Иван Стаднюк - Меч над Москвой

• Название: Меч над Москвой
• Автор: Иван Стаднюк
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ближе к переправе Миша Иванюта стал убеждаться, что порядка тут больше, чем казалось со стороны. Строгие командиры и политработники, бойцы и сержанты комендантских взводов четко направляли на мосты людей, транспорт, технику. Не успел он сообразить записать хоть какой-нибудь адрес Вари, ее фамилию, как его стянули с подножки, оттиснули в сторону, а автобус с ранеными загромыхал колесами по дощатому настилу наплавного моста. Иванюта хотел было возмутиться, что с ним, орденоносцем, так бесцеремонно обошлись, но, оглядевшись вокруг, понял, что тут ничего никому не докажешь.

Мише, конечно, было проще простого самостоятельно переплыть Днепр. Но зачем? Остаться на том берегу в одиночестве, без своих, с которыми пробивался из окружения? И куда потом податься?.. Нет, такой глупости политрук Иванюта не допустит и дождется, когда на переправе появятся полковник Гулыга, подполковник Дуйсенбиев, другие штабисты и политотдельцы их дивизии.

К переправам приближалась очередная девятка "юнкерсов", и из левобережных перелесков по ним открыла стрельбу батарея зенитных орудий.

Ощущая мерзкий холодок страха в груди и на спине, Миша Иванюта стал проталкиваться к огородам деревни, спускавшимся к пойме. Здесь ударила в нос теплая нестерпимая вонь - от убитых лошадей и коров. Миша поднялся еще выше на взгорок, приложил к глазам бинокль и стал осматривать запруженную машинами, повозками, людьми дорогу и ее обочины; верховых на ней не заметил, а о том, что в нескольких километрах есть другая переправа, Иванюта не знал.

Перевел бинокль на "юнкерсов" и увидел, как наперерез им устремилась из глубины неба шестерка наших "ястребков". Немецкие бомбардировщики, бросив бомбы на болотистый луг за Днепром, стали удирать на запад, стреляя по "ястребкам" из всего своего бортового оружия.

Иванюта снова нацелил бинокль на дорогу. Увидел повозку с ранеными. Среди них сидел, опустив ноги к земле, очень знакомый Мише человек... Ба, да это же майор Рукатов!.. Забинтованное плечо, перевязанная голова... Нет, встречаться с Рукатовым Мише не хоте- ; лось, хотя интересно было узнать, удалось ли ему вывезти из тыла врага те мешки денег, которые нашел Миша.

Бойцы вокруг неожиданно стали кричать "ура". Через мгновение сонмище людей в долине могуче подхватило этот клич ликования, и казалось, что сейчас рухнет на землю небо, настолько он был мощным и яростным. Миша даже испугался, ничего не понимая. Потом увидел, как падали сбитые "ястребками" два "юнкерса", оставляя за собой бурые хвосты дыма, и сам тоже начал вопить "ура" и подбрасывать вверх пилотку.

На время Мишу отвлекло от поисков однополчан еще одно событие. Между домами и надворными постройками Соловьева, цепочкой тянувшимися по возвышенному берегу Днепра, были проулки, проходы и огородные грядки. Все они вдруг стали заполняться коровами. Это откуда-то угоняли в тыл скот. Коровы, а их было много десятков, учуяв близкую воду, засеменили вниз, а Миша, вспомнив, как в детстве он купал коров, тоже побежал к Днепру и, возвыся голос, призывно объявил:

- Братцы, кто не умеет плавать - цепляйтесь за коров!.. Живые паромы... Надежные!

Видно, коровам было уже в привычку переплывать через реки. Попив из Днепра воды, они, отдуваясь, неторопливо шли на глубину и направлялись к противоположному берегу. Боявшихся воды и не умевших плавать среди скопившихся близ переправ бойцов оказалось не так уж мало. И вскоре каждая корова была облеплена людьми, как мухами. Держались за хребтины, перебросив через них оружие, за хвосты, за рога. У многих коров на рогах висели винтовки, автоматы, вещмешки. Бессловесная скотина медленно, но верно плыла через реку, чутко прислушиваясь к выстрелам бичей в руках сопровождавших стадо немолодых скотников.

Ширь Днепра сплошь покрылась плывущими в обнимку с корова-ми бойцами. И с той же силой, как гремело сейчас при виде падающих "юнкерсов" "ура", если не с большей, раскатисто взревела по всей пойме гомерическим хохотом многотысячная рать. В этом безудержном, размашистом хохоте было, казалось бы, что-то противоестественное, ибо рядом умирали тяжело раненные, продолжали взрываться немецкие снаряды и мины, губя людей и превращая в железные ошметья технику. Но таков был характер российского воинства.

Вслед плывущим неслись ироничные, беззлобно-насмешливые выкрики:

- Эй, коровий род войск! Держите точно на восток!

- Защекочешь буренку, сержант! Осторожнее!

- Эгей, который за хвост держится! Не включи корове задний ход!..

Вдруг среди плывущего стада рванул снаряд, всплеснув вверх огонь и воду. И как обрубил смех на берегу. Окрасился кровью Днепр. Многие коровы вместе с бойцами пошли ко дну...

И тогда в реку кинулись десятки добровольных спасателей, даже не успев раздеться.

- Ваша идея?

Миша Иванюта, потрясенно смотревший с берега на то место, где взорвался снаряд, повернулся на обращенный к нему голос и увидел рядом с собой... старшего лейтенанта Ивана Колодяжного.

- Ты ли это?! - обалдело спросил Миша.

- А это ты, холера?! - Колодяжный коротко хохотнул. - Коровий стратег от журналистики! Живой, значит!

- Живой, да вот отбился от своих, - с чувством виноватости сказал Иванюта.

- Здесь все свои, - с приглушенной грустью успокоил его Колодяжный. Дуй за Днепр и держи путь на Городок. Там сборный пункт. Пойдем к переправе.

- А ты что здесь делаешь?

- Собираю таких, как ты, недоумков, что от своих отбились. Одних в трибунал отдаю, а других милую.

- Как со мной поступишь?

- Дай закурить, тогда отпущу на свободу.

- Закурить не дам - не курю. А вот кое-что другое сейчас будет, Иванюта расстегнул свою планшетку, распахнул ее. и показал Колодяжному газету "Красная звезда". Под прозрачным целлулоидом был виден в ней указ о награждениях. - Вот читай, товарищ капитан! Да-да, не старший лейтенант, а капитан! И с орденом Красной Звезды вас!!! Не младший, а политрук Иванюта поздравляет!

Вот так и было на этом обильно политом кровью крохотном клочке планеты: здесь колотились боль, страх, муки. И вспышки веселья, радости, когда был к тому повод. И многих людей привела сюда Старая Смоленская дорога, чтоб открыть перед ними новые дороги войны, коей предстояло еще не один год буйствовать на советской земле.

41

Федор Ксенофонтович Чумаков сидел в пижаме на скамейке под старой липой, с тыльной стороны госпитального здания, курил, переговаривался с другими выздоравливающими ранеными, отдыхавшими тут же в плетеных креслах, любовался лугом и лесом, видневшимися за Москвой-рекой. День клонился к исходу, дышал свежестью и запахами цветочных клумб.

Неожиданно с угла здания послышался звонкий девчоночий голос:

- Генерала Чумакова просят зайти в палату!

Федор Ксенофонтович оглянулся на голос, увидел молоденькую санитарку в белом халате и белой косынке. Поднялся, взглянул на наручные часы: было ровно семнадцать. Зачем понадобился в столь неурочную пору?

В палате застал своего лечащего врача - полнотелого военврача третьего ранга - и замполита госпиталя - полкового комиссара, уже немолодого мужчину с грустными проницательными глазами. Оба они были чем-то обескуражены.

- Федор Ксенофонтович, - обратился к Чумакову полковой комиссар, - нам приказано, исходя из вашего самочувствия, разрешить вам поездку в Москву. Как вы?.. Сможете?

- Я готов, - без колебаний ответил Чумаков и тут же увидел на спинке кресла новенькое генеральское обмундирование, а рядом на полу - хромовые сапоги. В темных петлицах гимнастерки заметил по три золотистые звездочки и смутился: - Это мне?

- Так точно, товарищ генерал, вам, - ответил замполит.

- Значит, ошиблись в звании: я ведь - генерал-майор, а тут знаки различия генерал-лейтенанта.

- Привезли из Москвы форму, - пояснил врач.

- Ошиблись. - И Федор Ксенофонтович, взяв гимнастерку, стал отвинчивать с петлиц по одной нижней звездочке. - А кто привез?

- Полковник. Он дожидается вас в машине.

Верно, Федор Ксенофонтович видел при входе в здание черную эмку. Рядом с ней стоял, раскуривая папиросу, моложавый полковник в форме НКВД.

"Что бы это значило?" - размышлял Чумаков, надевая на себя новенькое генеральское одеяние. Его оставили в палате одного.

Когда натянул сапоги, то почувствовал, будто у него прибавилось сил и бодрости. Действительно, раны его зажили, хотя на следах ран от осколков образовавшаяся кожица была еще розовой и болезненной, если прикасаться к ней.

Минут через десять черная эмка уже мчалась в сторону Москвы. Федор Ксенофонтович не стал расспрашивать полковника, сидевшего рядом с шофером, куда и зачем они едут. Хмурый, усталый вид чекиста не располагал к этому, да и понимал, что, если он сам ничего не поясняет, значит, так надо.

Удивительно, что Федор Ксенофонтович не ощущал никакой тревоги, только волнение от предстоящего свидания с Москвой: какая она, военная, которую, начиная с 22 июля, немецкие самолеты пытаются бомбить каждую ночь?