Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

• Название: Это настигнет каждого
• Автор: Ханс Хенни Янн
• Жанр: Современная проза

---

И приоткрыл рот, впуская внутрь язык Гари. Его руки, дотронувшиеся до спины друга, словно погрузились в струящееся нетленное чувство. Собственную его тяжесть, казалось ему, Гари с него снял... Или принял на себя. Никакая боль, никакая беда отныне его не коснется. Эти двое обменивались слюной, обменивались языками. Потом поцелуй и объятие закончились. Матье позволил себе упасть на скамейку, спрятал лицо в ладонях, всхлипнул... Он не сумел бы сказать, почему. Каждый нерв, каждое волоконце мускулов, каждая капля крови были приведены в сильнейшее возбуждение, каждый секрет незванно... не будучи призванным... изливался в открытое для него русло... Слезы в том числе. Рот тоже вроде как наполнился влагой.

Гари снова отступил на тот единственный шаг, который мог здесь сделать.

- Почему же ты не смотришь на меня, Матье? Почему ты плачешь? Почему не гладишь меня? Не обнимаешь? Я ведь еще здесь.

Матье поднял голову. Он увидел Гари: этого человека, это тело, этот образ ангела, вообразить который по своей воле нельзя, но который сделался для него зримым; меру всех вещей... Форму, единственную в своем роде, сочетающую мягкость и тепло, порожденное вечностью. И он заметил, что член Гари, этот мужской довесок из плоти, высоко поднят - такой большой, каким Матье его еще никогда не видел; уже не тот, что был у двенадцатилетнего мальчика. Матье бросился на колени, припал головой к ногам Гари. Мыслей не было. Но губы двигались. «Я молюсь»,-пробормотал он, не ощущая смысла произносимых слов.

- Со мной всегда так, - услышал он голос Гари, - он делается большим и тяжелым, когда к нему приливает кровь. Встань же, Матье, - посмотри на меня, обними, погладь...

Матье послушался, поднялся и - одурманенный, ошалевший от восторга - увидел так близко от себя, что эта близость искажала картину, ландшафт чужой промежности. Будто ища защиты, Матье прижался головой со спутанными светлыми волосами к темному мужскому естеству своего красивого друга. Возбуждения он не чувствовал; ему казалось, будто он развоплощен, удален из земного мира, будто он погружается, как в воду, в плоть другого человека. Внезапно ему подумалось, что он делает что-то нехорошее или недозволенное. Он тотчас выпрямился, обхватил руками шею Гари, поцеловал его в шею, нашел ртом ушную раковину.

- Погладь меня, Матье, - и ниже: по этой расщепленной округлости. Я везде один и тот же; никакой разницы нет. Разница - только в ощущениях и в градациях радости.

Гари искал рот Матье. Когда их встретившиеся губы вновь разделились, он не очень дружелюбно сказал:

- Давай одеваться. Мы слишком долго торчим в кабинке. Кто-то мог обратить внимание...

Матье напоследок еще раз дотронулся до темных сосков Гари - этих несравненных витых раковинок, выступающих из мышечной ткани. По ним одним он бы опознал друга среди тысяч людей. Только у ангелов... Бывают соски цвета красно-коричневого золота...

То мгновение пролетело. Гари одевался. Матье с трудом завязал себе галстук, закрепил подтяжки, неохотно снял с крючка жилет и пиджак.

К своему безграничному изумлению он заметил у себя на брюках влажное пятнышко. Он прикоснулся к нему. И сразу сообразил, что это белковая слизь.

«Гари не пренебрег предвкушением радости», - подумал он.

- Забудь об этом, Матье, - до поры. Просто возникло шальное желание поцеловать тебя. У тебя ведь тоже есть губы, твой рот заполнен языком и слюной. На вкус он как твое тело... Не более того. Но этот вкус мне приятен. В общем, тут и говорить не о чем. Но стоит закрыть глаза, и ты как бы погружаешься в теплый сон...

Они отперли дверь кабинки и вышли.

Помрачение, которое в тот день накатило на Матье, быстро рассеялось. Он по-прежнему ничего для себя не ждал, но теперь знал хотя бы, что Гари вовсе не собирается покинуть его.

Рассказ о Третьем

Поскольку день едва-едва начал клониться к вечеру, они решили вернуться в город пешком и прогуляться по Строгету[66]. Чемоданчик Матье оставили в одном киоске на Новой королевской площади. И отправились бродить по торговым улицам.

Гари часто останавливался перед витринами, рассматривал товары. В конце концов надолго застрял перед витриной дорогого магазина мужской одежды.

- Странно, - сказал он, - раньше, еще пару недель назад, я мог попросить тебя купить мне какую-нибудь мелочь, и в такой просьбе не было бы ничего особенного. Но тогда все эти шейные платки, перчатки, рубашки меня не интересовали; желание купить такую вещь, завладеть ею было мне чуждо.

- А я не поощрял у тебя подобных желаний... - присты-женно отозвался Матье. - Мы говорили лишь о том, что ты нуждаешься в новом пальто или в новой блузе.

- Я обеспечен одеждой - мне всего хватает, - успокоил его Гари. Он еще помедлил у окна магазина и показал на пестрый шелковый платок с красивым рисунком:

- Вот этот, скажем, мне нравится. Думаю, он был бы мне к лицу.

- Конечно, Гари, - он и мне чрезвычайно нравится. Надо бы его купить.

- Вероятно, он так нравится нам именно потому, что сегодня мы бедны и купить его не можем. Мы смотрим на него глазами завистников. Пока ты не начал считать каждую крону, у нас таких прихотей и не возникало.

- У тебя, Гари, они наверняка возникали; ты просто молчал, чтобы мне не пришло в голову сделать тебе подарок. Каким же остолопом я был, что никогда не допытывался у тебя о подобных желаниях... И сам никогда...

- Ты не хотел покупать мою привязанность, Матье,- не хотел, чтобы я чувствовал себя обязанным, чтобы создалось впечатление, будто я у тебя в долгу. Одно мое слово, и ты бы показал свою щедрость...

- Это все из-за моей злосчастной глупости. Я вел себя как скряга...

- Можешь присовокупить такое наше поведение по отношению друг к другу ко всем прочим факторам, затрудняющим нашу любовь.

- Да-да, это верная формула, и она показывает, что мы иссохли душой, или навлекли на себя проклятье, или сами загнали себя в пустоту. Но все-таки правильнее искать объяснение в том, что я - болван, тупоумный никчемный дурень! Что я не умею распорядиться собственной жизнью!

Гари не нашел, чем ответить на этот выплеск чувств. Он молчал. Молчал, пока Матье не отвернулся от него, не толкнул дверь магазина и не бросил через плечо, сквозь зубы:

- Сейчас мы купим этот платок.

Он опять повернулся к Гари, потянул его за рукав. Гари не хотел идти; он так прямо и сказал:

- На это у нас нет денег.

Но тут же заметил, что глаза Матье полны слез.

- Даже если мне придется потом целый месяц питаться черствым хлебом... я куплю этот платок, Гари.

- Что ж, значит, мои уговоры уже не помогут...

Они вместе протиснулись через дверь.

Оказалось, что продавец может предложить им еще один платок, который понравился обоим больше, чем выставленный в витрине, но, соответственно, и стоил крон на десять дороже. Они выбрали этот второй. Матье повязал платок вокруг шеи Гари, убрал концы под блузу, поправил воротник пальто; был вне себя от радости, когда убедился, что его другу обновка настолько к лицу. Гари с удовлетворением рассматривал свое отражение в большом зеркале, пока Матье платил за покупку.

На улице Матье немного вытянул шелк наружу, так что роскошное переливчатое кольцо вокруг шеи Гари как бы раздулось, дерзко бросая вызов всем и каждому. Из озорства или тщеславия Гари сдвинул набекрень бескозырку, и стал виден большой вихор густых каштановых волос. Вероятно, кто-то из прохожих за ними наблюдал. Во всяком случае, не успели они отойти и на сотню шагов, как с ними заговорили. Мужчина, очень прилично одетый, какое-то время молча шагал рядом, а потом вытащил портсигар и сказал:

- Полагаю, у вас при себе нет курева. Могу я предложить свои сигареты?

- Отвали! Нам хватает друг друга, - ответил Гари грубо и вместе с тем весело, обнял Матье за бедра и притянул к себе.

Мужчина отстал от них, растворился в толпе.

- Часто случается, что кто-то заговаривает с тобой? - спросил Матье.

- Иногда... не очень часто... время от времени. С тобой, конечно, такого не бывает вообще. У тебя не тот вид. Но я-то матрос - я, в отличие от тебя, не кажусь столь герметично упакованным в собственное невежество или щепетильность. Люди с самого начала имеют в виду, что море - подходящее место для флибустьеров.

- Все дело в твоем лице, - сказал Матье, - оно такое милое, привлекательное... - Он запнулся. - Я неправильно выразился, Гари: оно красивое. Не приятное в обычном смысле, для этого оно жестковато; но удивительно многозначное и вместе с тем простодушное.

- Сегодня, Матье, главную роль играет шейный платок. Сейчас я тоже скажу кое-что о твоем лице. У тебя прекрасное лицо - прекрасное на мой вкус. Но наверняка оно нравится и другим.

- Оставим это. Не верю.

- Я тебе докажу. Может быть, очень скоро.

Они дошли до Ратушной площади.

- Сегодня мы разговариваем иначе, чем вчера, - сказал Матье. - Что-то изменилось, Гари... Я чувствую, что стал тебе ближе. Ты обращаешься со мной бережнее... нежнее.