действий в этой области, выдаваемая некоторыми ее представителями и идеологами за мудрость и взвешенность.

Наиболее показательным примером решения вопроса о формировании гражданской нации на уровне идеологическом может быть Конституция Украины 1996 г. Она содержала в себе ряд обтекаемых формулировок, которые позволили избежать употребления слова «нация» относительно всей совокупности граждан Украины, — вместо этого был применен термин «народ Украины». Словосочетание «украинская нация» упоминается в Конституции один раз по отношению к этническим украинцам. Они же называются там «украинским народом». Весьма своеобразными выглядят формулировки о государственном языке и языках национальных меньшинств. Согласно Конституции, государственным является украинский язык. При этом основной закон гарантирует «свободное развитие, использование и защиту русского, других языков национальных меньшинств в Украине». Особое упоминание о русском и одновременное уравнивание его с языками национальных меньшинств создало массу разночтений и неоднократные попытки конституировать русский язык или как второй государственный, или как региональный с его внедрением в государственное делопроизводство и т. п. В декабре 1999 г. даже понадобилось отдельное постановление Конституционного Суда, пояснившее, что украинский язык является обязательным к употреблению как язык официального общения на всей территории Украины во всех государственных учреждениях. Тем не менее в 2001 г. в парламенте было зарегистрировано 5 законопроектов, целью которых было придание русскому языку статуса государственного или «официального».

При всем этом этнические украинцы и их культура и далее оставались в положении «бедных родственников» в государстве, где они, согласно языку официальных документов, играли «государство-образующую роль». Наиболее показательной можно считать ситуацию именно с государственным языком. Если в сфере бюрократии и образования государству, в основном административными методами, удалось обеспечить языковую «украинизацию», то в сфере культуры, массовой информации и коммуникации положение языка «государство-образующей нации» оставалось весьма далеким от элементарного соблюдения культурных прав этой нации.

Как пример можно привести данные о печатных средствах массовой информации и книгоиздании. На середину 1990-х годов из 461 названия периодических изданий общий тираж украиноязычных составлял 34,7 %, тираж украиноязычных газет составлял 29,5 % от общего количества, в библиотеках книги на украинском языке составляли 37 % книжных фондов. К концу 1990-х ежедневный тираж русскоязычных газет в Украине составлял 25 млн экземпляров, украиноязычных — 16 млн. Таким образом, на одного «среднестатистического» этнического украинца в год приходилось 27 экземпляров газет на родном языке, на одного

этнического русского — 178 [91]. В начале 2003 г. из всех печатных средств массовой информации, зарегистрированных в Украине, на государственном языке издавалось 20,7 %, на двух языках (на украинском и русском) — 18,9 %. Все остальные выходили на русском языке[92].

Еще худшая ситуация наблюдалась в сфере телевещания. На начало 2000-х лишь 18 % всех телепередач в Украине велось на украинском языке[93].

Книгоиздание поначалу было стандартной жертвой общего экономического кризиса. Общий выпуск книг в 1990–1999 гг. сократился со 170 млн экземпляров до 22 млн. В середине 1990-х еще один удар был нанесен правительством — книгоиздание приравняли по уровню налогообложения к предметам массового потребления. В результате украинское книгоиздание (оставаясь делом выгодным, но более рискованным) было поставлено в неравные условия с книгоизданием в соседней России, где в начале 1990-х оно было освобождено от налога на добавленную стоимость. Разумеется, в более сложной ситуации оказалось издание книг на украинском языке, которые нуждались в государственной протекции и дотациях, а не в чрезмерном налогообложении. К 1998 г. книгоиздание в стране достигло уровня 1990 г. по количеству названий, но при этом составляло лишь 25,9 % тиража того времени. Один среднестатистический украинец мог довольствоваться 0,3 книжки, изданной в стране (в соседней России соответствующий показатель составлял около 4, в Польше — почти 10). В том же 1998 г. общий тираж книг на украинском языке составлял всего 32,3 %[94] — более чем двукратная диспропорция по отношению к общему количеству этнических украинцев в составе населения. К 2000 г. удельный вес книг на украинском языке (около 12 млн) выпущенных в Украине, достигал приблизительно половины, однако около 9 млн из них составляли учебники и пособия. На украинском книжном рынке на одну книгу на украинском языке приходилось четыре на русском68.