Эмма Беккер - Вкус любви

• Название: Вкус любви
• Автор: Эмма Беккер
• Издательство: Книжный клуб «Клуб семейного досуга»
• Жанр: Эротика
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-6833-6

Откровенная исповедь взрослеющей Лолиты…

Между Элли и ее возлюбленным — почти тридцать лет разницы. Но любовь не знает границ! Все началось с откровенной переписки по Интернету. Вскоре они сближаются и Месье — мужчина, отвергающий какие-либо табу в сексе, — погружает Элли в мир собственных эротических фантазий. Эта болезненная страсть стала для Элли пронзительным счастьем и мучительным наслаждением…

---

— Кто тебе сказал, что меня это не огорчает?

— Вот именно, никто. Я все время должна догадываться, о чем ты думаешь. Ты ничего мне не рассказываешь.

— Меня это огорчает, — произнес Месье, прижавшись своим носом к моему. — Мне очень плохо оттого, что я знаю тебя недостаточно хорошо, не вижусь с тобой, не разговариваю.

На самом деле я понимала: можно было ничего не говорить, просто прижаться к нему мокрым лицом, чтобы все осталось как есть и продолжилось еще несколько месяцев, в тех же неизменных условиях, с той же вечной затаенной надеждой завоевать его внимание, его благосклонность. Скоро уже будет год, как это длится. И я не собиралась продолжать стоять между Месье и его женой, в стороне от других девчонок, куда он время от времени бросает рассеянный взгляд, когда у него возникает желание. Сквозь позорный булькающий звук я предложила:

— Так что лучше скажи мне: все кончено.

— Я не могу этого сделать.

— Какой же ты эгоист!

Я поднялась, без зазрения совести вытерев нос, стоя на коленях перед Месье, который, лежа, открыл было рот, чтобы мне возразить.

— Ты просто не хочешь лишать себя возможности трахать меня, когда тебе захочется. Мне понятно это желание, но и ты пойми: меня это делает несчастной.

— Когда мы начали встречаться, ты знала, что у меня нет лишнего времени. Каждый раз, когда я вижу тебя, это минуты, украденные из моего расписания, у моей работы, у моей…

— О, только не говори мне о ней.

О ней. С каких пор я разговариваю как любовница?

— Не говори мне о своей жене. Мне всегда хватало ума не примешивать ее к препятствиям, мешающим нам видеться, поэтому не говори мне о своей жене. У меня никогда не возникало желания соперничать с ней.

— Я и не заставляю тебя соперничать с ней, но, поскольку она есть, из-за нее я тоже не могу уделять тебе больше внимания. Я выбрал для себя эту жизнь среди тысяч других.

— Или просто тебе на меня наплевать.

Месье внезапно замер, и его рука на простынях приобрела напряженность, какая обычно бывает перед оргазмом, но на сей раз это не предвещало ничего хорошего. В его голосе появились раздраженные отцовские нотки, свидетельствующие о готовности Месье вот-вот взорваться:

— Когда ты перестанешь думать, что мне на тебя наплевать?

— Тогда, когда ты сделаешь что-нибудь с целью доказать мне обратное, — ответила я, повторяя себе: он никогда не посмеет поднять на меня руку, даже если я доведу его до белого каления. — Когда ты наберешься смелости и скажешь мне, что между нами все кончено, потому что у тебя объективно не хватает на меня времени.

— Мне нужно тебе чаще звонить? В этом проблема?

— Все наши отношения в целом — сплошная проблема.

Натягивая трусы, я сглотнула ком в горле:

— Я десять месяцев ползала у твоих ног в надежде, что ты наконец меня заметишь, заговоришь со мной, как со взрослой. Возможно, я была неправа, возможно, ты был неправ, что позволил мне это делать, но я так больше не могу.

— Я не хотел сделать тебя несчастной.

— Знаю. Никто не хотел никого сделать несчастным. Никто никогда не делает это намеренно.

— Лично я не хочу, чтобы мы перестали видеться.

Этот тон ребенка, поставленного в угол, вызвал во мне желание броситься к нему в объятия. Я могла сколько угодно подозревать в том хитрость, изощренную манипуляцию, однако ничто не доказывало мне, что Месье не расстроен. Возможно, даже не меньше моего. Каких усилий ему стоило лишать себя регулярного общения со мной. Насколько мучительно было произносить мое имя, даже думать о нем. У меня оставался выбор: броситься в его объятия и возненавидеть себя за это или остаться стоять на коленях, месяцы спустя пожалев о том, что упустила возможность вдохнуть его аромат, ощутить его тело рядом со своим.

Сжав кулаки, я сухо рассмеялась, не в силах поднять на него взгляд.

— Но я тоже не хочу, чтобы мы перестали видеться. Это, наверное, последняя вещь в мире, которой я желаю. Думаешь, многие в моем окружении разговаривают со мной об Арагоне или Мандьярге так, как ты?

— Мы можем продолжать о них беседовать, без секса, — предложил Месье тоном, который показался мне искренним.

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Меня будет съедать желание прикоснуться к тебе. И ты вряд ли сможешь удержаться от того, чтобы не погладить меня по коленкам под столиком кафе. Я буду видеть тебя так же редко. Даже еще реже. Но всегда достаточно, чтобы ни на минуту не забывать о том, что значит быть с тобой. Это ничего не изменит.

— Тогда что, Элли? Мы больше не будем звонить друг другу, разговаривать, узнавать новости?

— Это я больше не буду звонить тебе, разговаривать, узнавать новости. А ты просто продолжишь жить как раньше.

— Значит, все кончено?

Я стиснула челюсти, раздраженная тем, как подталкивает меня Месье к самому краю, шаг за шагом, не осознавая, что я давно утратила свою наивность вдали от него. Возможно, поэтому с бешено колотящимся сердцем я вызывающе бросила:

— Ну да, кончено. — Затем добавила, словно для себя самой: — Нужно же принять какое-то решение.

Я могла бы упасть в обморок, пока одевалась. Гетры. Трусы. Платье с воротником Claudine. Bensimon. Месье не сводил с меня глаз и время от времени словно тянул за невидимую ниточку, заставлявшую меня украдкой бросать на него взгляд, чтобы оценить его реакцию, но особенно потому, что я уже, вероятно, осознавала: больше его не увижу. Такое невозможно было представить. Спокойствие, с которым он наблюдал за мной, подтверждало мои подозрения: он с самого начала знал, что я уйду. Что с некоторых пор я готова к этому. И что мой импровизированный побег был глубоко обдуманным, сознательно или нет. Но тогда почему, почему он так смотрел на меня? Почему я слышала в его голосе почти возмущение от того, что могу от него сбежать?

Я три раза собирала волосы в хвост, двумя разными резинками.

Я села на край кровати, чтобы завязать шнурки.

Я сделала вид, что отправила четыре СМС.

Я тянула время. Я поступала так не думая, машинально.

Когда наконец, сложив руки на коленях, поняла, что мне ничего не остается, как уйти, Месье увидел, как я задрожала, и прошептал мое имя. Опустив голову, я смотрела из-под волос, как его рука медленно приближается ко мне, абсолютно открытая и безобидная. Через секунду она исчезла, и я ощутила ее на своих волосах, он коснулся самого темечка и дошел до середины спины.

Я бросила короткий взгляд на Месье, словно спрашивая: «Но что ты хочешь, чтобы я сделала?».

«Уходи», — безмолвно ответили его глаза, что было еще хуже, чем «Останься».

Я внезапно осознала размах трагедии, разворачивающейся в этой комнате. Какое фиаско, полное и окончательное! Сотни людей погибли при землетрясении в Чили, Земля сдвинулась со своей оси, на Гаити произошло цунами — а мое единственное горе, способное вызвать у меня слезы, связано с уходом от этого мужчины. Всего десять месяцев жизни, но словно целое существование.

Мои глаза покраснели как у героя мультика, и я буквально бросилась к нему, уткнувшись лицом в его шею, вздыхая и всхлипывая, вытирая половину своих слез о его жесткую утреннюю щетину. Месье так сильно впился в мою спину ногтями, что у меня еще долго оставались от них следы, наверное, несколько дней: три полумесяца, сначала розовых, затем красных и бурых. Когда я беззвучно рыдала, прижавшись щекой к его щеке, он взял в ладони мое лицо, залитое слезами.

— Пожалуйста, береги себя. И не забывай обо мне.

— Хорошо, — всхлипнув, пообещала я.

— Хорошо?

— Ты тоже береги себя…

— Поклянись, — сказал мне Месье, прижавшись своим носом к моему, и его серые глаза смотрели из-под длинных ресниц с тем же видимым беспристрастием, которое можно было трактовать как угодно.

— Клянусь, — пискнула я, отрывая его руки от своего лица.

Он хотя бы представлял себе, что я тогда испытывала?

Я с трудом держалась на ногах (как я вообще была на это способна?), и Месье, оставшийся сидеть, сохранил мокрый отпечаток моей щеки на своей. Поскольку мне нужно было что-то говорить, пока я совсем не потеряла рассудок, я добавила, словно для себя самой:

— Только не говори мне о воспоминаниях и прощаниях. Я не верю в прощания.

— Я тоже.

— Знаешь, — продолжила я, в то время как мой подбородок снова начал дрожать, — когда мне было пятнадцать лет, я пережила свое первое разочарование в любви. Я даже не пошла в школу, настолько была расстроена. Помню, что мы зашли с отцом в булочную, чтобы купить лепешек, и я заливалась горючими слезами. Думаю, он не очень хорошо понимал, как мне помочь, — такими вещами не делятся с отцом. И тогда он сказал мне: «Мы всегда снова встречаемся с людьми, которые что-то значат или значили для нас». — Отвернувшись, чтобы незаметно вытереть нос об воротник, я продолжила: — Почему-то мне сейчас вспомнилось именно это. Хотя та фраза — полная чушь.