Н. Никитин - Преступный мир и его защитники

• Название: Преступный мир и его защитники
• Автор: Н. Никитин
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-270-01930-2

В сборнике Н. В. Никитина (псевдоним Азовец) «Преступный мир и его защитники» рассказывается о самых громких уголовных процессах России конца XIX и начала XX века, которые вели известные русские адвокаты Книга, рисующая жизнь без прикрас, с ее страстями, горем, страданиями, была с интересом встречена читателями, критикой. Предлагаем читателю ее в новой редакции. Книга выходит впервые после 1910 года.

---

На его квартире при обыске были найдены несколько циркуляров банкирского дома Вавельберга на французском, датском и немецком языках, с подлинными подписями совладельцев дома I. Берсона и И. Шебеко, а также следующая срочная телеграмма из Берлина от 16 июня: «Принимаем предложение, приезжайте немедленно. Перман».

Сначала Лихтенштейн объяснил, что телеграмма эта была прислана неким Перманом, к которому он должен был поступить на службу, но потом признался, что телеграмму прислала Жаке, дабы он мог скорее получить заграничный паспорт.

Привлеченный к ответственности, Густав Лихтенштейн не признал себя виновным в подлоге аккредитивов. По его словам, Юлия Жаке забеременела от какого-то высокопоставленного лица и выехала в Берлин, где один принц обещался уплатить ей около 4 000 марок. Так как Лихтенштейн, по его объяснению, желал в то время отправиться на парижскую выставку, то Жаке предложила ему 500 рублей на дорогу и выслала их через знакомую артистку. Найденные же у него циркуляры банкирского дома Вавельберга он будто бы взял без всякого преступного замысла, желая иметь лишь образец циркулярного извещения.

Несмотря на все принятые сыскной полицией меры, француженка Юлия Жаке осталась неразысканной.

В 1901 году 29 ноября Лихтенштейн фигурировал уже в санкт-петербургском окружном суде.

Защищал его присяжный поверенный Марголин, а со стороны обвинительной власти выступал товарищ прокурора Бибиков.

Подсудимый — молодой человек лет 35-ти, с резкими чертами худощавого лица.

По-русски он ничего не говорил и давал свои объяснения через переводчика на французском языке.

Не признавая себя виновным, он поддерживал свое первоначальное показание.

На судебном следствии выяснилось, между прочим, что Лихтенштейну было поручено однажды переслать во Французский национальный банк несколько аккредитивных бланков и образцы подписей лиц, заведовавших банкирским домом Вавельберга. Бланки эти были получены Французским банком, но в пакете не оказалось образцов подписей, неизвестно где исчезнувших.

Порядок выдачи заграничных аккредитивов был настолько примитивен в конторе Вавельберга, что служащие сами критиковали его, находя возможным получение денег за границей по аккредитиву путем обмана.

Когда ловкая проделка таинственной незнакомки в Берлине стала известна, служащие конторы Вавельберга были уверены, что в данное дело замешался кто-нибудь из их среды.

По справкам оказалось, что перед отъездом Жаке за границу Лихтенштейн сам написал телеграмму от имени Перма.

Исчезнувшая Юлия Жаке одно время подвизалась у Омона, в Москве, на открытой сцене, а затем, перекочевав в Петербург, сделалась постоянной посетительницей «Альказара».

Чем она занималась в Петербурге — остается тайной. Известно только, что она незадолго до отъезда за границу жаловалась знакомым на свою беременность и говорила, что сама не знает, кто был отцом ее ребенка.

Товарищ прокурора нашел, что история о каком-то высокопоставленном лице и принце — не более как мифическая сказка из «Тысячи и одной ночи», и настаивал на обвинении Лихтенштейна.

С своей стороны, присяжный поверенный С. П. Марголин указал суду на редкую особенность данного процесса: в нем нет главного виновника. Сомневаясь, действительно ли была берлинская незнакомка Юлией Жаке, защитник признавал, что она, наконец, могла состоять в преступной компании с совершенно другим лицом, а не с подсудимым, против которого нет ни одной прямой улики.

Лихтенштейн в своем последнем слове заявил, что он лишь случайная жертва несчастно сложившихся обстоятельств.

Ознакомившись с обстоятельствами преступления, присяжные заседатели вынесли ему обвинительный вердикт и дали снисхождение.

Резолюцией суда Август Лихтенштейн был приговорен к лишению всех особенных прав и преимуществ и к заключению в тюрьму на один год.

ОБМАН ЖЕНЫ

Летом 1899 года один из адвокатов проездом в Петербург случайно познакомился в вагоне с молодой девушкой — воспитанницей московского института. Пассажирка назвалась дворянкой Марией Масловой и, узнав, что он — юрист, попросила у него на всякий случай визитную карточку. Через несколько дней она навестила адвоката и объяснила, что ей крайне нужен юридический совет по одному уголовному делу.

По ее словам, проживавший в Петербурге ее дядя дантист Крамер вызвал ее из Москвы к себе, и она поселилась в его семье.

Однажды он просил ее оказать ему большую услугу и сообщил, что жена его чувствует себя очень больной и не может выходить из дома, между тем как ей необходимо подписать у нотариуса одну деловую бумагу.

Уступая просьбам дяди, девушка зашла вместе с ним в нотариальную контору и подписалась на каком-то документе именем и фамилией своей тетки.

Но когда Крамер начал упрашивать ее никому не говорить об этом, то у девушки зародилось сомнение — хорошо ли она сделала, согласившись на просьбу родственника?

Адвокат посоветовал ей рассказать обо всем родным.

Вернувшись в Москву, Маслова переговорила с своим двоюродным братом. Последний догадался, что Крамер намеревается присвоить себе капитал жены, положенный ею на хранение в государственный банк, и немедленно известил об этом тетку.

Госпожа Крамер обратилась за разъяснением в государственный банк и, к своему удивлению, узнала, что деньги ее, в сумме 7 250 рублей, будут полностью удержаны по исполнительному листу санкт-петербургского коммерческого суда. Только тогда госпожа Крамер догадалась о мошеннической проделке и обратилась с заявлением к прокурору окружного суда.

Предварительным следствием было обнаружено, что 5 августа в контору нотариуса Анисимова явился дантист Крамер в сопровождении молодой дамы и, выдавая последнюю за свою жену, просил написать от ее имени доверенность. Ему выдали эту доверенность, и молодая дама всюду, где нужно было, расписалась Анной Крамер.

17 августа оба они снова пришли в нотариальную контору, и Крамер принес для засвидетельствования заявление от имени жены о признании ею какого-то иска правильным. Молодая спутница по-прежнему назвалась его женой, и ходатайство Крамера было удовлетворено.

В тот же день в санкт-петербургский коммерческий суд от племянника Крамера доктора Владимира Фалька поступило прошение о взыскании с Анны Крамер 15 000 рублей по представленному им векселю. Вексель этот оказался выданным Фальку Крамером будто бы по доверенности жены. Перед рассмотрением прошения Фалька в суд было доставлено и заявление от Анны Крамер о том, что она признает иск по векселю. Коммерческий суд определил взыскать с нее в пользу Фалька 15 000 рублей с процентами и судебными издержками.

В первых числах сентября Крамер взял у жены под каким-то предлогом выданную ей из государственного банка сохранную расписку, и она, вместе с исполнительным листом по иску Фалька, была представлена в государственный банк для получения вклада Анны Крамер. Когда же последняя заявила прокурору о противозаконных действиях мужа, то доктор Фальк поспешил прекратить взыскание по своему векселю.

На допросе госпожа Крамер удостоверила, что она ни доверенности мужу, ни заявления никогда не выдавала и все ее подписи на этих бумагах являются подложными.

Привлеченная в качестве обвиняемой дворянка Маслова оправдывалась тем, что она подписывалась за тетку только по неведению и не желая огорчать любившего ее дядю отказом. Что она подписывала — Крамер не говорил ей, ссылаясь на то, что она ничего не понимает в деловых бумагах.

В свою очередь, дантист заявил на следствии, что лет пять тому назад он познакомился с Анной Кацан. После его настойчивых просьб девушка согласилась выйти за него замуж, но предварительно поставила условие, чтобы он внес на ее имя в государственный банк известную сумму денег. Вклад этот она обещала возвратить ему на другой или третий день после свадьбы. Крамер согласился исполнить ее желание. Однако прошло некоторое время, они стали мужем и женой, а он все еще никак не мог получить свои деньги из банка.

Вскоре он убедился, что жена нисколько не любит его и намеревается расстаться с ним. Поэтому он решился получить обратно свой вклад, выдал с этой целью племяннику фиктивный вексель для предъявления ко взысканию и уговорил племянницу подписаться на некоторых бумагах за жену. Чтобы чем-нибудь вознаградить племянника за услугу, он дал ему взаймы 500 рублей.

Доктор Фальк не признал себя виновным и объяснил, что 13 августа он был вызван дядей из Москвы под предлогом определения его на должность военного врача в Петербурге. Когда он приехал к Крамеру, то тот отправился с ним в нотариальную контору и попросил его взять вексель на 15 000 рублей, написанный на его имя. Фальк изумился, прочитав, что вексель выдается теткой, и заметил дантисту, что она ему ни копейки не должна.