Уильям Гибсон - Нулевой след

• Название: Нулевой след
• Автор: Уильям Гибсон
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015

В отличие от прошлых гибсоновских трилогий "Sprawl" и "Bridge", трилогия Хьюберта Бигэнда (или, пожалуй, трилогия "Blue Ant" — условно её вполне можно назвать так) не является научно-фантастическим произведением. Напротив, это неформальный и весьма своеобразный срез современной реальности, со всеми её клише, мемами и шаблонами, трэндами и яркими общественными явлениями. С предыдущими двумя книгами "Zero History" связывают Холлис и Милгрим — а также, разумеется, сам Бигэнд, этот исключительно харизматичный и целеустремленный персонаж, движущая сила всех трех романов. В отличие от "Spook Country", где больше внимания уделялось Холлис, в последнем романе основным действующим лицом, на котором акцентировано внимание автора, становится Милгрим. Воспользовавшись предложением Хьюберта, он проходит высокотехнологичную процедуру очистки крови, избавляясь от своей наркозависимости. В сущности, название "Zero History" в этом контексте и обретает смысл "начать с нуля", так же как и Милгрим, разрывая со своим мрачным прошлым, фактически, начинает жизнь заново. Ведь "побочным эффектом" его социальной отчужденности стала полная прозрачность для общества: у него нет ни кредитки, не телефона, о нем не знают в полиции, он — призрак, его не существует. Вообще в целом сюжет больше похож на "Pattern Recognition" — как и в первом романе трилогии, Хьюберт Бигенд нанимает главных героев, чтобы с их помощью разобраться с источником происхождения яркого и необычного медиа-явления. Но если в первой книге таковым являются видеоролики, то в последней — линия модной одежды.

---

Выглядел он нарочито растрепанным, однако по-особенному, каким-то одному ему известным способом. Весь внешний вид его был сконструирован так, чтобы нести в массы идею невесомо-выразительного минимализма. Хотя непохоже было что усилия принесли результат. Узкий черный костюм выглядел помятым. Вздувшиеся пузыри в районе колен на брюках. Со стороны руки, которую он поднял над головой, чтобы держать журнал, висел выбившийся из брюк край его белой рубашки. Стекла очков Рауша были оборудованы собственным врожденным косоглазием, и давно мечтали о чистке.

— Спасибо, — Милгрим поблагодарил водителя, который нажал кнопку, открывая замок пассажирской двери. Водитель ничего не ответил. Они стояли за черной тушкой такси, чуть чуть не доехав до входа.

Милгрим открыл дверь, и она быстро и рванулась распахнуться наружу всей своей немалой массой. От обрыва с петель ее удерживала пара мощных нейлоновых строп. Он выбрался из машины, прихватив свою красную тубу и сумку, мельком успев заметить красный резервуар пенного огнетушителя под пассажирским сиденьем. Затем он попытался закрыть дверь, толкнув ее плечом, которое отозвалось неприятными ощущениями — Оуч, — выдохнул он. Затем поставил сумку на тротуар, зажал тубу подмышкой и другой рукой сумел закрыть бронированную дверь.

Рауш наклонился чтобы поднять его сумку.

— У него анализ мочи, — сказал Милгрим, показав на машину.

Рауш выпрямился, и состроил брезгливую гримасу. — Да, он доставит его в лабораторию.

Милгрим кивнул, обвел взглядом толпы пешеходов, которые чрезвычайно привлекали его в Сохо.

— Они ждут, сказал Рауш.

Милгрим последовал за ним в офис Голубого Муравья. Рауш приложил пластииковый бэйдж ключа к металической пластине и дверь, состоящая из единого листа зеленоватого стекла, толщиной в два дюйма, открылась.

Интерьер фойе представлял собой комбинацию чудовищно дорогой частной школы искусств и государственного учреждения безопасности. Именно так в представлении Милгрима они и должны были выглядеть, хотя на самом деле он ни разу в таких заведениях не бывал. Массивная люстра на потолке, в центре, сконструированная из тысяч пар рецептов на очки, элегантно представляла собой часть школы искусств. Часть же Пентагона (или возможно Белого Дома) выпирала сильнее. Полдюжины больших плазменных экранов, постоянно демонстрирующих новейшие товары фирмы. По большей части реклама Европейских и Японских автомобилей. Бюджеты на производство обычного фильма, в сравнении с бюджетами на производство таких рекламных роликов, выглядели карликовыми. Под этими экранами двигались люди, с такими же бэйджами, каким Рауш открыл дверь. Владельцы бэйджей как правило носили их на шее, на тканых лентах разных оттенков. Некоторые бэйджи были окаймлены повторяющимися изображениями логотипов различных торговых марок и проектов. Над всем этим витал аромат исключительно хорошего кофе.

Милгрим послушно смотрел на большой красный плюс на стене, за рамкой безопасности, пока автоматическая камера лениво ползала за маленьким квадратным окном, как в хорошо технически оснащенном вольере для рептилий. Очень скоро ему выдали его большую квадратную фотографию, весьма низкого разрешения, на отвратительном зеленовато-желтом шнуре, без каких-либо значков торговых марок. Он подумал, как всегда, что эта штука при случае может представлять собой хорошо видимую мишень. Надел ее на себя и произнес — Кофе.

— Нет, — ответил Рауш, — они ждут.

Но Милгрим был уже на полпути источнику божественного аромата, машине капучино, установленной в лобби.

— Пикколо пожалуйста, — сказал Милгрим светловолосой бариста, чья прическа была лишь чуть пышнее, чем у Рауша.

— Он ждет, — сказал Рауш, из-за спины Милгрима, сделав особенный упор на слове «ждет».

— Он ждет что я буду в состоянии говорить, — ответил Милгрим, наблюдая за тем, как девушка профессионально сварила кофе. Она взбила молоко и влила его в виде сердечка на день святого Валентина в ожидающую белую чашку кофе. — Спасибо, сказал Милгрим.

В лифте, пока они ехали до четвертого этажа Рауш тихо дымился от злости, в то время как Милгрим был полностью поглощен тем, чтобы удержать в равновесии чашку кофе на блюдце.

Двери разъехались в стороны, явив Памелу Мэйнуоринг. Милгрим подумал что выглядит она как персонаж особо изощренного порно с зрелыми дамами в главных ролях, прическа ее была великолепно взбитой.

— С возвращением, — сказала она, совершенно игнорируя Рауша. — Как там Южная Каролина поживает?

— Отлично, — ответил Милгрим, он держал красную картонную тубу в правой руке, а чашку с кофе в левой. Осторожно приподняв руку с тубой, он сказал — Мы нашли это.

— Замечательно, — сказала она, — Входите.

Милгрим последовал за ней в вытянутую комнату с длинным столом посередине. Бигенд сидел за дальним концом стола, спиной к окну. Вид у него был такой, как будь-то он увидел что-то нежелательное на экране компьютера. Затем Милгрим обратил внимание на костюм Бигенда, который был странного электрически кобальтового голубого оттенка.

— Вы не возражаете? — Памела взяла красную картонную тубу и передала ее девушке, из команды дизайнеров одежды Бигенда. Девушка эта была француженкой и нравилась Милгриму больше всех, во всей команде. Сегодня она была в клетчатой юбке и кашемировом свитере. — А фотографии?

— Фотографии в моей сумке, — сказал Милгрим.

Пока его сумку поднимали на стол и открывали, автоматические шторы бесшумно закрыли окно за спиной Бигенда. Накладные светильники включились и осветили стол, на котором уже были аккуратно развернуты листы миллиметровки с контурами, обведенными Милгримом. Он помнил что камера лежала в сумке поверх одежды, и теперь ее передавали из рук в руки вдоль стола.

— Ваше лекарство, — сказала Памела, передавая ему свежую бумажно-пузырьковую упаковку.

— Не сейчас, — произнес Бигенд, — Садитесь.

Милгрим занял кресло справа от Памелы. Это были исключительно удобные рабочие кресла, Швейцарские или Итальянские, и Милгриму пришлось сдержать себя от того, чтобы не начать из любопытства нажимать ручки и рычажки, торчащие из под спинки.

— Крой такой же как на образцах НАТО для Бундесвера, — сказал кто-то, — Штанины в точности пятьсот первые.

— Только не бокс, — взяла слово девушка в юбке и кашемире. Насколько успел понять Милгрим, бокс на паре джинсов — это все, что выше штанин. — Две мини-складки отсутствуют, подъем ниже.

— Фотографии, — произнес Бигенд из своего кресла. Плазменный экран в верхней части окна, лицом к которому сидел Бигенд сообщил о своем существовании в этой затемненной комнате, в центральном Лондоне, вспыхнув бирюзовым вокруг медно-коричневого оттенка пластика Формика, которым была покрыта стойка в Семейном Ресторане Города на Краю.

— Наколенники, — сказал молодой мужчина, явно американец, — Их нет, и карманов для них нет.

— Мы слышали, у них теперь новая система хранения щитков, — серьезно, как врач-хирург, сказала французская девушка. — Но я не вижу ее здесь.

Какое-то время они молча смотрели на сменяющие друг друга фотографии, сделанные Милгримом.

— Тактически, что это может быть? — спросиб Бигенд, когда на экране вновь появился самый первый снимок. — Мы рассматриваем прототип для поставок по линии Министерства Обороны?

После паузы девушка-француженка сказала, — Это уличный вариант. — Похоже она была увереннее всех остальных. — Если даже это и армейская одежда, то не для Американской армии.

— Он сказал, обязательно нужны клинья, — высказался вдруг Милгрим.

— Что? — тихо спросил Бигэнд.

— Он сказал что штанины в бедре слишком узкие для скалолазанья и спуска по канатам.

— Точно, — сказал Бигенд. — Это хорошо. Это очень хорошо.

Милгрим позволил себе в первый раз осторожно глотнуть кофе из своей чашки.

Электро-волновая пушка на Фрит Стрит

За выпивкой, в закусочной на Фрит Стрит Бигенд рассказывал историю. Холлис казалось что она уже бывала в этом месте. История была о том, как кто-то использовал нечто, что он называл ПМРЧ пушкой. Аббревиатура расшифровывалась как — повышенной мощности радиочастотная. А использовал ее некто в Москве, чтобы удалить некоторые данные с диска, находящегося за противоположной стороной стены в соседнем здании. Самое интересное в рассказе было то, что Бигенд использовал чисто британское выражение «стороной стены», которое Холлис всегда казалось мягко говоря необъяснимо забавным.

ПМРЧ пушка, по объяснениям Бигенда представляла собой электромагнитное радиоизлучающее устройство, размером с рюкзак, способное выстреливать импульс мощностью в шестнадцать мегаватт. Не смотря на спокойные рассуждения собеседников, мальчишки они и есть мальчишки, Холлис вдруг обнаружила что ей страшновато от перспективы прямого удара, вызывающего запекание каких-нибудь внутренних органов.