Павел Матвеевский - Двунадесятые праздники и Святая Пасха

• Название: Двунадесятые праздники и Святая Пасха
• Автор: Павел Матвеевский
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91362-450-5

Двунадесятые праздники, посвященные важнейшим событиям земной жизни Господа и Божией Матери, являются центром богослужебной жизни нашей Церкви. Тексты служб этих дней наполнены размышлениями о тайне домостроительства нашего спасения, а значит, учат нас самому важному – вере в Бога, надежде на Него и любви к Нему.

Эта книга поможет всем, кто хочет глубже прочувствовать богослужение величайших церковных праздников и лучше понять смысл событий священной истории.

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.

---

Для окончательного убеждения Пресвятой Девы в непреложности благовестия Архангел указал Ей на пример сродницы Ее Елисаветы, уже испытавшей чудодейственную силу Божию: И се Елисавет южика Твоя, и та зачат сына в старости своей: и сей месяц шестый есть ей, нарицаемой неплоды — «Бог, идеже хощет, побеждается естества чин!»[107] Для Всемогущего одинаково возможно – то, чтобы бесплодная и уже состаревшаяся зачала, а также и то, чтобы неискусомужная Дева родила.

Не оставалось более места недоумению: вид и достоинство Архангела несомненны, вещания его истинны, воля Божия непреложна, – и Пресвятая Дева, уверившись, что слышит сию волю, изрекла: Се Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему! В немногих словах, по замечанию учителя отечественной Церкви, Она высказала все: чистейшую и совершенную преданность Богу «волею, мыслию, душою, всем существом, всякою способностию, всяким действием, всякою надеждою и ожиданием»[108]. И какая необъятная сила этих смиренных слов! Проникнув небеса и преклонив их, они низвели на землю Сына Божия, и Слово плоть бысть (Ин. 1, 14). «По согласии Святой Девы, – говорит святитель Иоанн Дамаскин, – Дух Святой, по слову Господню, возвещенному Ей Ангелом, сошел на Нее, очистил Ее и даровал

Ей способность как принять в Себя Божество Слова, так и родить. Тогда приосенил Ее, как бы Божественное семя, Сын Божий, единосущный Отцу, ипостасная Премудрость и Сила Вышнего Бога, и из пречистых и девственных Ее кровей образовал Себе начаток нашего естества – плоть, оживленную душою словесною и разумною, но образовал не из семени, а творчески, Святым Духом, и образование произошло не чрез постепенное приращение, но совершилось в одно мгновение, – само Слово Божие стало ипостасию плоти»[109].

По исполнении благовестия Архангел Гавриил возвратился в светлые обители неба.

Праздник Благовещения Пресвятой Богородицы весьма древний. Святые отцы – святитель Григорий Неокесарийский (III в.), святитель Афанасий Александрийский, святитель Иоанн Златоуст (IV в.), святитель Прокл Константинопольский (V в.), святитель Анастасий Антиохийский (VI в.), блаженный Андрей Иерусалимский – говорили в сей праздник поучения. С древнего времени этот праздник причислялся к важнейшим. Собор

Трулльский, в VII веке, в 52-м правиле определил совершать в праздник Благовещения, в какой бы день Великого поста он ни случился, Литургию святителя Иоанна Златоустого. По великому торжеству Благовещения самый пост ослабляется, если праздник случится в пост, и служба Благовещения не отлагается даже во Святую Пасху. Если праздник сей случится прежде Лазаревой субботы, то с предпразднством и попразднством продолжается три дня; если в субботу Лазареву, то два дня с одним предпразднством; если же в седмицу Страстную или Светлую, то один день. Канон праздника составной: первые шесть песней написаны Феофаном, а последние – Иоанном Дамаскином; стихиры составлены блаженным Андреем Иерусалимским, Косьмою и др.

Паремии и утреннее Евангелие те же, как и в праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Евангелие на Литургии (Лк. 1, 24–38) – изображение истории священного события, а чтение из Послания святого апостола Павла к Евреям (Евр. 2, 11–18) говорит о восприятии Сыном Божиим нашей плоти и крови для избавления нас от владычества смерти и диавола.

Рождество Господа нашего Иисуса Христа 25 декабря/ 7 января

Тропарь, глас 4

Рождество́ Твое́, Христе́ Бо́же наш, возсия ми́рови свет ра́зума, в нем бо звезда́м служа́щии звездо́ю уча́хуся Те́бе кла́нятися, Со́лнцу Пра́вды, и Тебе́ ве́дети, с высоты́ Восто́ка: Го́споди, слава Тебе́!

Кондак, глас 3

Де́ва днесь Пресу́щественнаго ражда́ет, и земля́ верте́п Непристу́пному прино́сит; А́нгели с па́стырьми славосло́вят, волсви́ же со звездо́ю путеше́ствуют; нас бо ра́ди роди́ся Отроча́ мла́до, преве́чный Бог.

Лк. 2, 1–7

Когда настало время пришествия в мир Спасителя, слава Вифлеема, предназначенного свыше быть местом Рождества Христова, давно миновала. Этот город находился в уделе колена Иудина (см.: Суд. 17, 7, 9; 19, 1; 1 Цар. 17, 12), к югу от Иерусалима, в весьма плодоносной стране, от которой заимствовал свое имя (с еврейского – дом хлеба). Здесь жил отец Давида Иессей (см.: 1 Цар. 16, 1); здесь родился венчанный Псалмопевец Израиля; здесь, на полях вифлеемских, он пас стада отца своего и научился выражать свои чувствования в приятных звуках пастырской свирели (см.: 1 Цар. 16, 11, 18); здесь же, в Вифлееме, в доме отца, он был помазан на царство (ст. 1, 12, 13), так что впоследствии, по воцарении его, отечественный город его стал называться Давидовым (Лк. 2, 4). Впрочем, несмотря на то что имя Вифлеема было связано с воспоминанием о великом царе-Псалмопевце, этот город, не отличаясь ни населенностью, ни богатством, не считался важным и значительным между другими городами. В судьбах Божиих предопределено было ему заимствовать отблеск славы неземной, чуждой мирского величия, от того Божественного Потомка Давидова, о Котором прорекали закон, пророки и сам венчанный предок Его по плоти – Давид. Пророк Исаия указывал в рождении Еммануила знамение для дома и рода Давидова (7, 13, 14), происходившего из Вифлеема, а пророк Михей ясно прозревал грядущее величие города Давидова: И ты, Вифлееме, доме Евфрафов, еда мал еси, еже быти в тысящах иудиных? Из тебе бо Мне изыдет Старейшина, еже быти в князя во Исраили, исходи же его из начала от дней века (5, 2). Это пророчество было так известно народу, что он всегда считал Вифлеем местом рождения Спасителя (см.: Мф. 2, 5–6; Ин. 7, 42).

Чудно и дивно устроение Промысла Божия, выразившееся во всех обстоятельствах, предшествовавших и сопутствовавших Рождеству Христову! «Как сделать, – спрашивает учитель отечественной Церкви, – чтобы знамение, уже открывшееся в языческом почти Назарете, дано было, по предречению Исаии, дому Давидову (7, 13), чтобы Дева, Которая, по приятии во чреве от Духа Святого и после трехмесячного пребывания в доме Своей родственницы, до последнего времени чревоношения осталась жить в Назарете, не помышляя ни о каком путешествии, ни о каком переселении, – чтобы Она родила Вождя Израилева, по пророчеству Михея, в Вифлееме?» Для сей цели перст Божий (Лк. 11, 20) направил и расположил события в такой связи и последовательности, что пророческие предсказания исполнились во всей точности. Всенародная перепись, говорит тот же учитель Церкви, «сколько неожиданно, столько же необходимо повлекла Иосифа в отечественный ему город Вифлеем; Мария должна была следовать за Иосифом; земной род Еммануила открылся в то самое время, как приспело Его рождение, и что немногими днями ранее казалось еще несбыточным, – Он родился точно, по предсказанию пророческому, в Вифлееме. Подлинно, все сделано, чтобы исполнилось предсказание и чтобы сквозь малые и великие дела человеческие видно было единое великое знамение господствующего над ними дела Божия»[110]. Соединение народов известной тогда вселенной под верховною властью Рима было приготовлением и как бы переходом к образованию единаго стада (Ин. 10, 16) в духовном царстве Христовом, еже во веки неразсыплется (Дан. 2, 44). Путем государственного единения греко-римский мир шел к объединению нравственному, так что, по выражению Святой Церкви, «единоначалие Августа» способствовало «к упразднению многобожия идолов» и «единое мирское царство» к утверждению «единого владычества Божества»[111].

Все события, которые совершались, казалось, сами собою, без нарушения свободы действующих лиц, без видимого проявления высшей силы, расположились так, что явление тайны Божией (Кол. 1, 26) в мире – вочеловечение Сына Божия – приходило в исполнение прикровенно для очей слепотствующего иудейства и неверующего язычества. Премудрость Божия знала, что такая прикровенность была вполне необходима для достижения спасительной цели. «Как искусный врач, видя, что болящий страшится сильного врачевства, скрывает его под иным видом, и таким образом врачевство принято и больной спасен – так и небесный Врач душ и телес, видя, что человечество, зараженное смертоносною болезнию греха, страшится Божественного, между тем как ничем не может быть излечено, кроме Божественного, заключает Божество Свое в образ человечества, и таким образом человеческий род, прежде нежели узнал, действительно вкусил Божественное, всецелебное врачевство благодати»[112]. Егда же прииде кончина лета (Гал. 4, 4), Сын Божий, единосущный Отцу и Святому Духу, Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек (Флп. 2, 7). Это самоуничижение простиралось не только до восприятия всего человеческого естества – тела и души, кроме греха, – но и до соучастия во всех немощах и страданиях человеческих (см.: Евр. 4, 15). Оно началось с той минуты, когда Слово плоть бысть (Ин. 1, 14), продолжалось во всю земную жизнь Богочеловека и ясно выразилось в Вифлеемском событии.