AngelRad - Where Theres Smoke by AngelRad (пер. Akrill)

• Название: Where Theres Smoke by AngelRad (пер. Akrill)
• Автор: AngelRad
• Жанр: Современные любовные романы

Джо Трилби мирно живет в своем уединенном доме, пока в ранее пустующий дом по-соседству не въезжает подозрительная женщина...

---

- Я убью Салли, – пробормотала я себе под нос, дожевывая тост над раковиной следующим утром.

Шум и стук продолжались всю ночь. И мои красные глаза ясно свидетельствовали, что ни один из этих звуков я не пропустила. Я глянула из окна кухни на волнения по соседству.

На этот раз за грохот были ответственны рабочие – Майк Тецлафф и его приятель Дин Кэмерон. Ни женщины, ни ее ребенка видно не было. Майк и Дин приехали где-то в семь утра и тут же принялись громко разгружать многочисленные инструменты из полноприводного пикапа Майка. Оба они сняли рубашки и сновали от грузовика к крыльцу. Полагаю, главной причиной было желание привлечь внимание симпатичной соседки.

- Просто прекрасно, – пробормотала я, – мало мне было шумных соседей, так теперь еще и эти два придурка здесь.

Майк и Дин были героями моих самых плохих воспоминаний из средней школы. Они беспощадно мучили меня в те самые критические для развития годы, разглагольствуя о моей начинающей появляться груди со всей жестокостью и упрямством, свойственными двенадцатилетним мальчишкам.

Морально эти двое с тех пор ничуть не изменились. После окончания школы они сформировали деловое товарищество в качестве плотников/мастеров-на-все-руки (что-то вроде пары мастерских по обработке дерева парой недоучек). Пытаясь разрекламировать свой бизнес, Майк написал «Tetzlaff and Cameron Portable Repair Unit» на обоих бортах своего ветхого и ржавого пикапа. Выполненная вручную надпись постепенно стиралась временем, но, как ни удивительно, пикап все еще оставался на ходу. С одной стороны теперь значилось «Came Por nit». А с другой «laff able Repair»[3]. Сомневаюсь, что они заметили иронию.

Майк и Дин принялись включать бензопилы и другое шумящее оборудование, так что, похоже, ожидался большой ремонт.

Я захватила кружку с кофе и вышла на переднее крыльцо, надеясь, что нежный утренний бриз отвлечет меня от мыслей о медленном и болезненном возмездии. Под лучами утреннего солнца озеро выглядело будто серебристая кожа, ровная и гладкая, на круглом и широком улыбающемся лице. Рябь – будто морщинки от смеха, появляющиеся в уголках глаз. Инструменты монотонно шумели на заднем плане, недостаточно громко, чтобы отвлечь меня от прекрасного вида. Устроившись на скамье качелей, я вытянула вперед голые ноги и принялась слегка покачиваться. Туда и сюда. Туда и сюда. Напряженность ослабла. Я закрыла глаза.

- Мама! Маааама!

Шум строительства бледнел по сравнению с этим воплем. Я вскочила с качелей, и они ударили меня по ногам. Прикусив губу от боли, я оглядела пейзаж в поисках источника ужасного крика.

Наконец, я заметила маленькую девочку, которая снова играла в тени деревьев. Она в ужасе прыгала на месте, махала руками в воздухе и стряхивала что-то с ног.

- Мама! Убери их от меня!! – крик стал воплем, когда что-то белое метнулось от дома и промелькнуло по лужайке. Женщина наклонилась и подхватила девочку на руки, ее светлые волосы качнулись вперед, скрывая их лица. На ней были хлопчатобумажные шорты и белая футболка, заляпанная грязью, но даже на расстоянии она выглядела поразительно. Я не могла заставить себя отвернуться.

Опустившись на землю, женщина усадила раскрасневшуюся девочку к себе на колени и, когда малышка показала на свою ногу и разрыдалась, начала успокаивающе укачивать. Шум инструментов прекратился, стоило только девочку снова начать кричать, даже громче, чем прежде, подпитываемой сочувствием матери.

Огненные муравьи, без сомнения. Они очень больно жалятся, и перед Сестрой находятся несколько гигантских муравейников.

Затем мне пришло в голову, что я могла бы сейчас представиться и, по крайней мере, предупредить их об огненных муравьях и о змеях, живущих у края озера, но тут мать встала, взяла ребенка за руку, и они ушли в дом.

Я представлюсь позже. Для этого будет еще куча времени.

Симфония металлических звуков прекратилась много позже заката. Мой день был плодотворным, хоть и не тихим. Я внесла изменения в учебные пособия, выполола сорняки у розовых кустов, подумала о том, чтобы устроить стирку, но не стала, непрерывно скрипя зубами из-за постоянного резкого шума в доме по соседству. Тем вечером я легла спать пораньше по причине недостатка сна предыдущей ночью, большого количества выпитого пива и времени, проведенного на солнце за прополкой.

В пять утра это началось снова.

- Черт возьми!

Быстро приняв душ, я натянула джинсы и футболку, схватила ключи с крючка у двери и вылетела из дома.

- Доброе утро, Джози-фина! – насмешливо заявил о себе Майк.

Я подарила ему свой лучший «сдохни»-взгляд, скользнула в серебряный Мустанг 1974 года и хлопнула дверью.

- Болезненной и мерзкой смертью, – пробормотала я, включая зажигание. Мустанг резво сорвался с места и покатился по грунтовке к основной дороге, оставляя за собой густые облака пыли. – Ха! – добавила я не без злорадства, наблюдая, как Майк и Дин пытаются отчихаться.

***

Спрингпорт, Флорида, гордился восемнадцатью стоп-сигналами, шестнадцатью озерами и крошечным полуразвалившимся парком водных аттракционов, который до сих пор держался на плаву только за счет постоянного притока дроздов-рябинников, прилетающих из расположенных неподалеку больших парков. Как и во всех маленьких городках, главная улица была «оживлена», и ее явное отличие от далеко не прекрасных переулков делало весь этот вид еще более жалким. Мелкие магазинчики, которые годами боролись за то, чтобы оставаться на плаву, обанкротились и медленно сменялись безликими торговыми марками больших городов. Объявление на углу маленького белого здания, гласящее, что здесь будет Старбакс, я называла «Первый признак Апокалипсиса».

Старые, ныне покрытые пастельной штукатуркой, дома отремонтированной части города соответствовали образу типичной тропической ловушки для туристов. Пальмы и пастельного окраса дома обрамляли живописную главную улицу. Маленькая городская площадь, дополненная танцующим фонтаном и магазинчиком сувениров, располагалась в самом центре города. Напротив фонтана крошечное пожарное депо и строящееся кирпичное здание – будущая ратуша и одновременно мужской клуб.

К тому времени, как Мустанг занял место у обочины на главной улице, я уже успокоилась и была готова к тому, чтобы начать рабочий день. Люди расступались, когда я шла по мощеным тротуарам. В этом не было ничего необычного. Я была известна в маленьком городке, но не слишком любима. Меня считали асоциальным элементом, которым я, впрочем, и была, потому общественное мнение не слишком меня волновало. Я даже время от времени использовала его себе на пользу. Нельзя прожить в маленьком городке всю жизнь с таким характером и не встать поперек горла нескольким сотням людей.

Я остановилась перед отремонтированным кирпичным зданием, радостно-желтые тенты которого гласили «Салли Редман, Риэлтер». Максимально собравшись, я открыла дверь.

При виде меня круглолицая молодая женщина, сидящая за передним столом, съежилась, и лицо ее приняло нелестный оттенок розового. Ее желто-конфетного цвета высокая прическа задрожала, когда женщина попыталась вжаться в стул.

У нас с Салли долгая история, не включающая хорошие воспоминания, которая началась во втором классе, когда она и ее популярные друзья беспощадно дразнили меня. Впрочем, это продолжалось лишь до тех пор, пока мне не стукнуло четырнадцать – за лето я вытянулась и стала выше и больше любого из них. Они замолчали довольно быстро после этого.

- Так, Джо, я спрашивала тебя сотню раз. Вспомни об этом, – начала она.

- Ты продала его?

- Я знаю, что ты расстроена, дорогая, – нервно начала Салли, уголки рта которой дернулись, складываясь в вымученную улыбку. – Но что я могла сделать? Леди просто влюбилась в это место. Она заплатила наличными. И я не знала, решишься ли ты когда-нибудь, наконец.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

- Последний раз я говорила тебе, что хочу этот дом, сразу после того, как ты показала его тем ужасным людям из Нью-Йорка, – я засунула большие пальцы в поясные петли на джинсах и уставилась прямо в глаза Салли. – У меня теперь соседи, Салли. Это нехорошо.

Я подождала секунду и использовала свой «тяжелый» взгляд. Две минуты прошло, прежде чем Салли начала мяться. Запугивание было почти слишком легким. С другой стороны, я возвела его в ранг науки. Собственно, я совершенствовала это искусство практически с детского сада. Сначала смотреть, затем немного поднять брови. Все дело во взгляде и отношении. Никто не мог противостоять этому долго.

Не то, чтобы я полный лицемер. И я знаю – тот факт, что я неплохо выгляжу, совсем не вредит. Некоторые даже называли меня красивой (хотя Майк Тецлафф может говорить о чем угодно, когда зальет в себя пару бутылок Хайнекен). Помогало и то, что в свои тридцать четыре я все еще могла сойти за двадцатипятилетнюю.