Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

• Название: Комиссар госбезопасности
• Автор: Юрий Семенов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Документальная повесть Юрия Семенова посвящена короткой, но яркой жизни комиссара госбезопасности А. Н. Михеева, возглавившего в первые месяцы Великой Отечественной войны особый отдел Юго-Западного фронта.

---

— Они на пути в Киев, потом в Бровары.

— Так что же мне голову морочил сотой дивизией? Ты мне эту тактику брось! Докладных о маневрах противника больше не представлять. Сообщите об этом на места. Укажите, нас должны интересовать упреждающие данные, замыслы, концентрация, предполагаемые удары. Что раздобудете, докладывайте немедленно, устно. Там видно будет, чему дать ход. А то сочиняем целые тома. Своим делом надо больше заниматься, — разгорячился Михеев.

Плесцов знал, что́ сейчас успокоит начальника.

— Приятные новости с Юго-Западного… — сделал он паузу и увидел, как Михеев живо провел пятерней по пушистой русоволосой шевелюре — признак доброго нетерпения. — Сегодня войска пятой армии во взаимодействии с первым стрелковым и третьим мехкорпусом нанесли сильный контрудар со стороны Коростенского укрепрайона во фланг главным силам первой танковой группы врага. Наши войска не только остановили противника, но и заставили его отступить.

Михеев даже поднялся; сцепив ладони, подошел к карте на стене и некоторое время стоял молча, уставившись на крохотный кружочек со словом над ним — «Коростень».

— Не-ет, выкорчевывать надо из тебя эту манеру, — не поворачиваясь, вдруг сказал Михеев. — Или в следующий раз начинай докладывать с конца.

* * *

Передача особых отделов в НКВД СССР до 24 июля задержала Михеева в Москве. Ему присвоили звание «комиссар государственной безопасности III ранга», и у него в петлицах стало три ромба. Теперь ничто не задерживало отъезда Михеева на фронт.

…Возвратившись из Наркомата обороны к себе в кабинет, Михеев — сразу к телефону.

— Плесцов?! Ночью едем! — сказал Анатолий Николаевич и спросил: — Ты готов?.. И я так думаю, чего до утра тянуть. Еще задержат. В полночь тронемся. Предупреди Капитоныча, пусть готовит машину. До Киева!

И отправился прощаться с сотрудниками управления. Он обошел все кабинеты, пожимал чекистам руки, желал успехов, чуть ли не каждому напоминая неотложное по оперативным мероприятиям, как будто уезжал на несколько дней и хотел, чтобы к его возвращению все успели закончить. Он шутил, напутствовал с деловитой заинтересованностью, при этом словно бы забывая, что уезжает насовсем.

Нет, об этом Михеев не забывал. Ровно в полночь он заспешил к себе в кабинет, где его уже поджидали Плесцов и несколько руководящих работников управления.

— Все готово, товарищ комиссар, — встретил Михеева Плесцов. — Звонила несколько раз жена Ярунчикова. Поговорить хочет.

— Соедини меня с ней, — велел Анатолий Николаевич Плесцову. — Домой-то заедешь?

— Я уже съездил, забежал на минуту.

— Ну а я по пути загляну. — Михеев взял протянутую телефонную трубку. — Здравствуй!.. Да, сейчас еду… Передам. Кто у тебя в Энгельсе?.. Подожди, запишу, — потянулся он за карандашом. — Да не реви ты, дуреха! Говори адрес… Транспортная, тридцать три… квартира четыре. Когда выезжаешь?.. Ты у нас поживи. Ну как знаешь, поклонись там Волге. От меня Волге, говорю, поклонись!

Он положил трубку, чему-то усмехнулся и пошел к сейфу, достал из него маузер в колодке, повесил его на ремень, потом так же неспешно взял из шкафа коричневую кожаную куртку, бросил ее на руку.

— Все, нет больше меня тут. Присядем на дорожку, — опустился Михеев на стул и вдруг удивил просьбой: — Дайте-ка, мужики, папиросу!

И впервые в жизни неумело закурил.

…Дождь пошел еще затемно. Капитоныч сбавил скорость и почти лег на баранку, вглядываясь в дорогу. Михеев не торопил, молчал, а Плесцов счел неудобным заговорить, считая, что Анатолий Николаевич находится под впечатлением расставания с семьей.

Михеев же мысленно был на участке фронта возле города Фастова, который после недельных боев захватил противник. И хотя 26-я армия сдала город, ее стойкость и отвага вызывали восхищение. Ценой огромных потерь гитлеровцы с 16 по 19 июля продвинулись на считанные километры и заняли несколько сел в Фастовском районе Киевской области. Но взять Фастов, крупный железнодорожный узел, противник смог лишь после четырехдневного штурма.

«Все чаще начинают выдыхаться, подбрасывать новые силы», — думалось Михееву. Для этого он имел все основания. Командующий фашистской группой армий «Юг» отдал приказ приостановить наступление на рубеже Киев, Коростень и временно перейти к обороне.

Но обстановка ежедневно менялась. Михееву скорее хотелось оказаться там, в гуще событий.

Проехали Орел. Капитоныч — крупный, рыжеволосый и конопатый во все лицо и даже шею, — вцепившись обеими руками в баранку, трудно вел непослушный «форд» по раскисшей дороге; машина вихлялась, норовя залететь в кювет, но шофер как-то успевал выровнять ее и проскочить вязкое место. Но машина по-прежнему не слушалась. Дождь усилился, перешел в ливень.

— Сядем! — заключил Михеев. — Так мы и до завтра не доберемся.

Посоветовались. Плесцов предложил вернуться в Орел, достать дрезину и на ней махнуть до Киева.

Так и сделали.

Вокзал был забит красноармейцами. Они лежали на полу, на подоконниках, даже на широком буфетном прилавке — ни пройти, ни продохнуть. Осторожно пробираясь, Михеев заметил на лавке майора, подошел к нему.

— Из какой части? Куда направляетесь? — спросил он, наклонясь.

Майор вытянулся перед ним, доложил:

— Заместитель командира полка… Оставлен с двумя батальонами. Ждем подачу вагонов.

— Давно ждете?

— С вечера.

— Когда обещают?

— Неизвестно… пока, — подергивалось опущенное левое веко майора.

— А ну айда со мной, — пригласил Михеев и направился к военному коменданту станции.

Плесцов уже был там.

— Есть дрезина, бак прохудился, чинить надо, — сообщил он Анатолию Николаевичу. — Пойду организую ремонт.

— Поживей только, — поторопил Михеев и представился капитану-коменданту, спросил его о причине задержки отправки двух батальонов.

Нетерпеливо дослушав объяснение железнодорожного военного начальника о том, что красноармейцев отправлять не на чем, Михеев подсказал:

— На погрузном дворе вагонами забиты пути. Я только что мимо проезжал.

— Эшелон с имуществом, товарищ комиссар. Дальше пойдет.

— Куда это дальше? — нажал на последнее слово Михеев. — Немедленно разгружайте, готовьте состав к отправке на Киев! Имущество! За землю кровь льется!.. Соедините меня с начальником дороги. — И обратился к майору: — Оружие — в козлы, охрану поставьте, остальных — на разгрузку. И в путь, чтоб через час тут ни души не осталось.

Разговор с начальником дороги был коротким. Сообщив ему о том, что на станции Орел не обеспечена отправка на фронт воинской части, в результате чего она оказалась разобщенной, половина полка томится в ожидании вагонов, в то время как на запасных путях погрузного двора скопились четырехосные пульманы с каким-то имуществом, Михеев попросил распорядиться разгрузить их и пустить на запад. И, услышав в ответ согласие, все же с недовольством добавил:

— Я доложу в Москву о странной нерасторопности на станции Орел. Прошу немедленно принять срочные меры.

Вокзальные залы опустели, но тут же в них стали набиваться проезжие беженцы с детьми. Они толпой хлынули с перрона, должно быть укрывались там под дощатым навесом, и опять говорливое оживление заполнило все вокруг.

Вернулся из депо Плесцов с чайником в руке.

— Можно ехать, — доложил он Михееву. — Я только воды налью… Вас на перроне начальник станции поджидает. Говорит, зеленую улицу даст.

…В пять утра следующего дня они были в Дарнице. Их встретил Ярунчиков. Он не скрывал удовлетворения приездом Михеева, потому что охотно уступал ему руководство особым отделом фронта, был оживлен и суетлив.

— Ты чего это сияешь, будто всю контру переловил? — спросил Анатолий Николаевич, когда машина тронулась на Бровары, куда только что из Проскурова перебрались штаб, Военный совет и особый отдел фронта.

— Помощи на войне всегда рады, — объяснил Никита Алексеевич.

«Как глыбу свалил», — понял Михеев и стал расспрашивать об обстановке на фронте.

— Южнее Киева по-прежнему тяжелое положение, — докладывал Ярунчиков. — Всю неделю от Бердичева до Днестра идут упорнейшие бои. Два танковых корпуса врага прорвались в районе Белой Церкви, стремятся в тыл шестой и двенадцатой армий, представляете ситуацию?! И тут наша двадцать шестая армия нанесла фланговый контрудар. Вовремя и сверхудачно выбрали направление удара. Превосходно действовала армия. Особенно отличилась сто девяносто девятая стрелковая дивизия. Несколько дней она у станции Мироновка держит и лупит врага, довела его до психических атак. Там порой трудно было понять, кто наступает, а кто обороняется. Противник всполошился. Контрудар армии сильно сковал его активность. Мы выиграли время для отвода шестой и двенадцатой армий; они уже не имели непосредственно связи с соседями; сказать прямо, трудно бьются с обходящими частями врага. Теперь уже в отрыве оказались от нашего фронта.