Н. Никитин - Преступный мир и его защитники

• Название: Преступный мир и его защитники
• Автор: Н. Никитин
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-270-01930-2

В сборнике Н. В. Никитина (псевдоним Азовец) «Преступный мир и его защитники» рассказывается о самых громких уголовных процессах России конца XIX и начала XX века, которые вели известные русские адвокаты Книга, рисующая жизнь без прикрас, с ее страстями, горем, страданиями, была с интересом встречена читателями, критикой. Предлагаем читателю ее в новой редакции. Книга выходит впервые после 1910 года.

---

Помощник присяжного поверенного Чекеруль-Куш, с своей стороны, в защиту подсудимого произнес речь, которую закончил следующими словами:

— Высокая цель правосудия, достоинство суда и человеческая осторожность требуют разрешения рокового вопроса: «Кто он?» Если перед нами нормальный человек, то да свершится правосудие; но если на скамье подсудимых больной человек, — что тогда? Вот ужасная мысль, которая сверлит мой мозг и щемит мое сердце. Тогда здесь будет не суд, а похороны, и в руках у вас, господа присяжные заседатели, — не меч правосудия, а погребальный факел. И вечно, вечно в моей мысли жалкая фигура подсудимого будет представляться заживо положенной в гроб, в крышку которого тщетно стучали.

После резюме председателя Н. С. Крашенинникова, всесторонне объяснившего данное дело и его особенности, присяжные заседатели удалились в совещательную комнату.

— Да, виновен, — вскоре вынесли они вердикт.

На основании их решения санкт-петербургский окружной суд приговорил А. П. Констанского к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы на шесть лет.

Осужденный тупо выслушал приговор и сжал голову руками. Через минуту его увели под конвоем.

ЗАГАДОЧНОЕ ДЕЛО

25 августа 1902 года, около 9 часов вечера, до слуха публики, проходившей по Университетской набережной в Петербурге, донеслись отчаянные крики о помощи.

Оказалось, в Неве, недалеко от берега, тонул неизвестный молодой человек. К счастью, мимо него в это время проходил пароход Финляндского общества и тонувшего удалось вытащить багром из воды. Вслед за ним на поверхности воды появилась женщина, но, прежде чем ее успели захватить багром, она быстро пошла ко дну.

Спасенный человек некоторое время находился в бессознательном состоянии, а затем, очнувшись, объяснил, что он — мещанин Николай Укшинский.

— А еще кто с вами был? — спросили его.

— Моя знакомая, Мария Мезина, — ответил он растерянно.

— Как же вы попали в Неву?

— Не помню… В воде я боролся с Мезиной, — она меня не пускала, а я ее.

Укшинский был препровожден в полицию, и там на допросе он дал новое, сбивчивое объяснение.

По его словам, утонувшая Мезина случайно встретилась с ним в роковой вечер на Университетской набережной. Разговорившись с ней, он схватил ее за руки, но она так сильно оттолкнула его от себя, что он полетел с набережной в воду. Вместе с ним будто бы упала в Неву также и Мезина, потеряв равновесие.

Таким образом, если верить ему, был только обыкновенный несчастный случай.

Однако на предварительном следствии выяснилось совершенно иное.

В то время, когда Укшинский и Мезина стояли на набережной, недалеко от них на пристани Финляндского пароходства находился некто Пайст. Случайно обратив внимание на эту парочку, он, к своему удивлению, увидел, что молодой человек обнял вдруг свою спутницу за талию и вместе с ней прыгнул с набережной в воду. Мезина, едва успев вскрикнуть, сразу пошла ко дну.

По справкам оказалось, что утонувшая женшина была любовницей Укшинского, который познакомился с ней еще осенью 1901 года. Месяцев пять они жили вместе в одной комнате, причем Укшинский почти исключительно существовал на ее скромный заработок. Деспот по характеру, грубый и вспыльчивый, он часто запивал и жестоко бил свою любовницу.

— Да ты бы бросила его, — советовала ей квартирная хозяйка.

— Не могу, боюсь, — обыкновенно говорила Мезина.

Однако совместная жизнь с Укшинским стала, наконец, ей невмоготу, и она решилась порвать с ним. С этой целью она 17 августа переехала жить к своей сестре и когда через два дня вернулась на прежнюю квартиру за остававшимися вещами, то не нашла уже своей швейной машинки. Она оказалась заложенной Укшинским в ломбарде, и Мезина, чтобы отомстить ему, заявила полиции о краже у нее машинки. Составленный по этому поводу протокол был передан мировому судье, и Укшинскому, таким образом, грозило наказание.

Не желая более видеться с ним, Мезина вечером 26 августа отправилась на свидание к другому любовнику, с которым была близко знакома еще во время совместной жизни с Укшинским и за которого последний не раз упрекал ее. Вместо другого любовника ей пришлось, однако, встретиться с отвергнутым Укшинским, и через несколько минут она нашла смерть в волнах Невы.

Заподозренный в умышленном убийстве своей бывшей любовницы, Укшинский 17 января 1903 года предстал перед санкт-петербургским окружным судом.

Со стороны обвинительной власти выступал товарищ прокурора Брюн де Сент-Ипполит. Защищал подсудимого присяжный поверенный М. Г. Казаринов.

На суде Укшинский, молодой человек, 25-ти лет, решительно отрицал свою виновность, уверяя, что он — жертва ошибки.

Свидетельские показания тем не менее оказались очень неблагоприятными для него. Так, например, прежняя сожительница его, Галкина, обрисовала его как жестокого и разнузданного человека, живущего на средства своих любовниц.

КОРОЛЕНКО Владимир Галактионович

Родился в Житомире в 1853 году В 1895–1896 годах, будучи известным писателем, участвовал в качестве общественного защитника в Мултанском деле (крестьяне-удмурты обвинялись в человеческих жертвоприношениях) и добился оправдания осужденных В 1902 году был защитником в процессе над павловскими сектантами В 1911 году выступил как корреспондент и защитник против обвинителей в судебном процессе «Дело Бейлиса» по обвинению Бейлиса в ритуальном убийстве Суд присяжных оправдал осужденного

Порвав связь с Галкиной, он бросил ее с ребенком на произвол судьбы.

После, за три дня до трагической смерти Мезиной, он почему-то вдруг снова явился к Галкиной и все время провел у нее, пьянствуя, жалуясь на головные боли и находясь в каком-то подавленном состоянии. Прощаясь с Галкиной вечером 26 августа, он говорил ей, что уезжает и что о дальнейшей судьбе его она узнает вскоре из газет.

Между прочим, из показания Пайста выясняется, что подсудимый бросился с набережной в Неву, держа Мезину перед собою за талию.

По словам свидетелей, он — хороший пловец и, если бы хотел, мог спасти несчастную Мезину. Сам же подсудимый упорно утверждал, что он вовсе не умеет плавать.

В свою очередь, вызванные по просьбе защиты мать подсудимого и один из его товарищей старались охарактеризовать его как человека мягкосердечного, смирного и трудолюбивого.

После речи товарища прокурора, настаивавшего на обвинении Укшинского, слово было предоставлено защите.

— Господа присяжные заседатели! — начал свою речь присяжный поверенный М. Г. Казаринов. — Когда естествоиспытатель желает исследователь какой-либо предмет, то прежде всего старается освободить этот предмет от всяких посторонних придатков и наслоений, чтобы иметь его перед собой в чистом виде, а затем и сам старается отрешиться от всякой предубежденности, предвзятости взгляда для того, чтобы иметь спокойное беспристрастное суждение, необходимое для исследователя. Но существует и другой способ исследования, сохраняющийся по преимуществу в судебных прениях; он заключается в том, что стороны прежде всего всячески стараются похоронить главный предмет исследования под грудой посторонних вопросов, а затем стараются вывести присяжных заседателей из состояния беспристрастия, необходимого для решения всякой задачи, и довести их до крайнего раздражения против подсудимого, пробудив в них сочувствие к жертве. Этот способ хорош тем, что им можно доказывать все, что угодно. В каждом деле этот способ — на руку одной из сторон. Сегодня не моя очередь им пользоваться. Моя задача, наоборот, восстановить перед вами событие, происшедшее на берегу Невы вечером двадцать шестого августа, в его чистом виде. Спокойное разрешение вопроса, кто кого столкнул в воду, — вот вся задача дела. Конечно, при этом необходимо разобрать, что за люди сошлись на берегу, зачем и почему сошлись, при каких условиях, в каком настроении? Все это — материал громадной ценности, но этот материал надо особенно оберегать от искажений, здесь очень легко зайти в область фантазий, преувеличений и ошибок.

Как искажены, например, обвинением характеры действующих лиц! Сколько мрачных красок пошло на портрет Укшинского! Моя работа прежде всего будет смыть эти краски и проявить под ними человеческий облик.

Укшинскому делается упрек в разврате, неразборчивости связей и их непрочности. Я нахожу наоборот, что каждая его связь претендует на известную моральную глубину. В похождениях своих он тяжеловесен. С одной живет два года, с другой — год. Каждый раз пытается создать семейное гнездо, но ничего не выходит, — быть может, потому, что строит из негодного материала. Сожительство с Мезиной начинается с глубокого душевного движения: он мечтает о браке, Мезина думает о том же. Лишь впоследствии, когда интерес новизны прошел и разные взаимные открытия, неизбежные при совместной жизни, развенчали иллюзии, — светлый призрак брака расплылся в серых тонах будничной жизни, и каждому, как это обыкновенно бывает, стало даже как-то неловко за свои недавние порывы и восторги, стало досадно за бисер, напрасно разметанный и потоптанный. А что раньше он серьезно смотрел на связь с Мезиной — это несомненно. Не он ли убедил ее покинуть выгодные, но скользкие театральные подмостки и заняться скромным трудом швеи? Не он ли, познакомившись с ней, поставил крест на своих других увлечениях? Они поселились вместе, и около полугода жизнь текла довольно сносно. Он вносил в семейную кассу около семидесяти рублей жалованья, получаемого на патронном заводе, — это громадный заработок для его среды; он выкупил ей швейную машинку, заложенную за сорок рублей, и она стала работать. Но вдруг несчастие: он теряет место на заводе; наступает нужда. Мать помогает ему, но ее доходы невелики. Он начинает искать другое место, но это не так легко и скоро делается, а Мезина ждать не желает, она заводит речь о разъезде и, заботясь о будущем, немедленно же возобновляет свою былую связь с другим человеком… Дальгаммером. Одно из его писем к Мезиной попадает в руки Укшинского. К беде материальной присоединяется беда душевная; он теряет совершенно самообладание, падает духом и начинает пить, — пропил деньги, взятые у матери, пропил свою одежду и, наконец, взялся за пресловутую швейную машинку Мезиной и заложил ее за тридцать рублей. Так связь с Мезиной началась у него с восторженного подъема духа и закончилась агонией.