Тамара Вепрецкая - Сантрелья

• Название: Сантрелья
• Автор: Тамара Вепрецкая
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906454-47-8

Исчезновение Николая, брата героини романа Елены Ветровой, оказывается таинственным образом связано с историей утраченного древнего испанского города Тартесса, с загадкой старинной рукописи и спасением некой святыни. Вместе с автором манускрипта вы побываете в средневековом испанском замке, насладитесь роскошью и великолепием города-дворца Кордовского халифа, станете участниками борьбы арабов и христиан в Испании, будете свидетелями гибели могущественного просвещенного халифата. Наконец, перенесетесь в Киевскую Русь, где в жесточайшей братоубийственной борьбе зарождалась эпоха расцвета Руси: эпоха Ярослава Мудрого. Занимаясь поисками пропавшего брата, Елена встретит свою настоящую любовь. Следуя за героиней, вы переживете невероятные, фантастические приключения. Этот роман-путешествие как в пространстве, так и во времени, покорит всех, кто любит историю, странствования и приключения.

---

Он ободряюще улыбнулся мне. Я не доверяла его необоснованной заботе обо мне, но, чтобы не разозлить его, я робко улыбнулась в ответ. Он показал на себя и представился:

— Я — Абд-аль-Рахман.

Он показал на меня и вопросительно кивнул. Я пробормотала свое имя.

— Элена, — радостно закивал он, будто закадычной подруге. Он что-то еще добавил, и то ли мне показалось, то ли мне хотелось это услышать, но я восприняла его слова как:

— Не бойся, Элена!

Он встал, унес в другой конец комнаты тазик с кувшином, жестом велел мне лежать и через массивную дверь вышел из своих покоев. Я поднялась со своего ложа. Рядом на полу аккуратно стояли кроссовки, но я не стала их надевать. Пол застилали небольшие пестрые ковры, приятно ласкавшие мои уставшие ноги. Ложе мое оказалось необычным восточным диваном, покрытым цветастым ковром и с длинной округлой подушкой в изголовье. Мое внимание привлек маленький столик, служивший несколько минут назад подставкой для тазика. Невысокий, около сорока сантиметров высотой, деревянный, инкрустированный перламутром, слоновой костью и разноцветными сортами дерева, со столешницей в форме восьмигранника, украшенной изысканным узором, он поражал удивительным изяществом.

В воздухе все также витал запах благовоний. Я, пошатываясь, но, уже почти избавившись от позорного страха, продолжила экскурсию по комнате. Прежде всего, я пыталась разыскать дверь в подземелье, толкая плечом стену возле оконной ниши, надавливая кулаком на камни в разных местах стены. Тщетно. Путь к спасению отрезан. Я решила не терять присутствия духа. Меня не пытают, не бьют, со мной ласково обращаются… Пока. Пусть пока. Но пока меня еще не съели и не убили, я в состоянии рассуждать и действовать. И я продолжила осмотр интерьера.

Стена, в которой я подозревала потайную дверь, служила пролетом между двумя нишами. Правая ниша скрывалась за узорчатыми изящными деревянными дверцами. Сквозь резной орнамент просматривались стеллажи книг и полки с сосудами различной формы. Эта ниша располагалась практически напротив дивана. Левое углубление, как я уже упоминала, содержало довольно узкое закругленное сверху окно примерно на высоте талии человека среднего роста. Я инстинктивно выглянула наружу, возможно, чтобы оценить шансы побега таким путем. Внизу, метрах в пяти-шести под окном, я увидела неширокую полосу ухоженного участка между крепостной стеной и внешней стеной замка, засаженную травой, занятую огородом и цветником. Неужели среди этих развалин можно было обрабатывать землю и содержать ее в идеальном порядке? Но, вероятно, для сегодняшних таинственных обитателей этого заброшенного много веков назад замка подобное хозяйство служило единственным средством к существованию.

Соседняя слева стена также имела две ниши: правая — с аналогичным окном, а левая, наверное, служила своеобразным шкафом или кладовой. Она закрывалась снаружи деревянной узорчатой облицовкой, превращавшей ее в изящный восточный шкафчик, внутри которого угадывалась легкая занавеска, скрывавшая его содержимое. В пролете между нишами выстроились, как массивные стражники, два инкрустированных сундука, охранявших примостившийся между ними изысканно отделанный металлический ларец с высокой шатровой крышкой. Посреди комнаты стояла небольшая простая деревянная парта с покатой столешницей. Она удобно размещалась лицом к правому окну, так что сквозь второе окно свет падал слева. Рассеянно побарабанив по ней пальцами, я повернулась к ней спиной и направилась к камину, занимавшему большую часть восточной стены. Огромный (по крайней мере, мне казалось, что он должен быть меньше), грубоватый, без каких-либо украшений и резьбы, камин удивил меня своей чистотой. Его будто не использовали или использовали крайне редко и довольно давно. Я ласково погладила шершавые выступающие камни этого источника тепла и окинула взором последнюю стену комнаты. В правом углу стена эта резко выдвигалась вперед, образуя слегка закругленный выступ, который служил небольшим порталом массивной невысокой округлой деревянной двери. Почти сразу за выступом, к стене притулился диван, мой старый знакомый.

Вот, пожалуй, и вся обстановка, не считая еще пары маленьких изумительных восьмигранных столиков, прятавшихся в углах этих огромных, таких пустых и в то же время очень уютных и жилых покоев. Этот интерьер никак не вязался с покинутым полтысячелетия назад разваливающимся замком, где обитают только пыль, обломки камней, да гулкое, тяжелое эхо пустых помещений — эхо руин.

Я услышала лязг дверной ручки и рванулась к дивану. За дверью кто-то переговаривался. Я подумала, что теперь-то уж точно заботливый хозяин превратится в дикаря, и притворилась спящей. Я не столько слышала, сколько чувствовала приближающиеся бесшумные шаги, затем раздался легкий стук, будто что-то поставили на деревянный столик, и запах еды заставил меня открыть глаза. Водруженный на изящной тумбочке огромный поднос манил дымящейся тарелкой и обилием аппетитных фруктов. Абдеррахман расплылся в улыбке и жестом пригласил меня к трапезе. Я считала, что убить меня можно было просто, без всяких изысков, а посему вряд ли имеет смысл пытаться меня отравить теперь, когда мне уже сохранили жизнь. Голод давал себя знать, и я решила рискнуть. Я приподнялась на диване. Абдеррахман подал мне снова медный таз и полил мне на руки из кувшина.

Я жаждала выяснить, куда я попала. Если я не в замке, то где? Мелькнула шальная мысль, что это одинокий бандит, поселившийся в толще крепостной стены, оборудовав здесь на свой вкус уютненькое логово. Но я вспомнила о голосах, об ухоженном огороде и цветнике, что сводило на нет теорию о бандите-одиночке. Тогда, скорее всего здесь орудует целая шайка. Крадут и убивают людей из любви к искусству или обращают в своих рабов. Недаром же холм этот прослыл проклятым местом. И все же внутренний голос подсказывал мне, что это слишком простое объяснение.

Я осторожно приступила к трапезе. Еда, представлявшая собой какие-то овощи, особо приготовленные, с голоду показалась мне пищей богов, и я заметно повеселела. В небольшую чашку наподобие пиалы Абдеррахман налил мне какой-то напиток из глиняного, расписанного восточным геометрическим орнаментом, сосуда с широким горлышком. Я отхлебнула — ну, конечно, вино. «Теперь мне будет совсем весело», — подумала я. По-испански я сказала «спасибо». Хозяин кивнул, как будто понял. И я начала нащупывать тропу к взаимопониманию.

— Кто ты? — спросила я и на всякий случай переспросила: — Кто вы?

Он понял, засмеялся и ответил:

— Абд-аль-Рахман.

Я осознала всю неуместность своего вопроса и комичность положения. Дом принадлежал ему, и ему должно было принадлежать право задавать вопросы. Но, очевидно, для меня выяснение этих вопросов являлось более жизненно важным, и я продолжила:

— Я понимаю, что задавать вопросы должен ты, и я готова на них ответить, но я не знаю, куда я попала. Скажи мне хотя бы, где я?

Я старалась говорить четко, в надежде, что он все же владеет испанским. Он сосредоточенно слушал мою тираду и, кажется, понял мой последний вопрос.

— Аструм Санктум, — коротко ответил он.

Это название откликнулось в моей душе и болью и надеждой. И я спросила:

— Ты говоришь по-испански? По-кастильски? — уточнила я.

Услышав слово «кастильский», мой собеседник радостно кивнул и гордо произнес:

— Кастилия! Леон!

Дальше он что-то проговорил, и в его странном языке я, сильно напрягаясь, начала улавливать смысл:

— Я не хозяин Аструм Санктум. Я — гость. А ты — путешественница?

И он показал на мою одежду.

— Да. Но я не туристка, я путешествую, потому что я потеряла брата. Я его ищу. Он пропал здесь, в Аструм Санктум.

Говорить было трудно, но понимать его требовало еще более колоссального напряжения. Что за диалект такой: дикая смесь испанского, итальянского и, пожалуй, латыни. Может, каталонский?

— Брат? — переспросил Абдеррахман. — Он как ты?

Я удивленно подняла брови. Что за вопрос?

— Он как ты? — повторил «дикарь». — Такой, как ты?

И он снова показал на мою одежду. Ну, конечно, его карнавальный нарядец какого-то средневекового не то турка, не то араба ему казался нормальным, а моя спортивная современная одежонка вызывала, по всей вероятности, его недоумение. Он совсем тут одичал на своем «проклятом холме», изолированный от внешнего мира. После подобных размышлений я вежливо ответила, что, видимо, брат мой, как я.

— Имя брата? — поинтересовался он.

Я занервничала, но ответила.

— Николас, — утвердительно повторил он, будто имя это имело для него какой-то смысл.

Он посмотрел на окно и пробормотал что-то вроде «позже». Он неожиданно встал, извинился, вышел на середину комнаты, сел на пол лицом к камину и начал молиться на совершенно уже неведомом мне языке. Иногда я улавливала имя Аллаха и поняла, что мой «тюремщик» исповедовал ислам.