В. Трифонов - Кронштадт-Таллин-Ленинград Война на Балтике в июле 1941 – августе 1942 гг.

• Название: Кронштадт-Таллин-Ленинград Война на Балтике в июле 1941 – августе 1942 гг.
• Автор: В. Трифонов
• Жанр: Военное
• Год: 2001

О первых месяцах 1941 г. войны на Балтике опубликованы десятки книг. Авторы их и адмиралы, командовавшие флотам, его соединениями, и офицеры, командовавшие кораблями или боевыми частями кораблей Описание и анализ описываемых им событий, конечно, излагается на основе их теперешних должностей, званий и многолетнего служебного и жизненного опыта. Данная книга отличается от всех предыдущих тем, что написана бывшим краснофлотцем, который 16-ти летним мальчишкой за неделю до начала войны убежал из дома в Ленинград, где застала его война Благодаря тому, что он учился е 9 классе Военно-морской специальной средней школы в г. Москве и носил форму, мало чем отличающуюся от краснофлотской, он прибился и группе отпускников-краснофлотцев и, прибавив себе 3 года и назвавшись сигнальщиком, был направлен сигнальщиком на ледокол с эстонской командой Особенность книги – ее документальность, т. к. основа ее – дневниковые записи, которые автор вел с 5-6 класса и почти всю войну.

Другая особенность – описание не масштабных событий, в будничной жизни, работы, службы, окружающих его товарищей-краснофлотцев, старшин и некоторых командиров в различных ситуациях, в которых попадал корабль со своим экипажем все виденное совершенное или пережитое не лакируется, а излагается так, как оно случилось в то время, и приведенная оценка этих событий была дана автором 60 лет назад. Интерес представляет и то, что показана деятельность не боевого корабля, а ледокола, который сам по себе теперь является исторической ценностью и музейным экспонатом. а о его деятельности в первые месяцы войны очень мало известно. Несомненный интерес для историков, изучавших жизнь в блокадном Ленинграде представляют скрупулезные описания блокадного питания матросов этого корабля, отнесенного и тыловым частям. Автор приводит не количество граммов продуктов на человека в сутки, а какое количество пищи он получал с камбуза в натуральном виде – количество столовых ложен первого и второго блюда, их качественное описание.

---

Склады сгорели дотла. Остальные пожары потушены. Вечером была еще одна тревога, но я не вышел и лег спать, т.к. в 4 утра снова на пост.

22 сентября. Понедельник

С 4-х часов на посту у бомб опять мы с Баулиным. Я улегся досыпать в шалаше, а Баулин пошел трепаться с милиционером. Спал часа два с половиной. Правда, каждые полчаса будил выстрел – какой-то эсминец бьет из орудия, как будто склянки отбивает. То ли просто немцам спать не дает, или ведет пристрелку по наводке корректировщика. Разбудил меня Баулин, который теперь забрался спать, а я прохаживаюсь по заваленной площадке.

В 8 часов сменил нас Ломко. В 9 часов пришел из города капитан-лейтенант. Рассказали ему о событиях прошедшего дня. Смеется.

Со стороны Кронштадта снова доносится гул разрывов. В бинокль с мостика видны группы самолетов, подходящих с юга к острову и пикирующих на него. Но вчера самолетов было значительно больше.

Моя вахта опять с 16 до 20. Дежурство спокойное. Все 4 часа стоял с милиционером. Она обратила внимание на мою винтовку – вид у нее действительно жуткий, вся ржавая. Мы-то меняемся, а ведь она без смены на посту, обсыпалась солью, лежит ночью на соленой земле и протереть нечем.

Пока стоял на вахте, на корабль, оказывается, погрузили большие глубинные бомбы и подрывные патроны. По одной бомбе в каждое машинное и котельное отделение и в трюмы. Говорят, что в случае необходимости можно было бы взорвать корабль. Неужели немцы могут захватить порт?

23 сентября. Вторник

Сегодня стою с 8 до 12. «Ермак» опять на старом месте, 507-ой («Отто Шмидт») тоже. Один эсминец встал напротив мастерской, другой, «Свирепый» – в механизированной гавани. Сегодня порт оживлен: десятков шесть рабочих разбирают остатки складов. В 11.15 снова начала бить артиллерия немцев. Сначала снаряды рвутся в Лесной и Угольной гаванях, около «Петропавловска», затем подбираются к «Ермаку». Замечаю, что несколько снарядов не разорвалось.

Я сначала стоял на северном углу стенки, потом прошел мимо «Ермака» в подземное убежище, вырытое рядом с причалом, перекрытое одним накатом бревен и засыпанное землей. Осколки в нем не заденут, а при прямом попадании – готова могила. Рабочие из убежища уже убежали. Осталась только один милиционер – вчерашняя девушка.

Линейный корабль «Марат». Кронштадт. 1941 г. (Фото сделано с одного из немецких самолетов).

Посидели мы с ней немного в убежище и решили, что наверху как-то спокойнее, по крайней мере, все видно. Смотрю: идет наш Емельянов. Встретились с ним около «Ермака». Сказал, что сейчас мы отходим, а вместо нас будут охранять бомбы опять ермаковцы. Подходим к своему судну, а оно уже отдало швартовы и пошло в глубину гавани, за «Пургу» и за 522-ой транспорт на место, где стоял «Жданов». Встали там, где стояли до 7 сентября.

В 6-ой раз сегодня объявляется воздушная тревога.

В районе Кировского завода наши подняли аэростат наблюдения. По нему бьют шрапнелью. Я решил разобрать замок орудия. Только вынул рукоять – тревога. Аэростат сейчас же спускают. Но немецкие самолеты идут далеко на западе, опять на Кронштадт. Уже 4-й день они бомбят Кронштадт. Самолетов каждый раз было не менее сотни, а сегодня, кажется, значительно больше. С мостика видно, как они с разных сторон пикируют на город и порт. Слышен отдаленный гул сплошных взрывов. За ним над островом поднимается дым. Говорят, что три бомбы попали в «Октябрину». В начале сентября она стояла в конце огражденного Морского канала. Там он расширяется, образуя как бы маленькую бухточку, где можно стоять, не мешая проходу кораблей по каналу. Несколько дней она била куда-то по берегу, но потом на нее набросились штук 15 «юнкерсов», и она, отстреливаясь, ушла в Кронштадт.

Аэростат опять стали поднимать. Я уже вынул из замка цапфы. Смотрю: около аэростата два истребителя. Они подлетели к аэростату не небольшой высоте. Короткая очередь, взрыв, аэростат вспыхивает и падает. Над ним белеют два парашюта. Я бешено собираю замок, но поздно, истребители смылись. И ни одного выстрела по ним. Вот лопухи! Стоило нам поднять аэростат, и его уже сшибли, а у них висит уже больше месяца и хоть бы хны.

Ну, это будет для наших уроком.

Пришло приказание перейти нам в Механизированную гавань, где уже стоит «Свирепый», а другой эсминец стоит у мастерской. На наше место встанет «Комсомолец». Как ни хотелось, пришлось переходить. Часов в 17 встали на то место, где когда-то стояли. Вчера написал одно письмо домой, одно брату Жене, отдал их Ломко, а он забыл их опустить на почте.

24 сентября. Среда

Часов в 12 немцы первыми открыли огонь по эсминцу, стоявшему около мастерской. Разрывы снарядов с каждым залпом приближались к нему. Примерно после 15-го залпа, когда, казалось бы, что следующие залпы пойдут на поражение, эсминец быстро пошел в Морканал и ушел в устье Невы. А этим временем наш сосед «Свирепый» отошел от причала, что у нас по корме, встал посередине гавани метрах в пятидесяти по нашему левому борту и открыл огонь. Немец, конечно, перенес свой огонь на него. И бил довольно точно, потому что в нас не попал. Но чувствовали мы себя очень неуютно: вся палуба была залита водой от близких разрывов снарядов, в борту и надстройках пробоины, на палубе осколки снарядов, куски бетона от разрывов снарядов на стенке, все стекла на мостике выбило, хотя они раза в три толще обычных. В столовой и в конторке, что недалеко от нас на берегу, наклеенные крестами бумажные полосы, не уберегли стекла – все выбиты. Нам везет – еще ни одного из команды даже не ранило.

В начале обстрела немцами «Свирепого» подошли к нам два катера М0-506 и 507 с дымовыми шашками. Почему-то они пришвартовались к нам. Немецкие снаряды падали в нескольких метрах от нас, а значит, и от них. У них в рубках не осталось ни одного стекла, рулевые ранены. Пришлось им срочно уходить. Дымозавесу не ставили, хотя она в таких ситуациях могла бы защитить боевые корабли. Наконец ушел и «Свирепый». Немцы дали еще пару залпов и замолчали.

Мы уже давно заметили, что немцы бьют на выбор – только по боевым кораблям. Особенно, когда они открывают огонь по береговым целям. В порту стоят десятка два транспортов, вспомогательных судов, но им попадает редко, во время стрельбы по боевым кораблям; поэтому, когда поблизости от нас встает какой-нибудь эсминец, не только гражданская команда, но и наши ребята начинают ворчать. Похоже, немцы рассчитывают поживиться остатками нашего торгового флота…

Разогнав эсминцы, немцы обнаружили «Комсомолец», который встал на наше место у грузовой стенки. Хотя он стоял тихо-скромно, но, наверное, немцы разглядели на нем военно-морской флаг. Немецкая батарея стала нащупывать «Комсомолец». Постепенно разрывы снарядов приближались к нему, разрываясь то в воде, то на стенке. Один снаряд угодил в какой-то небольшой склад, и тот быстренько сгорел. Затем снаряды стали рваться вблизи корабля. Вот три снаряда, один за другим, разорвались на корабле, и на нем вспыхнули пожары. Дав еще 3-4 залпа, немец замолчал – «хорошего» помаленьку.

Во время обстрела «Комсомольца» нам пришло приказание: подойти к нему и взять на буксир. После долгих объяснений, что подставлять под снаряды такое большое судно неразумно, от нас отстали. После окончания стрельбы к «Комсомольцу» подошли два небольших буксира и увели его в Морской канал. И зачем его приводили сюда, куда немцы бьют прицельно каждый день?

Около нас стоит баржа, на которую молодые красноармейцы, лет 19-20-ти, грузят какие-то моторы. Вид их страшен: лица худющие, скулы торчат, под глазами синие круги, пилотки натянуты на уши, кисти рук до конца втянуты в рукава шинелей. Сегодня капитан-лейтенант получил письмо от моего отца. Дал мне его.

Я едва разобрал его почерк, который после болезни стал очень неразборчивый. Пишет, что три недели от меня нет писем, и дома беспокоятся. Просит узнать у меня, что я думаю об окончании школы? Я то думаю, что ничего из этого сейчас не выйдет. Надо ждать окончания войны.

В 21.15 отдаем швартовы и куда-то уходим. И я иду спать.

25 сентября. Четверг

В 2.30 меня разбудил Ломко. Команда: «Все наверх!» Вышел, темнота, тишина. С правого борта возвышаются какие-то две высокие вышки. Где мы находимся – никак не пойму. Зачем вызвали всех наверх – не знаю. Пошел снова спать. В 4 часа опять разбудили – на вахту. Стоим с Емельяновым: я на баке, он на юте. Обо всем увиденном докладываем капитан-лейтенанту на мостик.

Теперь я разобрался в обстановке: около нас стоит здоровый плавучий док. Мы стоим ютом к буму. Это на том месте, где мы стояли в первый раз. Оказывается, мы ждали всю ночь буксир «Октябрь», чтобы вместе буксировать док, но «Октябрь» прошел куда-то мимо. В 4.30 отдаем швартовы и идем на старое место. Встречаем «Комсомолец», который буксируют вверх по каналу. «Ермака» на месте уже нет, куда-то ушел. Часов в 6, еще до рассвета, встали на прежнее место.