Николай Коротеев - Операция «Соболь»

• Название: Операция «Соболь»
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1968

Николай Иванович Коротеев — профессиональный журналист. Основная тема его творчества — человек и природа. В приложении к журналу «Вокруг света» — «Искателе» публиковались его приключенческие повести «Схватка с оборотнем», «Золотая Слава», «Испания в сердце моем» и другие. Повесть о тигроловах «По ту сторону костра» печаталась в альманахе «Мир приключений». Недавно издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет книгу повестей Николая Коротеева «Огненная западня». В ней автор знакомит читателей с работой молодого участкового милиционера в глухом таежном районе («Выстрел в тайге»), заглавная повесть посвящена дружбе и отваге молодых туристов, попавших в кольцо горящей тайги… В серии «Честь, отвага, мужество» печатается впервые.

---

— Это был собачий бунт! — сказал Саша. — Собаки набросились на чужого. Значит, Володи с тем нет, его-то собаки знают! Смотрите! — Туманов показал убитого пса, в зубах у которого остался кусок меховой кухлянки. — Это, Василий Данилович, волчий мех. Камчадалы не шьют кухлянок на волчьем меху.

— Да, пожалуй… Сколько же собак у него осталось?

— У чужака-то? Пять, самое большее шесть. Больше двенадцати обычно не запрягают. Он погубил чуть не полторы упряжки. Здорово бунтовали псы.

— Так…

Майор долго стоял у входа в землянку и всматривался в густую сетку медленно падающего снега. Где-то там, на северо-востоке, за грядами сопок шел по тайге враг.

Тайга молчала. Холод пробрался под кухлянку и заставил Василия Даниловича вздрогнуть. «Хотя бы снег перестал идти, — подумал майор, — можно было бы выслать на поиски вертолет».

— Давай, Саша, запрягать собак!

Впрочем, «запрягать» относилось только к Туманову. Сам Тимофеев мог лишь стоять в стороне и смотреть на ловкую и быструю работу молодого зоотехника. Это было досадно. Василий Данилович в который раз подумывал о том, что, живя на Камчатке, ему следовало бы научиться премудрости езды на собачьих упряжках. Тут трудно было отговориться нехваткой времени. Подобное искусство — часть обязанностей офицера, несущего службу в здешних краях.

Но пока Саша запрягал собак, у Василия Даниловича нашлось достаточно дел. Он тщательно заделал вход в землянку под корнем лиственницы, чтобы досужий и голодный зверь не смог попасть в нее. Сюда еще предстояло вернуться. Одно дело — версия, согласно которой Тимофеев считал, что Казина смертельно ранил его пасынок, другое — скрупулезное ведение следствия. Ведь нельзя сбрасывать со счетов одно немаловажное обстоятельство: почему Владимир убил своего отчима, при каких обстоятельствах? Гораздо естественнее предположить, что напарника уничтожил тот, кто сейчас пробирается к океану. Характер ранения: то ли разрывная пуля, то ли охотничий «жакан» — вещь еще спорная. Это обстоятельство, как и многие другие, тоже предстоит выяснять и решать в ходе следствия.

Исчезновение похитителя

Радист вошел в казарму, стараясь не шуметь. Отовсюду несся могучий солдатский храп. Радист чиркнул спичкой. При слабом огоньке он едва различил фигуры спящих. Вошедший присмотрелся к обуви. У одной кровати стояли унты из собачьего меха. Радист подошел к койке и тронул за плечо лежащего на ней человека.

— Паша! Паш! — шепотом позвал радист.

Спящий что-то промычал в ответ.

— Паша! Метеосводку получил. Мотор прогревать пора! Скоро утро.

— Как погода?

— Ясную обещают, ветер слабый.

— Вторую неделю обещают. Я медведем стал.

— Проясняется. Звезды видно.

Летчик мигом сел на постели и стал одеваться.

— Проясняется, говоришь? Эх, застава Бабенко, застава Бабенко, Крепко мы здесь засели.

Быстро натянув куртку и штаны, пилот сунул ноги в унты:

— Что ж, пойдем посмотрим, как проясняется. Проверим…

Студеный воздух жег горло, щипал нос, щеки. Летчик крякнул и взглянул вверх. Звезды светили тускло. На седом от мороза небе медленно двигались темные тени облаков.

— Действительно проясняется, — повеселел пилот. — Вот это дело. Наконец-то! Засиделись, словно на курорте.

— Подожди-ка, — остановил разговорившегося пилота радист. — Слышишь? Собаки лают.

— Показалось тебе. Едва пурга кончилась — и сразу гости. Так не бывает. Не в метелицу же они шли по тайге. Показалось!

— Нет, не показалось. Лают.

Постовой, стоящий на вышке у въезда на территорию заставы, пронзительно засвистел, вызывая дежурного.

— Где же показалось. Вон и постовой услышал.

— Теперь и я слышу. Кто бы это?

Из дома выбежал, на ходу нахлобучивая шапку, дежурный по заставе. Он направился к воротам. За ним, проваливаясь по пояс в снег, пошли летчик и радист.

Собачий лай слышался все ближе. Вскоре во двор вбежала упряжка. Дежурный, летчик и радист подошли к приезжим.

— Застава Бабенко? — спросил, слезая с нарт, высокий мужчина.

— Товарищ майор! — воскликнул летчик, узнав Тимофеева. — Вот здорово! Опять встретились. Вовремя прибыли, к хорошей погоде.

Дежурный докладывал, что за истекшие сутки на заставе никаких происшествий не было.

— А вчера, позавчера?

— Ничего. Все спокойно.

— Черт возьми! — не выдержал Тимофеев. — Начальник у себя?

К приехавшим спешил капитан Бабенко.

— Наряды были усилены? — обратился к начальнику заставы майор.

— Так точно.

— Что ж, — сухо сказал Тимофеев. — Пойдемте в дом. Поговорим.

— Надо прогревать мотор, — сказал, обращаясь к радисту, летчик. — Видно, работенка будет.

— Пожалуй! — весело отозвался радист.

У нарт остался Саша. Он хлопотал с собаками. Те, которых он выпряг, уже рыли в сугробе ямки для отдыха.

В кабинете начальника заставы Тимофеев тяжело опустился на стул.

— Товарищ Бабенко, — обратился он, наконец, к начальнику заставы, — попросите, пожалуйста, электрика увеличить обороты, чтобы свет не мигал. Удивительно раздражает.

— Хорошо.

Бабенко передал распоряжение дежурному.

— Так. Значит, нарушитель не появлялся на линии границы?

— Нет, — ответил начальник заставы. — Я уже вам докладывал. Охраняемый участок усиленно патрулируется. Вся застава на ногах. В пургу мы особенно тщательно следили за побережьем.

— Вы полностью исключаете прорыв?

— Полностью исключаю, товарищ майор. За последние две недели — ни одного следа лыж…

— Куда же он мог запропаститься? — скорее себя, чем кого-либо спросил Тимофеев. Он встал и подошел к висящей на стене карте участка.

Густо-зеленое поле тайги на ней чередовалось с коричневыми пятнами высоток. Вдоль всего восточного побережья полуострова протянулись гольцовые безлесные сопки, и только на северо-востоке между ними образовался разрыв: своеобразные ворота к океану. Здесь-то и пролегла тропа, по которой, как предполагал Саша Туманов и как объяснил дед Филипп, должен был двигаться похититель. По расчетам Тимофеева, ему пора бы уж выйти на берег океана и попасть в руки пограничников. Однако этого не случилось.

«Может быть, похититель плутает в тайге? — размышлял майор. — Но эту версию принимать во внимание можно с большой натяжкой. У преступника не могло не быть карты и компаса. А вдруг похититель все-таки проскочил?..»

Тимофеев круто повернулся и подошел к столу. Мысль о том, что преступник ушел безнаказанно, представлялась просто невероятной.

— Что ж, товарищ капитан, — обратился Тимофеев к Бабенко, — будем считать, что преступник еще на нашей земле. Попросите зайти ко мне летчика.

Когда в кабинет вошел пилот, Тимофеев поднялся ему навстречу.

— Как техника?

— В полном порядке, товарищ майор. Я уже и мотор прогревать начал. Все на «товсь», как говорят моряки.

— Отлично. Давайте наметим маршрут. Присаживайтесь. И вы, товарищ Бабенко. Нам одних условных знаков, что на карте, мало. А вы участок вдоль и поперек исходили. Вам первое слово.

* * *

Огромная береза, стоявшая на опушке, неожиданно покачнулась в глазах Владимира. Чтобы не упасть, юноша схватился за тоненькую, хилую лиственничку. Постояв немного, он дождался, пока не прошло ощущение тошноты и слабости, и снова двинулся вперед по следу нарт.

Шел пятый день преследования неизвестного человека, после того, как в ночной перестрелке Владимир убил отчима.

Тогда Владимир увидел наверху вспышку выстрела, и его левая рука выпустила ружье и бессильно повисла. Подхватив ружье здоровой рукой, юноша бросился вниз по склону, прячась за деревьями. Пробежав метров пятьдесят по глубокому снегу, он остановился. Незнакомец стоял у тела отчима. Потом, взяв его под мышки, «гость» потащил тело в землянку. Владимир поднял «тулку» одной рукой, но понял: промахнется, и опустил ружье. Надо было перевязать рану. Оторвав кусок рубашки, он кое-как замотал плечо, вынул руку из рукава, спрятал ее под ватник. Двигаться стало труднее, но зато Владимир был уверен, что теперь рука не замерзнет. Ветер, посвистывавший в сучьях, хлестал по лицу круговертью снега. Порывы свирепели, а Владимир все стоял, прислонившись плечом к дереву, и ни о чем не думал. Это он твердо помнил: ни о чем не думал.

Когда мышцы начало сводить от холода, Владимир решил искать место для ночлега. Неподалеку он различил темную полоску. «Пожалуй, это стланик», — равнодушно подумал он и двинулся в ту сторону.

Кружилась голова, в желудке не проходило ощущение сосущей тошноты. Подойдя ближе к черной полосе на склоне, он увидел кусты кедрового стланика. Низкорослые, с густо переплетенными ветвями, образовывавшими что-то вроде свода, кусты были покрыты толстым сугробом. Владимир разгреб снег и протискался поглубже между стеблей. Здесь было теплее. Пригревшись, Владимир, ослабевший от потери крови, уснул.