Виктор Гюго - Отверженные (Перевод под редакцией А. К. Виноградова )

• Название: Отверженные (Перевод под редакцией А. К. Виноградова )
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Классическая проза

---

Жан Вальжан провел в саду не только эту ночь, но и две следующие. Козетта видела его сквозь отверстие ставня.

На третью ночь убывающая луна поднялась позднее.

Вдруг около часа ночи Козетта услышала сквозь сон громкий хохот, а потом голос отца, который звал ее:

— Козетта! Козетта!

Она вскочила, накинула на себя капот и открыла окно. Отец стоял на лужайке.

— Я разбудил тебя, чтобы успокоить насчет твоего призрака, — сказал он. — Вот он, и в своей круглой шляпе.

И он показал ей на лужайке тень, действительно вполне походившую на мужскую фигуру в круглой шляпе. Это было не что иное, как тень печной трубы с колпаком, высившейся над крышей соседнего дома. Козетта тоже расхохоталась. Все ее мрачные предположения, вызванные этой тенью, сразу исчезли, и на другой день, завтракая с отцом, она смеялась над зловещим садом, в котором витают призраки печных труб.

Жан Вальжан вполне успокоился. Козетта не подумала проверить, находилась ли тень печной трубы в том самом месте, где она в первый раз видела тень мужчины в круглой шляпе, и находилась ли луна на небе в том же месте, как в тот вечер. Она даже не задумалась над тем, что было бы чересчур странным, если бы тени печных труб боялись быть замеченными и спешили скрыться, лишь только кто-нибудь взглянет на них, как исчезла та тень, когда Козетта обернулась, увидав ее отражение на лужайке: в этом молодая девушка была твердо убеждена. Как бы там ни было, но Козетта тоже совершенно успокоилась. Доказательство отца казалось ей несомненным, и она перестала думать, чтобы кто-нибудь чужой мог ходить по вечерам или ночью по их саду.

Однако, несколько дней спустя, случился новый инцидент.

III. Глава, обогащенная комментариями Туссен

В саду около решетки, выходившей на улицу, была каменная скамейка, скрытая кустами от любопытных взоров, но рука прохожего свободно могла достать до нее сквозь решетку и кусты.

Один раз вечером, в том же апреле, когда Жана Вальжана не было дома, Козетта вышла в сад и села на эту скамейку. Солнце уже зашло. По вершинам деревьев проносился свежий ветерок. Козетта задумалась. Ее вдруг охватила беспричинная тоска — та непобедимая тоска, которая иногда нападает на человека по вечерам и неизвестно отчего происходит — быть может от надвигающегося сумрака, напоминающего тайну смерти.

А может быть, возле Козетты в эту минуту витал дух Фантины. Козетта поднялась со скамейки, тихо обошла весь сад по росистой траве. Сквозь подавлявшую девушку тоску у нее, однако, пробивалось сознание действительности, и она подумала: «Нужно будет завести деревянные башмаки для прогулок по саду в эту пору, иначе схватишь насморк, а не то что-нибудь и еще похуже».

После этого она снова вернулась к скамейке. Собираясь сесть на нее, она увидела на ней довольно большой камень, которого за несколько минут перед тем там не было.

Козетта посмотрела на этот камень и недоумевала, откуда бы он мог взяться. Мысль о том, что камень не мог попасть сюда сам, что кто-нибудь положил его на скамейку и что этот кто-нибудь протягивал с ним руку сквозь решетку, обдала ее холодом ужаса.

На этот раз ужас казался основательным, потому что камень был предметом вполне осязательным. Сомнений тут никаких не могло быть.

Не трогая камня, Козетта бросилась прямо домой, где тотчас же закрыла ставнем и заперла задвижкой входную стеклянную дверь.

— Вернулся отец? — спросила она у Туссен.

— Нет еще, мадемуазель, — ответила та.

Жан Вальжан, как любитель одиноких ночных прогулок, иногда возвращался очень поздно.

— Туссен, а вы запираете на ночь дверь в сад? Хорошо ли вы задвигаете железную задвижку? — продолжала девушка.

— Будьте спокойны, мадемуазель, я делаю все, что нужно, — сказала Туссен.

Козетта, в сущности, нисколько не сомневалась в добросовестности служанки, поэтому добавила в виде оправдания своего вопроса:

— Здесь очень пустынно.

— Да, уж это верно! — подхватила Туссен. — Здесь запросто могут зарезать, так что не успеешь и пикнуть. А хозяин, как нарочно, все пропадает по ночам. Но вы все-таки не бойтесь, мадемуазель: я так крепко запираю весь дом, что в него не скоро проберутся… Да в самом деле жутко одним женщинам! Представьте себе, что ночью к вам прямо в спальню вдруг залезут разбойники, пригрозят вам, чтобы вы молчали, и примутся резать вам горло!.. Тут страшна не самая смерть: умереть всем когда-нибудь придется, а ужаснее всего подумать, что попадешь в руки негодяев… Потом и ножи у них, наверное, плохо режут… О господи!..

— Будет вам! — перебила Козетта. — Заприте лучше окна.

Напуганная словами старухи, а может быть, и воспоминанием об явлениях прошлой недели, Козетта не решилась сказать ей, чтобы она пошла и посмотрела на таинственный камень, опасаясь, как бы во время ее отсутствия кто-нибудь не забрался в дом через садовую дверь. Она только распорядилась, чтобы служанка как можно крепче заперла все двери и окна и осмотрела весь дом от подвала до чердака. Потом она тщательно заперлась сама в своей спальне; посмотрев у себя под кроватью, она разделась и легла, но спала очень плохо. Всю ночь она видела перед собою камень, выросший в целую гору, изрытую темными пещерами.

Утром при солнечном свете (утреннее солнце обладает свойством заставлять нас смеяться над нашими ночными страхами, и тем сильнее, чем мы более терзались страхом в темноте) вечерние ужасы показались Козетте простым кошмаром.

«И что это только пришло мне в голову? Это вроде тех шагов, которые мне почудились ночью в саду, и тени от печной трубы! Неужели я становлюсь трусихой?» — подумала она.

Солнце, пробивавшееся сквозь щели ставен и окрашивавшее в пурпур шелковые занавесы окон, так ободрило Козетту, что у нее не осталось и следа какой бы то ни было боязни. Даже к камню она отнеслась скептически.

«Наверное, вовсе и не было никакого камня, — говорила она себе, — Как не было мужчины в круглой шляпе, должно быть, он почудился мне, как и все остальное».

Она оделась, спустилась в сад и побежала к скамье. Однако, взглянув на нее, снова похолодела от испуга: камень лежал на месте. Но испуг ее продолжался только одно мгновение. То, что ночью причиняет испуг и ужас, днем вызывает только любопытство.

«Что это за камень?» — спросила себя Козетта.

Она смело приподняла его и увидела под ним что-то похожее на письмо. Это был конверт из белой бумаги. Козетта взяла его и осмотрела. Адреса и печати на нем не было. Между тем он, хотя и незаклеенный, не был пуст. В нем лежали какие-то бумаги. Козетта вытащила эти бумаги, которые оказались сшитыми в тетрадь и пронумерованными постранично. Тетрадь была исписана мелким и, как показалось Козетте, красивым почерком.

Молодая девушка теперь чувствовала уже не страх, даже не простое любопытство, а нечто вроде смутной тревоги. Она стала искать в тетради какое-нибудь имя, но не нашла, не было также и подписи. Кому это могло быть адресовано? Вероятно, ей, Козетте, раз оно положено к ней на скамейку. Но от кого? Молодой девушкой овладело что-то похожее на очарование. Она с усилием оторвала глаза от тетради, дрожавшей в ее руке, взглянула на небо, на улицу, на залитые солнцем акации, на голубей, сидевших на кровле соседнего дома, потом вдруг снова впилась глазами в тетрадь. Она решила, что ей следует прочесть написанное на этих страничках, и вот что она прочла.

IV. Сердце под камнем

Любовь — это сосредоточие всей вселенной в одном существе, возвышение этого существа до степени божества.

Любовь — это привет ангелов небесным светилам.

Как печальна душа, когда ею овладевает грусть от любви! Какую пустоту причиняет отсутствие любимого существа, которое одно наполняло собою весь мир! О, как это верно, что любимое существо становится божеством! Очень понятно, что Бог должен был бы на это ответить гневом, если бы он, отец всего сущего, не создал вселенной для души, а душу — для любви.

Достаточно одной улыбки из-под белой креповой шляпки с лиловыми лентами, чтобы перенести душу в мир грез.

Все наполнено Богом, но все и скрывает в себе Бога. Предметы темны, существа непроницаемы. Любить существо — значит сделать его прозрачным.

Некоторые мысли — те же молитвы. Бывают минуты, когда душа преклоняет колени, в каком бы положении ни находилось тело.

Разлученные влюбленные обманывают разлуку тысячами химер, не лишенных, однако, известной доли реальности. Им препятствуют видеться, между ними не допускают переписки. Они изобретают множество тайных способов сношений. Они шлют друг другу пение птиц, аромат цветов, смех детей, свет солнца, шепот ветра, лучи звезд — все творение Божие. И почему же нет? Ведь все, сотворенное Богом, сотворено им для служения любви. Любовь достаточно могущественна, чтобы заставить всю природу стараться о доставлении ей вестей.