Константин Станиславский - Работа актера над собой в творческом процессе воплощения

• Название: Работа актера над собой в творческом процессе воплощения
• Автор: Константин Станиславский
• Жанр: Кино
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-070953-3

Без «системы Станиславского» невозможно представить современное мировое театральное искусство. Эта сценическая теория и сегодня лежит в основе практического обучения актеров и режиссеров на профилирующем курсе «мастерство актера» и «мастерство режиссера».

В самом полном, «капитальном», виде «система» изложена в труде К. С. Станиславского «Работа актера над собой. Дневник ученика» (часть I и II).

Вторая часть этого произведения впервые за много лет публикуется в данном издании — «Работа над собой в творческом процессе воплощения» — посвящена вопросам подготовки «физического аппарата» актера к воплощению роли.

В этой части подробнейшим образом рассматриваются и анализируются элементы внешней сценической выразительности и подводятся итоги всему комплексу вопросов профессиональной подготовки актеров, обсуждение которых было начато в первой части — «Работа над собой в творческом процессе переживания».

---

У вас в жизни и на сцене ударения беспорядочно разбегаются по всему тексту, точно стадо по степи. Внесите порядок в ваши акцентуации. Скажите: «человек!»

— «Че́ло-ве́к», — отчеканила Вельяминова.

— Еще лучше! — дивился Аркадий Николаевич. — Теперь у вас в одном слове оказалось два ударения, а самое слово раскололось пополам. Разве вы не можете сказать «челове́к» как одно, а не два слова, с ударением на последнем слоге: «челове́к»?

— «Челооо-ве́к», — старалась наша красавица.

— Это не звуковое ударение, а зуботычина или подзатыльник! — шутил Аркадий Николаевич. — Зачем вы понимаете ударение как тумак? Вы не только бьете слово голосом, звуком, но и припечатываете его подбородком, наклонением головы. Это плохая и, к сожалению, очень распространенная среди актеров привычка. Ткнул вперед головой и носом — как будто и выделил важность слова и мысли! Чего проще!

На самом деле это гораздо сложнее. Ударение — это любовное или злобное, почтительное или презрительное, открытое или хитрое, двусмысленное, саркастическое выделение ударного слога или слова. Это преподнесение его, точно на подносе.

Кроме того, — продолжал Аркадий Николаевич, — зачем, разрезав слово «чело-век» на две части, к первой из них вы относитесь с презрением и почти глотаете ее, а вторую так выталкиваете, что она вылетает и разрывается, как бомба? Пусть это будет одно слово, одно представление, одно понятие! Пусть ряд звуков, букв, слогов соединяется одной общей фонетической линией! Ее можно где-то повысить, понизить, изогнуть!

Возьмите большой кусок проволоки, где-то изогните его, где-то чуть приподнимите кверху, и у вас получится какая-то более или менее красивая, выразительная линия, с какой-то вершиной, которая, точно громоотвод на куполе, принимает удар, а в остальной своей части создает какой-то рисунок. В такой линии есть форма, очертание, цельность, слиянность. Ведь это же лучше, чем та же проволока, разорванная на мелкие огрызки, которые разбросаны и валяются отдельно друг от друга. Попробуйте изгибать звуковую линию слова «человек» на разные лады.

В классе создался общий гул, в котором ничего нельзя было разобрать.

— Вы механически исполняете приказание! — остановил нас Аркадий Николаевич. — Вы сухо, формально произносите какие-то мертвые звуки, внешним образом сцепленные между собой. Вдохните в них жизнь.

— Как же это сделать? — недоумевали мы.

— Прежде всего так, чтобы слово выполняло свое назначение, данное ему природой, чтобы оно передавало мысль, чувство, представление, понятие, образы, ви́дения, а не просто ударяло звуковыми волнами по барабанной перепонке.

Поэтому нарисуйте словом того, о ком вы думаете, о ком говорите, кого вы имеете в виду, и то, что вы видите внутренним зрением. Говорите партнеру, что это красивый или уродливый, большой или маленький, приятный или отвратительный, добрый или злой «человек».

Старайтесь передать с помощью звука, интонации и других выразительных данных то, что вы видите или чувствуете в них.

Вельяминова пробовала сказать, но у нее не выходило.

— Ваша ошибка в том, что вы сначала говорите слово, слушаете его, а потом уже стараетесь понять, о ком идет речь. Вы рисуете без живой натуры. Попробуйте поступать наоборот: сначала вспомнить кого-нибудь из ваших знакомых, поставить его перед собой, как это делает художник с моделью, и после передавайте словами то, что увидите внутри, на экране вашего внутреннего зрения.

Вельяминова чрезвычайно добросовестно пыталась исполнить приказание.

Аркадий Николаевич поощрил ее и сказал:

— Хоть я и не чувствовал, кто этот человек, о ком вы говорите, но пока с меня довольно и того, что вы стараетесь познакомить меня с ним, что вы верно направляете свое внимание, что слово вам понадобилось для действия, для подлинного общения, а не просто для болтания.

Теперь скажите мне: «хороший человек».

— «Хоро́ший… челове́к», — отчеканила она.

— Опять вы говорите мне о каких-то двух представлениях или лицах: одного из них зовут «хоро́ший», а другого просто «челове́к».

Между тем оба, вместе взятые, создают не два, а лишь одно существо.

Ведь это же разница: «хоро́ший… челове́к» или оба слова слиянно «хорошийчелове́к». Прислушайтесь: я слепляю прилагательное с существительным в одно неразрывное целое и у меня получается одно понятие, одно представление не о «человеке» вообще, а о «хорошемчелове́ке».

Прилагательное характеризует, окрашивает существительное и тем отличает, отделяет этого «человека» от всех других людей.

Но прежде успокойтесь и снимите с этих слов все ударения, а потом уж будем их вновь ставить.

Задача оказалась совсем не такой простой, как это представляется.

— Вот так! — наконец добился от нее Аркадий Николаевич после долгой работы.

— Теперь, — приказывал он дальше, — поставьте только одно ударение на самом последнем слоге: «хорошийчелове́к». Только, пожалуйста, не бейте, а любите, смакуйте, бережно подносите выделяемое слово и его ударный слог. Меньше, еще гораздо меньше зуботычины! — умолял Аркадий Николаевич.

Слушайте, вот оба слова со снятыми ударениями: «хороший человек». Слышите вы эту скучную, как прямая палка, линию звука? А вот те же самые слипшиеся воедино слова, но с небольшим, едва заметным звуковым изгибом: «хороший челове́к», с какой-то едва уловимой, ласковой фонетической завитушкой на последнем слоге «ек».

Есть много всевозможных приемов, которые помогут вам рисовать и простодушного, и решительного, и мягкого, и сурового «хорошегочелове́ка».

После того как Вельяминова и все ученики попробовали сделать то, о чем говорил Торцов, он остановил их и сказал:

— Напрасно вы так сильно прислушиваетесь к вашим голосам. «Самослушание» родственно самолюбованию, самопоказыванию. Дело не в том, как вы сами говорите, а в том, как другие вас слушают и воспринимают. «Самослушание» — неверная задача для артиста. Гораздо важнее и активнее задача воздействия на другого, передача ему своих ви́дений. Поэтому говорите не уху, а глазу партнера. Это лучший способ уйти и избавиться от «самослушания», которое вредно для творчества, так как вывихивает актера и отклоняет его от действенного пути.

……………………… 19… г.

Войдя сегодня в класс, Аркадий Николаевич обратился к Вельяминовой и, смеясь, спросил:

— Как поживает «хороший челове́к»?

Вельяминова ответила, что «хороший челове́к» поживает отлично, и при этом вполне правильно поставила ударение.

— Ну, а скажите-ка те же слова, но с ударением на первом слове, — предложил ей Торцов. — Впрочем, прежде чем делать эту пробу, я должен познакомить вас с двумя правилами, — оговорился Аркадий Николаевич. — Первое из них заключается в том, что прилагательное при существительном не принимает на себя ударения. Оно только определяет, дополняет существительное и сливается с ним. Недаром такие слова называются «прилагательными» (они прилагаются к существительным)!

На основании этого, казалось бы, нельзя говорить, как я вам предлагаю, «хоро́шийчеловек» с ударением на первом слове, то есть на прилагательном.

Но есть другой, более сильный закон, который, наподобие психологической паузы, побеждает все другие законы и правила. Это закон о сопоставлении. На основании его мы обязаны всегда, во что бы то ни стало, ярко выделять противопоставляемые слова, выражающие мысли, чувства, образы, представления, понятия, действия и прочее.

Это особенно важно в сценической речи. Делайте это в первую очередь, чем и как хотите. Пусть одна сопоставляемая часть передается громко, другая тихо, одна на высокой, другая на низкой голосовой тесситуре, одна в одной, другая в другой красках, темпах и т. д. Лишь бы разница между сопоставляемыми понятиями была ясна и даже, по возможности, ярка. На основании этого закона, чтобы сказать «хоро́шийчеловек» с ударением на прилагательном, вам необходимо иметь существующего или подразумеваемого «дурного человека» для противопоставления ему «хорошего человека».

Для того чтобы слова произнеслись сами собой, естественно и интуитивно, прежде чем говорить, подумайте про себя, что речь идет не о «дурном», а о…

— «Хоро́шемчеловеке», — подхватила инстинктивно сама Вельяминова.

— Вот видите, отлично! — ободрил ее Торцов.

После этого ей добавлено было еще одно, два, три, потом четыре, пять и т. д. слов, пока не получился целый рассказ.

«Хороший человек пришел сюда, но не застал вас дома и с огорчением ушел назад, сказав, что больше не вернется».

По мере роста фразы у Вельяминовой усиливалась потребность в ударных словах. Скоро она так спуталась в них, что уже не могла связать двух слов.