Анелюс Маркявичюс - Призраки подземелья

• Название: Призраки подземелья
• Автор: Анелюс Маркявичюс
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1963

С главным героем этой повести — Ро́масом Же́йбой ты, читатель, знаком по первой повести литовского писателя Ане́люса Маркя́вичуса «Выстрел в лесу», которую в 1960 году выпустил Детгиз.

Таков уж, видимо, этот Ромас Жейба, что с ним и его верными друзьями случаются необыкновенные приключения. Вот и теперь, в этой книге, друзья сталкиваются с «призраками» — таинственными незнакомцами, ищут клад, замурованный иезуитом отцом Ха́устом в стене древнего собора. В руки ребят попадает старинная рукопись. Она рассказывает о событиях четырехсотлетней давности, о жестоких и коварных иезуитах, боровшихся в Литве с «еретиками и безбожниками», о драгоценностях, которые…

Впрочем, прочти эту книгу, и ты вместе с Ромасом Жейбой узнаешь историю старинной рукописи.

Напиши нам, какие книги ты любишь читать, понравилась ли тебе эта повесть.

Наш адрес: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.

---

Показывая Зигмасу, что у него самые мирные намерения, Клапас отошел еще на шаг назад:

— Ничего же с ним не сделалось. Мы поговорили чуть-чуть, и все.

Спрыгнув с крыльца, Зигмас побежал по улице. Но, видя, что за ним не гонятся и не собираются гнаться, снова замедлил шаги.

— Вот видишь, я же сказал, что не притронусь, — уговаривал его Клапас, шагая следом и стараясь не отстать.

— Только попробуйте! Так заору, сразу люди сбегутся, — пригрозил Зигмас.

— Конечно, сбегутся. Ну зачем мне трогать тебя! Мы можем и так потолковать, если хочешь. К учителю заходил?

— Ну и что же, если и заходил? Почему нельзя заходить к учителю?

Они вышли к центральной улице. Здесь с шумом проносились машины, автомобили, трещали мотороллеры, по тротуарам сновали люди, и страх Зигмаса окончательно прошел.

— Идем, присядем где-нибудь на скамеечку! — предложил Клапас.

— Некогда, мне домой надо, — отказался Зигмас.

Он перешел через улицу и зашагал по скверу. Клапас, не отставая, шагал рядом.

— Ничего особенного не найдете там, вот увидишь, — продолжал на ходу Клапас. — Самая обычная старинная рукопись. Мы ее нашли и хотели продать, но Ромас очень некрасиво поступил. Разве это по-честному? Поменял портфели, а размениваться обратно не хочет. Ну скажи, разве это красиво, разве так порядочные люди поступают? Вот ты, парень… По тебе же сразу видно, что так не сделал бы… А если бы я оставил пустой портфель, а забрал бы Ромасовы тапочки и ракетку и не отдавал бы? Да все ваши ребята сами бы сказали, что я мошенник. Так или не так?

Возражать было нечего.

Рукопись действительно была собственностью этого пухлого мужчины. Но не мог же Зигмас признать это, и он сказал:

— Не я портфель взял, а Ромас. С ним и разбирайтесь.

Это до известной степени было предательством. Но как иначе отвязаться от этого надоедливого толстяка!

И Зигмас не мог ни уйти, ни избежать вопросов фотографа. Он только дал себе слово, что уж никак не проговорится.

Клапас интересовался, дочитали ли они рукопись до конца. Мальчик ответил, что еще не успели. Разве он выдал этим какую-нибудь тайну? Нет. Дело не в этом.

Клапас объяснил, почему его так заинтересовала рукопись. Там наверняка упоминается его знаменитый предок, о котором он, фотограф, собирается написать книгу. Вот уже много лет он собирает материалы об этом выдающемся человеке. У него, Клапаса, только одна просьба — известить его, если предок действительно упомянут в документе. Может быть, мальчик зайдет в субботу вечером и скажет.

— Нет, мы еще не будем знать этого, — ответил Зигмас.

— А что, если в воскресенье, часов в двенадцать дня? — спросил фотограф. — Позже меня, вероятно, не будет дома.

И тут-то Зигмас оказался полным глупцом. Он назвал час, когда они снова будут у Пуртокаса…

Будущий ученый

В тот послеобеденный час, когда Зигмас беседовал с фотографом, Ромас и Костас сидели у Йонаса. Они решили, что было большой глупостью оставлять его без дружеского присмотра, и нужно исправлять эту оплошность.

Надо сказать, что Йонас не слишком-то обрадовался, увидев товарищей на пороге. Загадочный намек, который Костас сделал в прошлый раз, все время не давал ему покоя: «Что они задумали? Что они сделают мне? Наверняка опять какое-нибудь наказание изобрели. Но какое?» Стараясь разгадать эту злосчастную тайну, Йонас взвешивал все возможности.

«Не разрешат идти к учителю? Наябедничают матери? Э, ладно, уж как-нибудь выкручусь!.. А может быть, стоит позаниматься? — спросил сам себя Йонас и поглядел на портфель. — Конечно, надо позаниматься. Вот только дочитаю главу до конца… — Взгляд мальчика перескочил на постель, где под матрацем был спрятан роман «Флаг адского корабля». — Только одну главку! А потом сяду заниматься».

Некоторое время в нем боролись две силы: одна подталкивала к учебникам, другая, совершенно неодолимая, уже несла его на быстрых крыльях приключений. И неизвестно, которая из них взяла бы верх, если бы не брат Пранас. Вбежав в комнату со двора, он показал Йонасу язык и закричал:

— Погоди, вот увижу, что ты опять читаешь книжки, скажу матери! И ребятам твоим скажу!

Йонас смерил его презрительным взглядом и, тяжело вздохнув, взял портфель. Прошли те золотые времена, когда он, укрывшись в киоске, мог спокойно читать сколько душе угодно.

Вытащив тетради и учебники, Йонас задумался, за что раньше браться: за английский язык или за историю? По обоим предметам у него были переэкзаменовки. Йонас поставил учебники на стол корешками кверху, зажмурился и ткнул пальцем. На этот раз повезло английскому языку. Что это за разнесчастный язык! Виданное ли дело, чтоб в языке было так много слов! А как трудно выговаривать их. Кажется, язык вывихнешь, пока выговоришь какое-нибудь «ансаксексфул». И в самом деле, что за нелепый язык? Написано так, а читать нужно совсем иначе. Почему здесь произносится «а», когда тут стоит буква «у»? И надо ж было выдумать такой язык!..

Открыв учебник, Йонас попытался читать и переводить, но только два или три слова на всей странице оказались знакомыми, а другие надо было заучивать. Вырвав из тетради лист бумаги, Йонас разрезал его на длинные полоски, стал писать слова мелкими, как маковые зернышки, буковками. Такую полоску можно незаметно держать в ладони.

За этой «научной» работой и застали его Ромас с Костасом. При виде друзей Йонас локтем закрыл исписанные листки.

— Занимаешься?

— Ага, учу английский, — не моргнув глазом, ответил Йонас. — Хорошо, что пришли! Садитесь на диван или вон у окна стул стоит.

Костас сел и стал протирать очки. Ромас отошел к стулу, Йонас, выдвинув ящик стола, локтем сталкивал полоски, но одна из них пролетела мимо и выпорхнула на середину комнаты, Йонас вскочил, но его опередил Ромас. Подхватив шпаргалку, Ромас передал ее Костасу:

— Глянь-ка, что это?

Костас надел очки.

— Шпаргалка, ясное дело.

Йонас мрачно молчал.

— Ничем они тебе не помогут, Йонас, — сказал Ромас. — Если на первый раз и сойдет, так на втором попадешься. Разорви-ка ты их лучше и бери словарик, возьмемся как следует за учебу.

— С азов! — добавил Костас.

Йонас взялся было за тетрадь, но тут же снова засунул ее в портфель. Весь взъерошившись, он исподлобья глядел на приятеля.

— Присматривать явились?

— Не бойся, давай тетрадь, — потребовал Ромас.

Йонас даже не шевельнулся. Ромас сам потянулся за портфелем и вытащил оттуда тетрадь. Развернул ее, полистал. Словарик был довольно аккуратный. Ромас отметил две страницы и сказал:

— Вот эти повтори к завтрашнему дню, а теперь напиши упражнение. Костас подберет.

— Сам пиши, если хочешь! — отрезал Йонас.

Костас взял книгу.

— Йонас, мы хотим тебе только добра.

— Ага, — уныло пробурчал Йонас, глядя поверх голов своих гостей куда-то в потолок.

— Так не будешь писать? — сухо спросил Ромас.

Молчание.

— Подумай, Йонас, потом жалеть будешь, — уговаривал Костас.

Йонас молчал.

— Пошли, Костас! Мы решили ему помочь, чтобы не остался на второй год, чтобы всем вместе в одном классе учиться. А он не хочет! Пусть остается. В конце концов, это его дело. Ошиблись мы, что поделаешь! Считали его человеком, а он тряпка.

Ромас пошел к двери. Костас тоже встал, собираясь уходить, но сделал он это нерешительно, мешкая и, честно говоря, надеясь, что Йонас остановит их.

— Э-э, куда же вы! — спохватившись, закричал Йонас.

Друзья остановились.

— Я напишу сейчас упражнение. А шпаргалки выброшу, на что мне они, если я все выучу!

Удивительный все-таки этот парень — Йонас. Сейчас у него такой вид, будто он все время усердно занимался и что вообще для него ничего на свете нет милее занятий.

— Как возьмусь, так за какую-нибудь неделю и выучу этот английский. Мне это — раз плюнуть! Тут главное, чтобы читать на ихний лад, а не по-литовски. А остальное — само учится… А историю вам и проверять не придется, сам выучу. Раньше я ее не любил, а теперь она интересней стала. Мы ж теперь сами историки.

— Мы? — удивился Ромас.

— Да из-за этой рукописи, которую читаем.

— Действительно, там история! — подтвердил Костас. — Я и не подумал: мы сами не заметили, что учились… Ну, однако, теперь английский…

— Возьмемся за английский, — храбрился Йонас. — Я знаете какой способный! Мне бы только начать…

И вот Йонас пишет упражнение. Ромас, слегка покачиваясь на стуле, перелистывает какую-то книгу. Костас, серьезный и сосредоточенный, поблескивая очками, диктует, а Йонас, навалившись грудью на тетрадь, пишет. Ах, как упорно работает Йонас! Должно быть, стены этой комнаты еще не видели такого самоотверженного служения науке, Йонас написал одну фразу. Дойдя до половины второй, поднял голову: