Борис Башилов - Златой век Екатерины II

• Название: Златой век Екатерины II
• Автор: Борис Башилов
• Жанр: История

---

"С получением известия о злодейском умерщвлении короля французского, - записывает в дневнике секретарь Екатерины II Храповицкий, - ее величество слегла в постель, и больна и печальна".

Брату Людовика XVI графу Д'Артуа Екатерина передает на организацию борьбы с якобинцами миллион рублей и вручает шпагу с надписью на лезвии: "С Богом за Короля".

Свободная борьба простив вольтерьянства и масонства стала возможной только после осуждения Новикова и закрытия "Дружеского общества". До этого идеологическая борьба с вольтерьянцами и масонами "была делом опасным, как для светских лиц, так и для духовенства".

Л. Знаменский в своем "Руководстве к русской церковной истории" отмечает, что положение белого духовенства при Екатерине было не лучше, чем положение монашества.

"Белое духовенство, - пишет он, - пострадало едва ли не более.

В эту эпоху крупных и мелких временщиков, угнетение слабых сильными, оно было совсем забито. Губернаторы и другие светские начальники забирали священнослужителей в свои канцелярии, держали под арестом, подвергали телесным наказаниям".

"Смиренному проповеднику слова Божьего даже некого было вразумлять с своей кафедры, потому что в той среде, которая нуждалась в его вразумлена, не принято было ни ходить в церковь, ни тем более слушать какие-нибудь проповеди".

Обличать же вольтерьянцев и масонов вне храма, принимая их распространенность среди сильных мира сего, было опасно.

Однажды, когда Тихон Задонский вступил в спор с помещикомвольтерьянцем и стал опровергать его рассуждения, то помещик дал ему пощечину.

Только высшее духовенство осмеливалось выступать против французских философов. Были изданы сочинения: "Вольтер обнаженный", "Вольтер изобличенный", "Посрамленный безбожник и натуралист" и многие другие. Но писать против материалистов и атеистов надо было с опаской, оглядываясь на императрицу-философа.

Тогдашний либерализм, как и современный, так горячо ратовавший за свободу убеждения, оказывался очень фанатичен, когда эта свобода задевала его самого.

Только испугавшись размаха революционных событий во Франции Екатерина II, княгиня Дашкова и другие вольтерьянцы (далеко не все) начинают бить отбой.

Французская революционная литература конфискуется.

Уничтожаются первые четыре тома полного собрания сочинений Вольтера, изданные тамбовским помещиком Рахманиновым. Разрешают печатать книги против Вольтера и других философов -"просветителей".

Но дело уже сделано. Граф П. С. Потемкин с тревогой пишет в 1794 году, что последователи французов, "обояющие слепые умы народные мнимою вольностью, умножаются".

Майор Пассек в написанной оде призывает брать пример с французов "и истратить царский род". Полиция даже у крестьян, работавших в Петербурге, находила рукописи революционного содержания, "Естественно было поколебаться всем нам, - пишет В. Н.

Каразин, - воспитанным в конце осьмнадцатого века".

XXII. МИФ О "ЗЛАТОМ ВЕКЕ ЕКАТЕРИНЫ II" И ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА

I

"Златой век" Екатерины Великой это только один из многих исторических мифов, созданных историками-интеллигентами. За внешне блестящим фасадом скрывалось далеко не блестящее, состояние государства и народа.

Бесконечные любовные увлечения Екатерины II очень дорого стоили русскому народу. Фавориты не довольствовались теми щедрыми наградами, которыми вознаграждала их Екатерина, а еще сами расхищали народные средства. Во время второй турецкой войны Потемкин, например, представил весьма поверхностный и неточный отчет вместо 55 миллионов только на 41 миллион.

Много вреда принесла привычка Екатерины превращать своих любовников в государственных деятелей. Толковым из всех ее фаворитов оказался один Потемкин. Все же остальные принесли только вред государству. Фаворит Зубов, которого Екатерина считала выдающимся государственным деятелем, ознаменовал, по оценке историка Валишевского, свою "государственную деятельность" следующими результатами:

"Подорванная дисциплина в армии, развитие роскоши и сибаритства в офицерских кругах, опустошенная казна и переполненные тюрьмы таковы по словам компетентных авторитетов, памятники административной деятельности фаворита в области внутренней политики." Только один фаворит Ланской не лез в государственные деятели, так как, по остроумному выражению историка Валишевского, "не обнаруживал претензий, чуждых его специальному назначению".

Вот, что пишет например, Валишевский в своем исследовании о эпохе Екатерины "Вокруг Трона".

"Ее империя также обнаруживает для внимательных наблюдателей признаки истощения и нужды. В письме, к графу Воронцову от 3 апреля 1755 года Безбородко подводит итог общему положению и картина получается крайне мрачная: чтобы встретить турецкую флотилию из 35 кораблей, выставленных Портой на Черном море, имеется только десять судов, наполовину сгнивших: они были построены из плохого материала, флот из весельных галер, на который рассчитывали, вовсе не существует" ...Сухопутная армия выглядит лучше, но она дорого стоит, потому что ею страшно плохо управляют и не на что удовлетворять ее нужды...

"Безбородко принадлежит к числу недовольных, но его свидетельство не единичное. Современники почти единодушны в своем мнении о приближающемся страшном кризисе: политика Екатерины довела все пружины правительственной машины до такого напряжения, которое далеко превышает силу их сопротивления: во всех областях средства не могут удовлетворить предъявляемых к ним требованиям, и Россия не может выдержать той роли, которую ей навязали".

Екатерина же пытается убедить других и себя, что все прекрасно, что политика "мудрой северной Минервы" приносит роскошные плоды.

"Я весела и резва, как зяблик", - пишет она Гримму. Но русскому народу в этот момент, как и раньше, жилось не весело под управлением веселой, как зяблик Императрицы-философа.

Общие выводы, которые делает последний видный предреволюционный историк С. Платонов, подводя итоги царствования Екатерины II, так же противоречивы, как и сделанные им оценки итогов государственной деятельности отца Петра и самого Петра. В "Учебнике русской истории" эти выводы представляют лукавую систему недоговоренностей и легко разоблачаемых натяжек.

Изложение царствования Екатерины II он начинает фразой:

"Царствование Императрицы Екатерины II было одним из самых замечательных в русской истории". Появление ряда талантливых деятелей в эпоху Екатерины Платонов объясняет не тем, что это есть результат того, что русская нация духовно начала выздоравливать после сокрушительной революции, совершенной Петром и последствий "правления" его преемников, а только тем, что Екатерина умела выбирать себе сотрудников.

С. Платонов чрезвычайно высоко расценивает нелепый "Наказ" Екатерины, составленный на основании утопических воззрений французских философов об "идеальном государстве", но потом сам пишет, что "за полтора года законодательных работ она убедилась, что дело стоит на неверном пути". Больше депутаты для выработки "идеальных законов" не созывались. То есть дело кончилось пшиком.

Преобразования же в административном устройстве, по оценке Платонова, "представляли собой последнюю ступень в общем ходе возвышения дворянского сословия". "Блестящие результаты" для Императрицы-философа, заявлявшей в "Наказе" о своем горячем стремлении утвердить основы государства на началах справедливости и "вольности". Положение основной массы народа крестьянства при Екатерине не, улучшилось, а ухудшалось.

"Екатерина, - указывает С. Платонов, - достигла лишь того, что дала "вольность" дворянству и доставила ему влиятельное положение в местной администрации". Вольности же крестьянам дать ей не удалось, даже и в малой доле. Взойдя незаконно на престол с помощью заговора, Екатерина все свое царствование зависела от дворянской среды, которая дала ей участников заговора, убийц ее мужа и пополняла ряды ее "орлов". Поэтому Екатерина II была Императрицей-философом, дворянской царицей, но не царицей, стоящей на страже интересов всей нации.

Это признает и Платонов, "когда личные взгляды Екатерины совпадали с взглядами дворянства, - сообщает он, - они осуществлялись, когда же совпадения не было, императрица встречала непонимание, несочувствие, даже противодействие, и обыкновенно уступала косности господствующей среды". Следовательно фактически правила не Екатерина, а господствующая Среда - т. е.

дворянство.

"В других областях своей деятельности, - указывает Платонов,

- просвещенная Императрица не была так связана и не встречала вообще препятствий, кроме того, что собственные ее философские и политические правила оказывались вообще неприложимыми к практике по своей отвлеченности и полному несоответствию условиями русской жизни." На зависимость Екатерины от возведших ее на престол указывает и граф А. Р. Воронцов в статье "Примечания на некоторые статьи, касающиеся России". "О революции, коей возведена была Императрица Вторая на престол российский, нет нужды распространяться, понеже; все сие обстоятельства еще свежи в памяти: но того умолчать нельзя, что самый образ ее вступления на престол заключал в себе многие неудобности, кои имели влияние на все ее царствование" (Первая книжка "Чтения Моск. общ. истории и древностей").