Н. Никитин - Преступный мир и его защитники

• Название: Преступный мир и его защитники
• Автор: Н. Никитин
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-270-01930-2

В сборнике Н. В. Никитина (псевдоним Азовец) «Преступный мир и его защитники» рассказывается о самых громких уголовных процессах России конца XIX и начала XX века, которые вели известные русские адвокаты Книга, рисующая жизнь без прикрас, с ее страстями, горем, страданиями, была с интересом встречена читателями, критикой. Предлагаем читателю ее в новой редакции. Книга выходит впервые после 1910 года.

---

Кроме князя Н. И. Вадбольского, довольно крупная сумма денег была выдана неизвестно за что и его брату П. И. Вадбольскому, занимавшему одно время в «Россиянине» место инспектора. Как видно из обвинительного акта, существует предположение, что и эти деньги были выданы «за скромное и тихое поведение» по отношению к правлению «Россиянина». Через полгода, по распоряжению де Росси, и весь долг П. И. Вадбольского обществу в сумме свыше 5 000 рублей был списан «для уравнения счета».

Между прочим, в 1892 году де Росси заключил договор с содержателем типографии господином Киршбаумом на поставку для правления общества необходимого печатного материала. Согласно договору, за типографские работы должны были выдаваться не наличные деньги, а оплаченные акции «Россиянина» на сумму не более 25 000 рублей. Ввиду этого касса по распоряжению де Росси выписала в расход 25 125 рублей на покупку ста акций для господина Киршбаума, а затем акции эти были положены де Росси в отдельный конверт с надписью: «100 акций Киршбаума». После, однако, оказалось, что все эти акции значились за самим де Росси и, следовательно, им же самим были взяты из кассы 25 125 рублей. Господину Киршбауму потом пришлось предъявить обществу иск об уплате ему денег за печатные работы.

Из числа опрошенных свидетелей очень характерное показание дала вдова купца Е. С. Григорьева.

После смерти ее мужа в 1889 году осталось крупное пароходное предприятие на реках Волге и Каме. К госпоже Григорьевой по завещанию переходили четыре парохода, стоимостью по 50 000 рублей каждый, несколько грузовых барж, пристани и мастерские. Тем не менее за отсутствием оборотных средств она не могла продолжать этого предприятия и решила продать его.

Находилось много желающих приобрести это дело на льготных условиях и с векселями, но госпожа Григорьева требовала наличные деньги. Случайно она познакомилась с мещанином Машкауцаном, и тот посоветовал ей продать пароходство одному «солидному обществу». Когда госпожа Григорьева приехала в Петербург, этим «солидным обществом» оказался злополучный «Россиянин». В то время он, однако, мог всякого обмануть своим внешним видом. Дорогая обстановка повсюду в правлении, внушительные швейцары и отдельные кабинеты для каждого директора — все это заставляло думать, что дела общества процветают.

Немудрено, что госпожа Григорьева вполне доверилась «Россиянину» и охотно продала ему свое пароходство. Ей было объявлено, что пароходство может быть куплено за 300 000 рублей, в счет которых будут погашены ее долги, а несколько тысяч рублей она получит наличными деньгами и на остальную сумму в 139 000 рублей именные акции «Россиянина», уже оплаченные учредителями. Госпожа Григорьева согласилась на такие условия, сдала пароходство одному из директоров — А. С. Семенову и получила от него акции. Второпях она не обратила внимания на эти акции и, лишь вернувшись домой, обнаружила, что среди них только на 39 000 рублей было именных акций, а остальные акции не представляли гарантированной ценности.

Спустя некоторое время кредитор ее В. Мамонтов потребовал уплаты долга в 7 000 рублей, и она выдала ему на эту сумму акций «Россиянина». В. Мамонтов послал свою жену разменять акции на наличные деньги, но ей объявили, что акции эти ровно ничего не стоят. Конечно, Мамонтов поспешил возвратить их Григорьевой, и та наконец убедилась, что свое предприятие, стоящее до 400 000 рублей, она продала за чечевичную похлебку: и именные, и обыкновенные акции «Россиянина» ценились не выше стоимости бумаги. Она бросилась объясняться с директором А. С. Семеновым и грозила жаловаться. Директор, однако, не смутился и стал уверять, что дела «Россиянина» идут прекрасно и что акции его оцениваются уже по 300 рублей, а скоро поднимутся и до 400 рублей. Как бы в подтверждение его слов, к госпоже Григорьевой вскоре стали обращаться разные таинственные лица с просьбой уступить им ее акции по 300 и 350 рублей, но тут, очевидно, крылось «недоразумение»: просьбы были, а денег-то никто не давал за акции «Россиянина». Пришла, между прочим, к госпоже Григорьевой дама, которая стала усиленно просить продать ей сто акций по 350 рублей. Госпожа Григорьева согласилась, но, зайдя в правление «Россиянина», она увидела эту даму выходящей из директорской комнаты. По-видимому, все это проделывалось кем-то для отвода глаз. Поняв, в чем дело, госпожа Григорьева обратилась за содействием к присяжным поверенным Карабчевскому и Соколовскому. Адвокаты предъявили в коммерческом суде иск о ликвидации сделки между госпожой Григорьевой и А. С. Семеновым, состоявшим также членом и этого суда. Тем не менее коммерческий суд отказал в иске и, мало того, наложил еще на госпожу Григорьеву 6 000 рублей пени за неправильный спор. Дело перешло в правительствующий Сенат, но и там тоже отказали в иске, и госпоже Григорьевой пришлось снова заплатить пени в 6 000 рублей. В результате она просудила последние остатки своего имущества и была объявлена несостоятельной, с назначением администрации.

Другой свидетель, бывший юрисконсульт «Россиянина» И. М. Кнорозовский, касаясь внутренних порядков в обществе, отозвался о покойном де Росси как о необыкновенном труженике. По его словам, де Росси работал как вол и, являясь раньше всех в правление, уходил домой позже всех. Обладая удивительной памятью, он педантично относился к делу и не покладал рук до полного утомления. Тем не менее, по словам свидетеля, де Росси совершенно не знал транспортного дела, которым стал руководить в «Россиянине». Обыкновенно он придерживался ложного взгляда, что если агент общества будет приобретать его акции, то он и сам сделается заинтересованным в развитии его деятельности. Между тем такой агент, делаясь акционером, начинал влиять на правление и переставал быть подчиненным лицом, отчего значительно страдали интересы общества.

Дело в «Россиянине» было поставлено настолько широко, что действительно нетрудно было ошибиться относительно его прибыльности. Даже сам свидетель, близко стоявший к правлению, одно время заблуждался и думал, что общество отлично работает.

В общем, большая часть свидетельских показаний, как и обвинительный акт, касались, главным образом, покойного де Росси. Он был центром, вокруг которого группировались все алчущие «теплых» местечек. Сам любя деньги, он щедро раздавал их и другим лицам, которые так или иначе сумели примазаться к «Россиянину». Касса общества сплошь и рядом выдавала, по распоряжению своего полномочного хозяина, всевозможные «ссуды», «наградные», «отступные». Ознакомившись с деятельностью правления «Россиянина» времен диктаторства де Росси, ревизионная комиссия пришла к убеждению, что правление производило расходы за счет общества, нисколько не сообразуясь ни со средствами его, ни с действительной потребностью. Такой убыточный образ действий, по мнению ревизионной комиссии, должен быть всецело отнесен на счет самого директора-распорядителя. За какие-нибудь полтора года «Россиянин» истратил на жалованье правлению 95 490 рублей и служащим только в Петербурге — 119 592 рубля. На одни канцелярские расходы за это время пошло 12 326 рублей. Всего же на расходы главного управления «Россиянина» было выписано из кассы 281 740 рублей и на содержание агентств — 261 357 рублей. На командировки и разъезды по ордерам де Росси было отпущено 71 552 рубля, причем никаких оправдательных документов по этому расходу не было представлено.

Неудивительно, что 6 июня 1893 года де Росси вынужден был наконец доложить правлению, что ввиду недостатка оборотных средств он не в силах более вести дела общества и что «если 9 июня не последует усиления кассы на сумму не менее 100 000 рублей, то дальнейшее производство операций будет совершенно невозможным». В тот же день А. С. Семенов отказался от должности директора, а через месяц и Э. Ф. Пипер уведомил правление телеграммой из Берлина о своем отказе от службы в обществе. Когда в решительный момент пришлось оказать денежную помощь гибнущему «Россиянину», то де Росси заявил, что у него не имеется ни копейки. В свою очередь, Семенов с Пипером также сослались на полное отсутствие средств. 17 августа была назначена особая комиссия из представителей министерства финансов и внутренних дел, которая занялась подробной ревизией дел общества. Денег в кассе «Россиянина» к 1 октября оказалось всего лишь 939 рублей.

Подсудимый Э. Ф. Пипер в своем объяснении, главным образом, ссылался на покойного директора-распорядителя. По словам Пипера, акционером злополучного «Россиянина» он сделался случайно, по приглашению де Росси, которого знал раньше как своего бывшего начальника по службе в Главном управлении почт и телеграфов. Не обладая деньгами, Пипер сначала отказывался от приобретения акций, но де Росси пообещал ему место директора правления, и он прельстился. После, когда де Росси сделался директором-распорядителем, он, по выражению Пипера, так «околдовал» членов правления, что они беспрекословно выдали ему неограниченную доверенность. В январе 1893 года, перед отъездом Пипера за границу, к нему на квартиру пришел А. С. Семенов и незаметно подсунул для подписи какой-то протокол правления. После оказалось, что в этом протоколе говорилось о выдаче Семенову аванса за фрахты в сумме на 140 000 рублей.